Петр Иванов - Мы ничего им не должны!

Идея с покушением вполне здравая, хоть и для века 19-го несколько "нетрадиционная", единственный минус – никаких структур наподобие ГРУ или КГБ, способных спланировать, подготовить и осуществить такую акцию, российская империя в ту пору не имела. Недавно созданные военным министром (впервые в российской истории – странно, что Барклаю не стоит памятник перед Лубянкой) органы разведки и контрразведки пока еще еще пребывали в жалком состоянии, и надеяться на их содействие было бы крайне легкомысленно. Конспираторами и заговорщиками генералы были, прямо скажем, хреновыми – не было у них ни грана соответствующего опыта. Организаторам представлялось все в очень упрощенном виде: капитан Фигнер и унтер-офицер Сашка в качестве денщика должны были просто приехать в Париж, как туристы например, да-да именно так: "руссо туристо, облико аморале" и подстрелить из винтовки Наполеона – вот так вот примитивно и без затей. Да конечно, прибыли бы они прямо в объятия Фуше, министра полиции империи, "папы Мюллера" Бонапарта. К счастью для Сашки, его новый начальник был человеком незаурядным и вовремя распознал грозящую опасность… в чем же дело? Ведь подготовке покушения знает ограниченный круг лиц: царь, генерал, Фигнер, Сашка, штабс-капитан Денисов, и совсем немножко нижний чин Гриша – и более посвященных нет, утечки информации быть не может. Но это Россия, начало 19-го века, как вода сквозь кирпичную кладку, истина все равно просочится наружу, это вопрос времени, причем как показывает практика все "секреты" такого уровня разглашаются необыкновенно быстро. Слухи о запланированной Барклаем операции появились спустя ровно неделю после принятия соответствующего решения. В России 1800-х своя специфика – о таких вещах сплошь и рядом узнают люди, которых к столь важным государственным тайнам по идее и близко подпускать то нельзя.

Невероятно – заявит недоверчивый читатель, но давайте вспомним о совсем недавних событиях, об устранении от власти прежнего императора Павла Первого. Каких только ухищрений не предпринимали придворные заговорщики и их покровители, чтобы сохранить свой замысел в тайне, вплоть до того, что графиня Оленька Жеребцова сама бегала курьером с записками, не доверяя слугам. А результат такой скрытности был налицо – каждый извозчик в Питере за полмесяца знал заранее, что царя будут "того"… убивать одним словом, и даже точные сроки называли, имена исполнителей тоже не удалось утаить в секрете.

Обычно авторы шпионских романов любят закручивать и раскручивать такую благодатную тему, как утечка информации: интриги, яд в бокале, погони и перестрелки, взломанные сейфы и конечно же роковая любовь – чего только не припишут. Но жизнь, реальная жизнь – она такая простая и серенькая, здесь все происходит просто и обыденно до тошноты. За несколько дней, до того разговора на секретном подмосковном полигоне, в Санкт-Петербурге, в одном из доходных домов, что "положены по чину" чиновникам средней руки произошел другой, не менее интересный…

– Чтож ты Евграф Осипович печальный такой, даже наливочки не выкушал? – спросила женщина, жена или любовница не суть важно, прижимаясь к боку своего избранника.

– Оставь не трави, в министерстве весь день решали как провести 200 тысяч рублей серебром чрезвычайных расходов. Куда такую прорвы затолкать. – вздохнул в усы чиновник и попытался обнять под одеялом бабу, но та вдруг отстранилась, – Велено было секретно, чтоб ни граф Аракчеев и кто еще, никто про сие безобразие не проведал.

– Опять поди из великих князей кто растратил казенны денежки? Кого покрывают скажи милый не томи! Страсть узнать охота.

– Нет, совсем другое дело, поговаривают Бонапартия, того как Павла нашенского… уйдут одним словом. – проговорился разомлевший от близости женского тела и домашнего уюта финансист, – А черт… смотри только Катерина никому не болтай! А не то мне по службе нагорит, кабы в Сибирь часом не определили!

Так оно скорее всего и было, между царем и Барклаем поневоле вклинился еще ряд лиц. Для организации покушения нужны деньги, и совсем не малые, а царь отнюдь не сидит на сундуках с золотом, как возможно думают недалекие обыватели. Решение принято, тотчас вызван соответствующий чиновник, министр двора например – его императорское величество срочно требует выделить баснословную сумму. Тут и и выясняется, что как у Гоголя: "финансы поют романсы", без давления не обойтись и император упоминает, что деньги нужны не на забаву, а на некий особо важный для всего государства прожект. Люди понятное дело при дворе проницательные, другие здесь не выживают. "Прожект" молва моментально связывает с Барклаем-де-Толи, военный министр после последней неудачной кампании просто на дух не переносит императора Франции Наполеона, как впрочем и большинство российских генералов. Все всем ясно и сразу же пошли гулять слухи о готовящемся покушении, тем более, и в самом деле генерал как-то недавно публично оговорился, что не было бы у нас Бонапарта-Антихриста, не было и проблем.

На другой день женщина или девушка, составившая ночью кампанию Евграфу Осиповичу, отправится "чистить перышки" в парикмахерскую, на дому обслуживают только богатых барынь, а ей до них пока далеко. Там она встретит подружку, "важную даму при дворе" – на самом деле жену кого-то из мелких придворных, мундшенка какого-нибудь или буфетчика например. Произойдет обычный обмен сплетнями, и рано или поздно из накрашенных губок вылетит, что-то вроде: "А вот ты слыхала, у нас хотят самого Наполеона, да-да самого Бонапартия, ш-ш-ш по секрету скажу…". Все бы ничего, но в этот момент воздушные замки из волос на милых головках сплетниц сооружает мастер Шарль: "Зато посмеивался в ус, лукаво щуря взор, знакомый с бурями француз, столичный куафер." Вечером того же дня, смертельно уставший от работы и от претензий вздорных, капризных бабенок – доведут до белого каления хоть кого, парикмахер расслабляется в портерной. Там Шарль разогревшись за стаканом доброго вина, глитвейн в промозглую питерскую погоду идет на редкость хорошо, поделится новостью с одним из своих знакомых-эмигрантов, из числа недавно обосновавшихся в России. В результате, пока генерал с Фигнером еще на пути в Москву, пусть даже едут быстро на почтовых, а в Париж уже отправилось с тайным курьером срочное донесение о готовящемся террористическом акте. Современники не без оснований считали всех проживавших за рубежом французов прямо или косвенно причастными к разведывательной сети первой империи, но не исключено, что и добровольных "помощников" у них хватало. Уламывают наконец Сашку – и как раз Жозеф Фуше, знакомится с важным сообщением. Тут же министр отдает распоряжение своим иностранным агентам собрать дополнительную информацию о готовящемся покушении на Бонапарта. Кто конкретно в России "сдал" тогда непосредственных исполнителей так и осталось загадкой, но при обилии всякого рода сомнительных иностранцев в государственных структурах и сильно развитой коррупции тут удивлятся не приходится. Если уж даже гравировальные доски с нанесенными на них "секретными картами" французы ухитрились купить, чуть ли не прямо в типографии военного ведомства, был такой печальный факт.