Петр Иванов - Солдат… не спрашивай!

Действительно, всю кампанию наличных денег ни у кого в войсках не водилось, исключение составляли офицеры-гвардейцы, да пожалуй, еще и казаки. Первые понятное дело – через одного богатые аристократы, владельцы многих тысяч крепостных рабов и обширных земельных наделов. Вторые обычно добывали средства для "веселой жизни" саблей, постоянные рейды и разведки подчас сопровождались у них тривиальным разбойничьим "гоп-стопом", на криминальные проделки иррегулярных войск в российской армии по традиции смотрели сквозь пальцы. Остальным нижним чинам только и оставалось, что завидовать станичникам черной завистью, солдат в лучшем случае мог рассчитывать на добычу взятую с боя, а такая возможность была не всегда и не у всех, нередко местные крестьяне успевали под шумок утащить с бранного поля все более-менее ценное. Существовал определенный, впрочем не зафиксированный в официальных документах порядок. Оружие и снаряжение павшего врага забирали вполне законно, по приказу свыше, шинель и сапоги – уже не негласно, но командиры не обращали внимания по причине чрезвычайно плохого снабжения. Не было выбора – не может же солдат воевать босым и голым, так пусть уж берет. При таком раскладе нижний чин не видел ничего плохо в том, чтобы изъять и другие ценности в свою пользу, благо выворачивать карманы нужды не было – обычно "честно награбленное добро" французы носили в ранцах или если у кавалеристов, то в седельных сумах и чемоданах.

Вскоре судьба забросила 13-егерский к другой знаменитости того времени, чья фамилия известна любому, кто хоть бы раз открыл учебник по истории нового времени. Полковник Алексей Петрович Ермолов, действовавший далеко на юге театра военных действий попросил передать ему в во временное подчинение пехотный полк, хоть самый плохонький и завалящийся. Артиллеристы действовали в отрыве от остальных сил, и им требовалось для безопасности собственное пехотное прикрытие. Наладить взаимодействие самостоятельно с пехотой они не сумели, помешала царившая в ту пору рознь и вражда между отдельными родами войск. Нетрудно догадаться, что 13-егерский Ермолову и отдали по принципу, "на те боже, что нам не гоже"…

Но на новое место они попали не сразу, непонятно как, но полковой командир заставил начальство дать полку несколько дней отдыха для приведения солдат в порядок. Впервые с начала войны нижним чинам удалось, наконец, выспаться и помыться. После протекающего в дождь шалаша или пыльной походной палатки, где под утро так надышат, что не продохнешь, амбар в котором местные поселяне, обычно хранят сено, кажется райским дворцом. По мере восстановления сил у народа появился интерес и к местным женщинам, вот уже забегали солдатики за крестьянскими девками, пытаются уговаривать аборигенок на "любовь".

Если уж совсем честно, то в те грубые времена и нравы были такие, что историки обычно скромно умалчивают о подробностях. Как правило, служивые своих временных подруг недолго уламывали и улещали, если вообще до этого дело доходило. Часто обходились без лишних слов, заменяли разговоры прямым действием.

– Чего ты с ей балакаешь? Охфицер не видит тя, тащщи в кусты, юбку подвысь и радей! – поучает бывало новичка седой участник многих походов и сражений, чья грудь не раз отмечена вражескими пулями и штыками, а спина исполосована отечественными палками.

– Так, а ежели она дяденька супротив того, несогласная? – робко возражает ему вчерашний рекрут, еще не решивший для себя как поступить, и хочется, и вроде боязно.

– Баба – дура! Щастья свово не понимат! – философски замечает ветеран, и делает далее вполне справедливое открытие, – А ежли б не хотела, так почто сразу не сбегла от тебя прочь?

– Эх бывалоча мы с енералом Суворовым полячишек учили, почто оне, б…ди таки бунтовать зачали? – предается воспоминаниям "дедушка" и в самом деле он уже почти дед по местным меркам. Мужику давно за сорок, – Выйдем бывалоча к фолварху ихнему, а там ужо девки и порося визгом визжат, чуют за версту чаво щас с имя будет!

– И не жалко вам их дяденька было? Чай тож люди, хрестьяне поди? – спросит иной робкий новобранец.

– Жисть наша проклятуща солдатска така! Послужи с мое сосунок, не то ищо у тя будет! – отвечает ему "дед", и вспоминает еще и еще, – А басурманок в туретчине мы эдак драли, куды нонешним желторотым…

И начнет старый солдат рассказывать, как они брали крепость на Дунае, жаркое было дело, ныне так не бьются – измельчал заметно народец, все больше издалека стрельнуть норовят… Такие истории можно слушать бесконечно, правда в них тесно переплетена с вымыслом, теперь уже не различить одно от другого и не отделить.

На фоне остальных полков 13-егерский отличался в этом плане, как тогда говорили "отменной нравственностью", объясняется этот феномен как раз почти 100 % отсутствием в полку своих собственных "стариков" – некому было передавать ценный опыт новому поколению солдат. Единственный ветеран – фельдфебель Матвей ничего не рассказывал сослуживцам даже под хмельком, да и пил он редко. Так что по части "курощения" прусских баб и девок егеря сильно уступал другим частям. Была правда пара случаев, когда местные аборигены пытались шантажировать полкового командира, вымогая плату "за женское бесчестье" якобы по вине солдат. После короткого, но тщательного расследования с пристрастием, любителей халявы за счет российской казны жестоко отлупили портупейными ремнями и более жалоб не поступало всю кампанию. По крайней мере, Сашка, будучи отчасти приближенным к канцелярии, ничего о них не слышал.

…………………………………………………

– Привет фейерверкер! Чего ты на нас как уставился как солдат на вошь? Принимай гостей артиллерия, вместе воевать будем! – Александр попытался сразу сломать стену недоверия, что существовала всегда между различными рода войск. И кажется, его попытка имела успех, заулыбались "пушкари" и не видно больше хмурых напряженных физиономий, а значит можно считать, что столь необходимый контакт уже почти установлен.

Ударили по рукам и познакомились, "хозяина" этих двух орудий звали Иваном, и фамилия была соответствующая – Иванов. Высокий точно гренадер русский мужик лет за 35 с простым и чуток небритым лицом. Остальных артиллеристов Александр не запомнил, вроде все похожи друг на друга как братья, в основном молодые солдаты, вчерашние рекруты – есть такой феномен: давно замечено, что новички кажутся все одинаковыми. Словно из инкубатора молодежь сюда прибыла. Командир же у них другое дело, такие люди к себе невольно располагают хоть кого, немного он напоминал Александру тренера вложившего в нашего ленивого стрелка крупицу своего собственного таланта.