Петр Иванов - Солдат… не спрашивай!

Вот смотри-ка, оказывается выходит, что их штатный полковой священник не такой уж и плохой человек, пусть и пьет порой слишком много. По крайней мере свои служебные обязанности благочинный исполнял честно, увильнуть никогда не пытался и так вот ждать его часами не приходилось ни разу. В полном облачении вместе с немногочисленным причтом "их батюшка" всегда бывал на похоронах нижних чинов и не упускал случая сказать несколько теплых слов всем присутствовавшим при этом печальном событии. Здесь же в уездном городе царил голый формализм, даже на самом последнем пороге жизни и смерти.

Пока Сашка и компания ждали попа, они от нечего делать немного расспросили церковного сторожа о покойном, кто, да что, да отчего представился. В основном, удивление нижних чинов вызвал странный факт – отсутствие у служивого семьи, никто из родственников не пришел на похороны. Обычно гарнизонные солдаты в отличие от армейцев все же со временем как-то обживались и "пускали корни" в тех местах, куда их забросила судьба. А этому видимо не повезло вдвойне… не смог найти себе бабу.

– От чего он помер? Вроде не старый еще мужик?

– Лихоманка грят сгубила.

Конец печальный но закономерный, от него никто из нижних чинов не застрахован, туберкулез убивает не так быстро как вражеские пули и штыки, но столь же верно и неотвратимо. Никто не задумыывался всерьез, что такой же вот незавидный финал может быть уготован и ему лично. Пока солдатики судачили и впустую чесали языки, появился и столь долгожданный поп – толоконный лоб, судя по виду служитель не только культа Христа, но и Бахуса одновременно.

Дальше все завертелось быстро, минут 15–20 прошло: "Бу-бу-бу… помолимся" и готово, пожалуйста, тело готово на вынос.

– Поп здеся казенный и служит по казенному! Души нет! – сплюнул, когда вышли на улицу, в сердцах старый приятель Сашки, Григорий почитаемый в полку первым знатоком религии, после благочинного. Александр только кивнул, в любом случае он сам мало что понимал во всех этих премудростях, но без этого было тошно от казенной бюрократии.

Унтер-офицер пытался распоряжаться выносом, но особого смысла не было, дело это, к сожалению, для российского человека знакомое с детских лет, проще оказалось принять личное участие в такой работе.

– Легче! Легче, держи за угол, не заваливай! Спереди стань кто… понесли.

Совместными усилиями кое-как неструганный гроб вытащили из часовни и положили на телегу, присланную к тому времени властями города. Хорош однако катафалк, такое впечатление, что еще совсем недавно на нем покоилась бочка для вывоза нечистот, ну и кляча подстать экипажу. Сама природа объявила траур по умершему солдату и из серых облаков стал накрапывать мелкий холодный дождичек, более схожий с водяной пылью.

Только было тронулись в путь, но вышло небольшое препирательство со священником. Поп вдруг решил заменить в последний момент новое и чистое полотно, которым как флагом покрывали сколоченный из плохо обструганных досок гроб, каким-то старым тряпьем. Видимо он решил, что на кладбище, да под дождем сойдет и так, все едино погибнет в могиле.

– Чего жалеешь то для покойника? Не трожь, это ему из казны отпущено! – завозмущались нижние чины и в самом деле батюшка перешел рамки дозволенного.

Служитель культа не обратил на протесты ни малейшего внимания и пришлось вмешатся унтер-офицеру и восстановит порядок. Противоправные действия попа были пресечены жестко, весьма ощутим толчком кулака в бок.

– Ты почто сАлдат на духовно лицо руку поднял?! – басом завопил корыстолюбивый попик и проворно отскочил в сторону, покрывало он был вынужден оставить на прежнем месте.

Неприятный конфликт отчасти разрешил Григорий, и в самом деле цены парню в таких случаях нет. Он быстренько, под локоток утащил обиженного священника в сторонку и все доходчиво ему довел.

– Батюшка не встревайте поди! Унтер нашенский по уставу соизволит, иначе не могет. А прихожане ваши не поймут, коли вас с побитой мордой завтра узреют. Им то откудова знать, мож питухи кабачные вас эдак благословили, а не наш Сашка-унтер?

Попик опалив на прощание злобным взглядом унтер-офицера и его команду, черной крысой шмыгнул в часовню и более на глаза не показывался. "Донесет…" – решил про себя Сашка и не ошибся в своем прогнозе. Вечером самого последнего дня перед выступлением в поход он случайно заглянул в канцелярию и застал там главного полкового писаря за странным занятием, тот жег в печке какие-то казенные бумаги.

– Что Моисей, секретные приказы и распоряжения уничтожаешь? супостатам ничего не оставляем? – ехидно поинтересовался Александр.

Официально писарь все же был Михаилом "по ведомости", но учитывая его происхождение из крещеных евреев нижние чины его иначе и не называли, бывший кантонист на такие насмешки не обижался, давно привык за столько лет.

– Какое там, их высокоблагородие, господин полковник велел все доносы на нашенских солдат спалить. Жги, говорит, Мойша к чертям эту пакость. Вот – цельный сундук накопили, посмотреть хошь?

Ну кто же от такого заманчивого предложения откажется? Перебирая испачканные чернилами, испрещенные кривыми каракулями "казенные бумаги" Александр не без труда отыскал и парочку "опер" на себя и самое удивительное и на старого знакомца – Григория. Судя по специфическому стилю доносы сочинило некое духовное лицо, скорее всего как раз тот самый пострадавший от унтер-офицера попик, жаль как следует его тогда не удалось проучить… Все же есть у армейской бюрократии кое-какие и положительные стороны, где бы сейчас куковал пришелец из будущего, если бы в военном ведомстве не соблюдали порядок прохождения жалоб и доносов строго "по команде"? В противном случае, скорее всего, Сашка давно бы уж рубил чего-нибудь там – уголь, руду или просто пустую породу кайлом в рудниках Нерчинска.

Но это событие в отдаленном будущем, до которого солдату надо еще дожить, а пока мужик-возничий подстегнул свою кляченку и скорбный экипаж тронулся по направлению к кладбищу. Вслед за телегой повел свое неполное "капральство" или взвод и Сашка, оба термина и старый и новый в то время использовались в разговорной речи одинаково часто. Шли маленькой колонной, впереди сам унтер-офицер, за ним Гришка, а затем и остальные "бойцы". Нижние чины двигались молча, нахмурясь и казалось были сильно заняты лужами, и мучительным раздумьем о том, что: "Проклятая вода, уже просочилась под подошву, вся портянка насквозь вымокла." Возчик, сидя на передке телеги покрикивал на свою убогую кляченку, да то и дело помахивал веревочным кнутом, без постоянных понуканий несчастная скотина не прошла бы и шагу.

– Ну ты леший! А… чорт тя забодай! – и далее следовал сухой, резкий звук от удара самодельного бича по коже животного.