Илья Бриз - Подняться по фарватеру [СИ]

Они помолчали, вспоминая недавний бой. Император в нем не участвовал, тем более что разработку операции и ее исполнение полностью взял на себя Создатель.

— Мин херц, — вдруг вскинулся герцог, — а ведь это не у Затонова проблемы, а у тебя, — Серебряный назвал Бога по фамилии, что прозвучало очень кощунственно.

— В смысле? — замотал головой Кирилл, не обратив на явное святотатство внимания.

— В прямом. Сколько бы ты не говорил раньше о своем неверии, но сейчас ты видишь в подполковнике только Бога, тщательно скрывая свое восхищение и поклонение Создателю. А он, — Сашка прервался, задумавшись, потом посмотрел императору в глаза и убежденно заявил, — он человек со всеми своими страхами землянина и одновременно с бесстрашием модификанта в голове. А уж как ему сейчас со всем этим тяжело — жутко представить.

— Человек? — удивился император. — А вот об этом я как-то не подумал…

****

Два месяца тянулись и тянулись, но однажды утром Вероника пригласила Затонова в "родильный зал", где обнаружился Кирилл с остальными своими женами и Великая императрица Америки. Все были заметно взволнованы. Павлу немедленно продемонстрировали подмигивающую зелененькими огоньками реанимационную камеру, уже погруженную на транспортный дроид. Предложили переместиться в сооруженную им же когда-то маленькую долину с белокаменным замком, мотивируя привычностью для Богини этого места. Спорить подполковник не стал и выполнил предписание немедленно. Расположился вместе с массивным "саркофагом" реаниматора в их с Сюзанной апартаментах на четвертом этаже донжона. Огляделся, не заметив ни единого следа прошедших тысячелетий. Потомки постарались качественно, не только отремонтировав или заменив все что можно, но и нанеся на новую мебель еле заметные следы жившей здесь когда-то семьи. Вон царапинка на кресле — маленький Мишка коготки испытывал. На угловом диване небольшая примятость — Патриция вместе с меньшими братишками всегда почему-то именно здесь устраивала соревнование на высоту прыжков. Взгляд Павла сам прыгал с места на место, находя привычные глазу мелочи. Опомнился, услышав короткий писк реаниматора, говорящий о полном излечении находящегося внутри человека. Нетерпеливо рванулся к "саркофагу", но крышку открывал очень осторожно. Вынырнувшая из лечебного геля женщина… это была не его Сюзанна. Разве что цвет волос и глаз соответствовал, да роскошный бюст напоминал своей формой грудь жены. Выплюнула загубник дыхательной системы, небрежным движением стерла тыльной стороной ладони гель с глаз, посмотрела на него, немедленно прикрыв груди рукой, и стала оглядываться. Вновь посмотрела на Затонова, не обнаружив рядом никого другого и вдруг… расцвела привычной ему любящей улыбкой. Уже не пряча свое тело, потянулась обеими руками:

— Пашенька, родной! У нас получилось.

Он, признав не столько по внешнему виду, как по движениям и интонациям, прижал ее голову к себе, не обращая внимания на липкую гадость. Тут же опомнился, вытащил и начал зацеловывать. Опять опомнился, подхватил на руки и понес плачущую женщину в ванную комнату. Осторожно поставил, включил воду, успев выдрать из кронштейна душевую насадку, и стал поливать, любуясь и жадно изучая взглядом новое тело жены. Прекрасное с его точки зрения тело, если не считать сероватый оттенок насыщенной металлами кожи. Впрочем, для привычных уже глаз Затонова, этот оттенок только подчеркивал невозможную красоту любимой женщины.

Сюзанна, почти сразу прекратив реветь, промыла глаза и тоже стала внимательно рассматривать подполковника. Протянула руку и нетерпеливо дернула за воротник:

— Сними, все равно как всегда успел замарать, — бросила короткий жалобный взгляд и добавила: — Ну, мне ведь тоже интересно, каким ты стал.

Спорить с женой не стал, тем более что особой стыдливости уже успел полностью лишиться при общении с юной герцогиней. Скинул комбинезон с бельем в утилизатор и шагнул под душ. Ласкал руками, исследуя ощупью прекрасное новое тело жены, и сам себе не верил, что его Сюзанна, пусть и несколько другая на вид, опять рядом. Чувствовал ее ласковые ладони и вдруг услышал:

— Я помню все, — произнесла-выдохнула тихо. Обхватила руками его голову и вихрем промчалась поцелуями по глазам, носу, щекам, впилась в губы своими горячими, мокрыми сейчас губами, от которых не то, чтобы нельзя, просто не хотелось дышать. А потом вдруг оттолкнула, несколько секунд разглядывала и… новое сумасшествие: целовала, плакала и смеялась, обжигала его слезами, телом, неразборчивыми словами. Затем вдруг замерла, простояла, несколько секунд не дыша с закрытыми глазами, и как проснулась — затараторила, сбиваясь с вопроса на вопрос:

— Пашка, что произошло? Почему мы дома, а не на Наташке? Тела модификантов, но на основе наших геномов, а не кого-то из дальних потомков. И вообще, какое сейчас время?

Затонов тоже "вернулся" в себя, вслушался, начиная понимать ее быструю, но разборчивую речь, и с внутренним сопротивлением ответил:

— С переносом в кого-нибудь, получилось не очень. А нас возродили заново именно модификанты. Почти сразу, как добрались сюда. Я тут уже пару месяцев обитаюсь.

Жена как-то сразу закончила мытье, накинула висящий на привычном месте махровый халат, критически посмотрела в зеркало — халат, раньше бывший ей по щиколотки, сейчас прикрывал только самый верх бедер. И рукава подворачивать совсем не требовалось. Вновь развела полы в стороны, рассматривая теперь свое отражение, привычным движением до нельзя заманчиво вильнула бедрами, бросила короткий взгляд на восхищенного мужа, всем своим видом в этот момент демонстрирующего его любовь к женщине и… запахнув халат, туго затянула поясок, оставив возможность любоваться только узкой талией. Виновато пояснила: — Успеем еще, никуда друг от друга не денемся, — и, на глазах превращаясь в неприступную твердыню, весьма агрессивно добавила: — Нельзя трахать умирающую от любопытства женщину!

****

Рассказывал Павел долго, не отрывая взгляда от жены. Она, тоже все время любуясь Затоновым, внимательно слушала, задавая иногда уточняющие вопросы. Потом вдруг подхватилась, бросила извиняющийся взгляд, не отворачиваясь, отошла маленькими шажками к пищевому синтезатору и запустила приготовление кофе. Принесла на подносе все необходимое и опять села за стол. Он прервался, торопливо в несколько глотков опустошил чашку и продолжил говорить. Сюзанна пила кофе, что называется вприглядку с его лицом, затем придвинулась, взяла его руку и прижала ладонь к своей щеке. Когда подполковник начал излагать все, что просочилось через века об их детях, заплакала. Он пододвинул кресло, прижал ее голову к себе и стал успокаивать: