Петр Иванов - Мы ничего им не должны!

Пообедав, Сашка с Фигнером тут же запаслись продовольствием, сделав все необходимые закупки. Приобрели у кабатчика хлеб, сыр, лук и копченое сало – выбрали приглянувшийся кусочек, из числа подвешенных под потолком на балках. Можно было взять нормального вина, но "пролетариям" не положено, поэтому ограничились винным напитком из виноградных выжимок, заполнили этим эрзацем одну их дорожных фляг, во вторую ранее набрали обычной родниковой воды.

В тот день удалось пристроится к купеческому обозу и за небольшую плату путники проехали почти тридцать километров. В сумерках решили остановиться на опушке небольшого леса, среди кустиков спелой ежевики, и здесь же и заночевать. Не тут то было, только разожгли костер, как сразу же прибежал какой-то тип с ружьем, в зеленом суконном костюме, в шляпе, обшитой серебряным галуном, с саблей на кожаной перевязи, украшенной гербами, в красном солдатском жилете и кожаных гетрах выше колен. По виду солдат – не солдат, но явно и не крестьянин. Александр сдуру решил, что это полицейский, оказалось – всего лишь лесник. Но от этого не легче, пришлось взять горячий котелок с кашей на палку и уйти. Фигнер пытался уломать этого лесного стража но бесполезно, даже небольшую мзду предлагал – обладатель красного жилета отказался.

– Владения графа Монкорне! – пояснил напарник Сашке, – И эта титулованная скотина пожалела для нас нескольких сучьев сухого валежника.

– А разве в революцию якобинцы не всем аристократам гильотиной "секим башка" обеспечили?

– Кто успел вовремя прогнутся под новую власть, те уцелели и даже преуспели. Да и наш друг Бони соизволил наплодить сотни, если не тысячи новых, этот вроде из них. Я не припомню такой аристократической фамилии, значит, появилась совсем недавно. – Фигнер в этом вопросе не погрешил против истины, за время своего правления Наполеон пожаловал примерно 3600 титулов, в том числе 42 княжеских и герцогских, 500 графских, 1550 баронских.

Совсем как в 90-е годы 20-го века, прикинул Александр, там тоже как перестройка началась, так и полезли из всех щелей графья-князья, не то фальшивые, не то настоящие, "аристократы" завелись даже в тех краях, где их сроду не было – на малой родине Александра, традиционном месте ссылки. А как доморощенные "разоблачители" стонали помнится, в СМИ: "репрессии, репрессии, гибель элиты"… не одна сотня всевозможных писателей-журналистов себе имя сделала на столь благодатной теме.

Замысел Фигнера был прост и в то же время оригинален для своего времени. Люди Фуше, согласно полученным из России сведениям, ждут офицера, предположительно с нижним чином – денщиком. Поэтому пока никто не обращает внимания на двух работяг-сезонников, переходящих из города в город в поисках лучшей доли. В отличие от многих других дворян потомок остзейского купца руками работать умел, впрочем, как и многие профессиональные военные той эпохи, большинство офицеров владели различными ремеслами в достаточном объеме, по крайней мере могли самостоятельно починить упряжь, зашить сапоги и разбирались в искусстве ковки лошадей. Кроме того еще Петр Первый ввел в моду трудовое воспитание у высших слоев общества, не все правда захотели подражать царю, что "на троне вечный был работник", но тем не менее… Будущие императоры Александр и Николай Павловичи под присмотром своей венценосной бабки выращивали свой огород, обучались слесарному и токарному делу. Отчасти таким образом в жизнь проводились новые идеи об естественном равенстве людей – в духе Жан-Жака Руссо. Великая французская революция заставила многих дворян крепко задуматься. Приятель Пушкина Александр Николаевич Раевский надписал на книжке, которую подарил своему внуку в 1863 году "Милый мой внучонок, во время самого разгара Французской революции, все опасались, что эти ужасы дойдут до нас, и молодые люди того времени выбирали себе какое-нибудь ремесло, чтобы иметь средство снискать себе пропитание. Покойный мой отец, а твой прадед, Николай Николаевич Раевский выбрал профессию переплетчика и эти книги были переплетены для сестры моей матери – Екатерины Алексеевны Константиновой, храню их как памятник давно минувших дней". А русский посол в Англии Семен Романович Воронцов выражался тогда еще определеннее. Он хотел заранее оградить своего сына от неприятностей будущей революции в России. В 1792 году он писал своему брату: "Франция не успокоится до тех пор, пока ее гнусные принципы не укоренятся здесь… Это, как я вам уже сказал, война не на жизнь, а на смерть между теми, которые ничего не имеют, и теми, которые обладают собственностью, и так как эти последние немногочисленнее, то в конце концов они должны будут пасть. Зараза станет всеобщей. Наша отдаленность охранит нас на некоторое время, мы будем последними, но и мы станем жертвой этой всемирной чумы. Мы ее не увидим, ни вы, ни я; но мой сын увидит ее. Поэтому я решился обучить его какому-нибудь ремеслу, слесарному или столярному, чтобы, когда вассалы ему скажут, что они его больше не хотят знать и что они хотят разделить между собою его земли, он смог бы зарабатывать на жизнь своим трудом и иметь честь стать одним из членов будущего Пензенского или Дмитровского муниципалитета. Эти ремесла ему будут более нужны, чем греческий и латинский языки и математические науки."

Таким образом ничего удивительного не было, в том, что капитан российской императорской армии владел искусством плотника, и отчасти столяра. Пусть до старого знакомого – краснодеревщика Григория Самойловичу было далеко, тот был настоящим артистом, но для задуманного предприятия таких познаний вполне хватало. Одно только так и не узнал унтер-офицер, специально ли его напарник овладел этой профессией, заранее готовясь к покушению на императора Франции, или это просто следствие привитых в юности навыков.

Как и следовало ожидать, работой мнимые "пролетарии" особо себя не утруждали, не затем они прибыли в первую империю. Разве, что иногда они расчехляли инструменты или для поддержания легенды-прикрытия, или принудительно по воле властей.

Вторым важным моментов в плане Фигнера был необычный маршрут к Парижу, избегая кратчайших прямых путей, он двигался по дуге, предпочитая следовать по возможности через "нелояльные" Наполеону департаменты. Так безопаснее, в этих краях у полиции и жандармов нет времени на работу с разной мелочью, а население совсем не склонно им помогать. Как в одной известной песенке у Боярского из "Трех мушкетеров": "Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс – и в ваших жилах тоже есть огонь!" Осталось только Вандею с Бретанью добавить, и предварительный список французских наиболее ярых антибонапартистов готов, чем дальше от Парижа и ближе к югу, тем меньше любили во Франции Наполеона, его даже называли там в народе "Николя", подчеркивая иноземное происхождение уроженца Корсики. Когда императору придется бежать, то он первым делом постарается изменить свою внешность, во избежание неизбежной расправы со стороны "патриотически настроенных" соотечественников. Не помогло – узнали и в Авиньоне от неминуемого линчевания его спасли российские офицеры.