Петр Иванов - Мы ничего им не должны!

– Ты куда прешь парень! – консьержка что-то решила побороться за нравственность постояльцев, ну и жаба, почему у всех этих ханжей такие мерзкие физиономии?

В качестве пропуска радетельнице благочиния был продемонстрирован кулак и провожаемый руганью Александр со своей подругой поднялись наверх. Пока шли он пытался угадать – какой же этаж, от этого в Париже зависит социальный статус постояльца. Четвертый и последний, хорошо, что еще не мансарда – до того уровня на котором они пребывали с Фигнером девица все же не опустилась. Жаннет нагнулась и ковыряется ключом в замке, все никак не может сладить механизмом. Александр не вытерпел, надоело ждать, положил все свои свертки и кульки на ступеньку лестницы, отодвинул хрупкую девчонку в сторону и…

Нет, дверь он конечно открыл, ему раз плюнуть. Но сперва он взял ее еще раз, прямо там у стены, взял жестко и быстро. Плевать, что снизу браниться на весь дом старая образина, а из-за двери уже кажется и ребенок что-то ей кричит… может это и есть страсть, когда "крышу сносит"? Проняло в этот раз их обоих, и голос оказывает у этой Жанны есть, как она заорала в финале, наверное соседи подумали, что кого-то режут рядом. Потом пришлось по щекам похлопать девушку, глаза закатила – почти обморок, сильно… у Сашки давно так не было, уже много лет. Старая же склочница внизу верещит не переставая, каких только проклятий по адресу распустившейся молодежи не выдала, достала злобная баба окончательно, подожди немного, сейчас перепадет и тебе. Сашка подбирает с пола использованный кондом вместе с содержимым и аккуратно просовывает руку между прутьями перил… чуть влево, чуть вправо – пуск! Спустя секунду другую снизу раздаются громкое "хлюп", попал… а чего, он же не промахивается никогда. Злобная бабища в момент затыкается и прячется в свою нору под лестницей.

Полдвенадцатого ночи, луна светит в окно… Александр сидит на единственном стуле в маленькой комнатке у свечи ломает голову, что же ему делать теперь. За тонкой занавеской рядом кровать, там мирно спят и его серая "мамзелька" и ее пятилетний сынишка. Он хотел он с ней еще посидеть и поговорить, и может быть хоть что-то решить, да отрубилась мадемуазель Жаннет полностью. Как малого ребенка он ее раздел и уложил в постель, общаться пришлось лишь с ее пацаном. Везет ему сегодня и у этих как по сценарию – солдат, война и пропал без вести. Уж не его ли пули их всех сделали сиротами, да нет, не может быть, он старался валить в первую очередь старших офицеров. Вряд ли ему в прицел попался муж этой Жанны, вероятность очень маленькая.

Что делать – а бежать отсюда придется все равно и лучше всего прямо сейчас, утром будет тяжелее во сто крат. Александр посмотрел по карманам и выложил деньги на стол, две тысячи франков в одном свертке и еще две бумажки по сто отдельно, не бог весть какое богатство, не он знал заранее, что так получится попросил бы у Фигнера больше.

Ассигнации под подушку, свечу погасить… кто дверь за ним закроет на засов, придется мальчика поднять, ничего – днем отоспится. В подъезде он еще раз неприятно поразился, в каком же все убожестве живет средний парижский обыватель. У них с Глашей в Сосновке, по меркам ХХ-го века тот еще ужас и антисанитария, но по крайней мере весело. Кругом зелень разная, рядом лес и пруд, полон двор каких-то мелких и средних зверюшек – у Дарьи даже кролики были, целых две штуки, она специально для младшей дочки принесла от помещика. Грязно но свободно и душа поет… а здесь на этих камнях тоска смертная, из живности лишь крысы да тараканы, и куда тут пойдешь – на помойку что ли за домом? Хотел было он вспомнить жену – "перебить" эту новую Жаннет, как и всех остальных. Не вышло, словно фотомонтаж – Глаша видна где-то вдали в дымке, а на переднем плане ее младшая сестра – Машка, его свояченица и смотрит на него своими цыганскими бездонными очами так подозрительно, словно опять какую-нибудь мелкую пакость замышляет… Видимо судьба у него такая, что всех женщин с которыми он мог остаться приходиться бросать, один раз удача улыбнулась – да и то лишь неполный год пожил в своей семье.

На конспиративную квартиру Александр вернулся во втором часу ночи и в весьма растерзанном виде.

– Ну ты брат силен гулять! Весь Париж перетрахал или еще остались девки, что с тобой случилось? – встретил его Фигнер.

Да так… херня… изнасиловал вроде тут одну… может быть.

– Ну ты даешь, никогда бы не подумал, давай выкладывай, чего натворил.

Коротко и сухо Александр рассказал, можно сказать даже доложил о всех своих приключения в ходе "поисков любви". Так ему и самому легче, за короткими формулировками как-то не видно страстей.

– И почто так страдаешь, девка же ничего не сказала? Все по согласию, не пять же лет Жаннет, а двадцать… – сразу же вынес свое веское заключение напарник, – Не бери в голову всех обиженных и униженных в Париже знаешь сколько? А твоих 2000-и франков ей на несколько лет хватит коли шиковать не будет, может еще и устроиться как-нибудь.

Чуть погодя после некоторого размышления, Фигнер все же добавил вслед, что может быть когда-нибудь будет возможность к "ним" вернуться – но потом, сейчас нельзя.

– Ложись спать, завтра у нас новая жизнь начинается. Станем цивильными наемными работниками, с грязными клошарами покончено.

– Снова дерьмо из канализации выгребать придется вагонами?

– Ишь ты какой… нет, работа чистая, на свежем воздухе и тебе малость знакомая, ближе к небу. Приступим на следующей неделе.

Поднял его Фигнер ни свет ни заря… чуть ли не в три часа утра, обычно вставали в пять.

– Что недоспал? А не будешь шататься по девкам до полуночи.

Сборы в дорогу, сюда на этот чердак уже не вернуться и следует проверить, не оставили они ли случайно каких нибудь нежелательных "следов".

– Вроде чисто. Я бы даже и спалить этот домишко рад, тогда уж точно ничего не останется, да нельзя.

Александр думал, что предстоит дорога в торону промышленных районов столицы, но командир неожиданно потащил его за город, совершенно в противоположную сторону.

– Надо куда-то спрятать наши пистолеты и прочее барахло, нужен еще один тайник на пару дней.

– На хрена? Нас ни разу никто не пытался обыскать?

– А мы до сего дня особо и не борзели. Но сегодня пойдем на набережную Вольтера, там на каждом камне мостовой по два полицейских в форме и один "ряженный".

Оружие, отмычки, бланки документов, деньги… все предметы что могут привлечь внимание бдительного полицейского чина отравляются в специальный дубовый сундучок, что куплен накануне в мелочной лавке. Обязательная процедура, после каждой смены конспиративной квартиры меняются еще и документы. Александр заглянул в свой бланк, в этот раз проще запомнить, имя то же самое лишь фамилия изменилась… и опять ему суждено изображать умственно отсталого, но тогда его родиной был Эльзас, а теперь другая провинция. Ну да черт с ним, с нас дураков, как известно и спроса нет.