Петр Иванов - Мы ничего им не должны!

На этом "дорожные приключения" по пути в Париж по идее можно было бы и закончить, но вскоре случилось еще одно происшествие, о котором Александр долго не мог забыть. Солдату в походе или на войне, а равно разведчику на задании, или шпиону, будем уж называть вещи своими именами, прочные и постоянные отношения с женщинами только лишняя обуза, а нередко – источник смертельной опасности. Но куда от них бежать? Не уберегся от этой напасти и казавшийся раньше "непробиваемым" капитан Фигнер. Только они избавились от назойливого соглядатая, и на тебе – прямо на голову свалился очередной попутчик, точнее попутчица. И вскоре Сашка понял, что его ранее несгибаемый отец-командир, самым банальным образом "влип", примерно так же как он сам в свое время, когда путешествовал с этапом из Петербурга в Москву. Бывает видимо в жизни каждого мужчины период, когда его интересует не только "любовь", или как принято выражаться в веке 21 – секс. Иногда возникает потребность кого-то пригреть или защитить, пока Сашка не стал по настоящему солдатом, человеком не имеющим "ни кола ни двора", он с таким явлением близко не сталкивался. Его спутник, несмотря на другое социальное положение и эполеты офицера тоже в сущности был представителем все той же разновидности "перекати-поле", поэтому ничего удивительно нет, в том, что произошло дальше. Повторилась та же история, что и у Александра с Дарьей, разве по времени вышел более длительный период.

Утром следующего дня, после того забавного эпизода с мальчишкой-савояром в общество Сашки и Самойловича затесалось некое "милое создание", прогнать которое они уже не смогли.

Как Фигнер потратил выделенные российской казной на отстрел Бонапарта немалые средства неизвестно, но есть все основания считать, что некоторая, правда небольшая, часть пошла на куда более гуманные цели. В любом случае по возвращении в Россию никто никакого финансового отчета от "ликвидаторов" не потребовал – так в дальнейшем сложились обстоятельства.

К почтовой станции, находившейся на окраине небольшого городка или поселка – поди разбери в незнакомой стране, и одновременно вокзалу для дилижансов они подошли утром следующего дня, на рассвете. Фигнер отстал, по старой привычке он сразу решил заглянуть на конюшню, посмотреть на "конский состав", и заодно прикинуть, стоит ли вообще связываться с местным транспортом. В ту пору нередко дилижансы запряженные "отборными" клячами едва тащились со скоростью 3–5 километров в час, так что пешком передвигаться получалось нередко быстрее.

– Почему по пять су за лье? Везде же по две!

– У нас так, лошадей недавно обновили, а посему и плата выше.

– Сжальтесь на бедной девушкой судари, у вас же империал все одно пустой, довезите хоть до следующей станции!

– А нам че? Нет денег, давай натурой, раз ноги разведешь для меня, раз вот для него постараешься. Бросай тут свою сыкушку, никто ее не съест, пошли за сарай, вишь страдаем!

– Давай живее! А коли дымоход дашь прочистить, так и до Парижу безплатно довезем! – поддакивает еще один любитель халявы.

Знакомое зрелище, встречалось уже не раз и не два, двое парней девку уламывают, разводят на "любовь". Александр сперва принял этих "ухажеров" за конюхов, но последствие оказалось, что кондуктор с возницей решили немного поразвлечься перед дальней дорогой.

Девица, молоденькая лет 17–18, хотя нет если уж с ребенком, то значит молодая женщина, вполне симпатичная. Одета она была как ремесленница, косящая снова стать крестьянку, ничего удивительного у городских девушек из народа репутация прямо скажем "особ легкого поведения", такой в дальней дороге прохода мужики не дадут, придется отбиваться от каждого встречного. Она была молода, даже пожалуй слишком. Хороша ли она собой? Может быть, но в таком убогом наряде этого было незаметно. Волосы, от которых отделялась белокурая прядь, казались очень густыми, но строго прятались под грубым чепчиком, узким, безобразным, сжатым и подвязанным у подбородка. Смех открывает прекрасные зубы, у кого они есть; но она не смеялась. Глаза ее, казалось, недавно высохли от слез. Она была бледна, вид ее был усталый и немного больной, она смотрела на свою дочь, заснувшую на ее руках, с тем особенным видом матери, которая выкормила своего ребенка. Большой синий платок, вроде тех, в которые сморкаются инвалиды, сложенный косынкой, неуклюже прикрывал ее талию. Руки у нее были загорелые, покрытые веснушками, указательный палец жесткий и исколотый иголкой; на плечах грубый плащ коричневой шерсти, холщовое платье и толстые башмаки довершали наряд. То была Фантина.

Александр так и не понял, что такого Фигнер в этой особе нашел, даже по местным меркам красивой ее не назовешь, разве, что волосы великолепные. Во Франции редко встретишь природную блондинку, разве, что в виде исключения.

Дама в это раз им попалась что называется с "довеском". Ребенок этой женщины был одним из самых чудных созданий в мире. Это была девочка от двух до трех лет. Изяществом наряда она могла бы поспорить с представительницами другого сословия, разительный контраст с одеянием матери, у нее был чепчик тонкого полотна, ленты на фартучке и рюшечки на подоле платьица. Поднятая юбочка обнажала бедро, белое, нежное и пухлое; она была замечательно розовенькая и здоровая.

К тому моменту, когда Сашка подошел близко "история" уже стремилась к неизбежному в таких случаях "финалу". Кавалеры настойчиво, потихоньку, шаг за шагом толкают девку в сторону сарая, та отбиваться от них толком не может, боится видимо выпустить из рук свое ревущее благим матом "сокровище".

– Отпустите меня, я заплачу!

– Ага, счас ты у нас мохнаткой и рассчитаешься! Гы-гы! Давай-давай иди!

Александр даже сплюнул с досады, хоть бы орала дурочка во все горло, а только попискивает, да безуспешно пытается сопротивляться – куда ей против двух мужчин. Впрочем девочка у нее на руках плакала и кричала вовсю, ребенок был сильно напуган… А где же местные джентльмены, где мать их "д`Артаньяны", где наконец просто мужики? Почему никто не вступится за соотечественницу, почему он Сашка – иностранец, должен в очередной раз разгребать местное дерьмо? Он вопросительным взглядом обвел всех собравшихся во дворе станции, кто там был: парочка мелких буржуев, чиновник, франтовато одетый офицерик, хоть нет скорее студент или даже школяр, они тут все рядятся в полувоенное платье, шпага и сапоги со шпорами – мода. Еще были какие-то тетки среднего возраста и трое мальчишек, но с тех понятное дело спроса нет.

А ну да, как он сразу не понял, девка ведь из народа, поэтому всем по мужскому органу на творящееся на их глазах безобразие. Вот если бы аристократку из "благородных", или на худой конец купчиху конюхи щупали, так тут бы сразу и гневные возгласы раздались и кулаки бы замелькали в воздухе и шпаги из ножен выскочили. Стоят галантные французики, кто испанские папироски задумчиво покуривает, кто смачно дынные семечки щелкает, смотрят, чем все закончится. Полиция тоже как класс отсутствует, ее задача охранять власть имущих… а собственно как и везде, даже в 21 веке то же самое.