Андрей Булычев - Сотник из будущего. Начало пути

Помните, что самая большая опасность идёт от лучников и особенно от арбалетчиков. Их болты любую броню на расстоянии пятидесяти шагов пробьют, а именно такое расстояние и будет между нами при штурме. Так что тактика в этом бою будет отличаться от той, что была в других местах. Щитовой стенки у нас не будет. Вся надежда на то, что мы вырежем ножами в тихуую дозоры и засадных арбалетчиков. Ну и там уже будем добивать всех тех, кто сидит в избе.

– В длинной избе тоже есть самострелы и это нужно помнить всем, просто так туда не лезем. На одном месте не стоим. Делаем один, два выстрела и меняем позицию. Это каждого касается, Вторак тебя первого, кстати, чтобы не стоял увальнем и не собирал болты и стрелы на себе!

– По бокам в виде креста четверо наших самострельщиков: с фронта Митяй, с тыла Осип, по бокам Вторак и Ивор. В центре двора работает четырнадцать ветеранов. Родька вскинулся и проговорил-Хозяин, а я как же? Меня забыли и стал умоляюще вглядываться в Андрея. Хм…в центре тебе Родь пока работать рано. Будешь с Митькой рядом из лука своего работать, там самый огонь ожидается, вот и прикроете друг друга, только не подставьтесь.

Всё всем понятно?

Сотня становись!

Сотня равняйсь!

Строй бойцов замер, на поляне, глядя на правофлангового.

Смирно! Все взгляды в центр на командира.

Всем выжить и победить!

Сотня вольно! Разойдись! Работаем!

Первая сосна втретила боевую тройку тихим храпом.

–Спит колоброд (бездельник, лентяй)!

На сосну вскарабкался поджарый Сева, минута и стих храп.

Первый готов!

У второй сосны засадный не спал, и пришлось действовать так, как и подсказал командир. Подошли, не таясь в развалку трое, с хрустом приминая наст, а сверху раздался недоумённый возглас.

– Окунь ты?! Уже смена, что ли так рано?

Варун реально закашлялся внизу и просипел-время, время, слазь уже! И когда довольный верховой спустился вниз, всё с ним было быстро закончено.

–Командир с верховыми засадами всё!– доложил Климент.

–Ясно. Начинаем третий этап- берём арбалетчиков и патруль!

С сараем проблем не возникло. Засадный сопел себе, закутавшись в меховую шубу и обложившись сеном у уличного продуха, да так и перешёл тонкую черту между сном и смертью не издав при этом и звука.

С конюшней было сложнее. Лошади беспокоились, почувствовав чужих, всхрапывали, и нервно вскидывались в загоне, насторожив исподвигнув засадного на внимательное отношение к службы. Единственно, что он сделал неправильного так это то, что покинул свой пост.

Спустившись со своего места и выйдя к двери конюшни, он был тут же срезан Никодимом и Тимофеем.

Всё! Теперь все засады были уничтожены, а скрасть патрульных, вообще проблем не составило. Как только они зашли за стену сарая, заслонявшую их от центрального двора, всё с ними тут же было закончено. Больше на улице врага не осталось.

–Итого минус шесть!

Сотня споро занимала свои, предписанные планом, позиции.

Тихо в лесу. Всё замерло. Не слышно не скрипа валенок часовых, не топота коней в загоне, а утренний сон такой сладкий!

Рассвет серел, разгоняя ночную мглу около озера Ямное, что стоит на Валдайской возвышенности. Вот выскочил один ватажный в отхожее место. Не берём!– был сигнал. Слишком маленькая рыбка, ждём «жирную»! Вот вышел из длинной избы худой ватажник. Подошёл к двери полуподземной землянки, открыл и начал выкрикивать какие-то команды и угрозы. Через минуту из её недр показалось две бабы, которые под громкие крики и тычки надсмоторщика схватили лежащие у крыльца избы котлы и начали набивать их снегом.

Ясно,– это кухарки, а тот надзирает за ними. Его тоже пока не трогаем! Слишком малая добыча! И вот над длинной избой из продухов пошёл дым, а через час из дверей малой избы вышел важный дядька и зашёл в длинную общую избу. Прошло минут двадцать и от туда, с матюгами и тычками вышли шестеро разбойничков. Смена!

Так, один в день на верхнюю засидку, двое к арбалетам в строения и двое в сторожевой патруль по двору, а этот один разводящий из командиров будет. Вот их уже надо бить! И над лесной поляной сигналом раздался стрёкот обиженной сороки.

Бить!

Луки ударили со всех сторон, в упор, прошивая тела новой сторожевой смены. Десять секунд и посреди двора застыли шесть трупов.

Штурм!

И затопали лёгкие меховые онучи по набитому ногами внутреннему двору стана. Андрей выбил ногой входную дверь в командной избе. За его спиной было трое, готовых в любой момент подстраховать командира. Хлесь!

И дамасская сталь клинка рассекает практически надвое кинувшегося к порогу верного товарища атамана Ваню Окуня.

Хек!

И смотрящий за стряпухами ватажный, как бабочка на булавке пришпиливается к противоположной стене копьём.

Все звуки заглушил резкий звук визга сидящих на полу женщин пленниц. Вскинувшийся со своего ложа атаман схватился было за висящую рядом, богатую, всю в каменьях саблю. И тут же покатился по полу, сбитый с ног резким ударом Сотника. Он встал, недоумевая, и затравленно оглядывал тех четверых, что ворвались в его логово.

Самый страшный из них с пронзительными стальными глазами вдруг сел спокойно на лавку и кивнул остальным – идите ребята, добивайте.

– Я тут сам потолкую с этой мертвечиной. И таким лютым парализующим холодом и силой повеяло вдруг Свире, что он сел тихонько выпрямившись на полу, и уставился на Сотника.

–Ты кто?-прошептали его побелевшие губы.

–Свиря! Маленький мой, ты же знаешь, кто я. Я твоя смерть, и я пришёл за тобой. Ты ведь уже давно к ней приготовился?– спокойно спросил Сотник. Полумёртвый от страха атаман тихо кивнул и произнёс полушёпотом…даа…

–Ну, вот и хорошо. А пока ты ещё жив, давай поговорим. Ты же хочешь немного пожить и поговорить?

– Хочу…посиневшими губами произнёс Свиря. Я хочу много говорить, только послушай меня! Не убивай пока-жалко бормотал атаман.

– Хорошо говори Свиря сын Мифодия, я тебя слушаю- на полном серьёзе сказал Сотник, и поудобнее устроился на широкой скамье.

На дворе всё было хорошо, пока первая тройка ветеранов не ворвалась в сени длинной избы казармы, где жили все простые ватажники. Упали замертво четверо разрубленных разбойника в сенях, и вдруг раздался один, а затем второй щелчок спуска самострелов и на грязный земляной пол рухнул скорчившийся от боли Никодим. Второй болт выбил щепу у косяка двери буквально в пяди от плеча Клима и он громко заорал – Наружу! Выносим Ника! Всем бить по продухам и окошкам!

Минута, и на дворе не было видно никого, кроме сваленных в кучу тел разбойников.

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк!

Четыре болта в промежутках сорока секунд дырявили крышу, окошко и дверь длинной избы.

Щёлк, щёлк, щёлк, щёлк!