Алексей Вязовский - Казань

– Таким макаром можно учить не только слежке – присоединился к коллеге Хлопуша – Но и шпионству.

– Это второй шаг – кивнул я – Как научатся таковому – следить и убегать, пущай выкрадут какие документы из канцелярии бургомистра и вам отдадут. Или подкупят кого из писцов. Деньги у вас на то есть. Я дозволяю траты.

– Заодно и канцеляристов Каменева проверим – восхитился Шешковский – Двойная выгода.

– Вот еще что – решился я на грязный трюк – Надо бы написать тайных писем и отправить в первую и вторую армии, что воюют турок.

– Зачем? – удивился Хлопуша.

– Есть у тебя Степан Иванович там свои людишки? – я повернулся к Шешковскому.

– Найдем, но кому письма?

– Вот список военачальников – я достал из-за пазухи и пожал тайникам лист. Первым номером шел Александр Суворов. Вторым – Потемкин – Надо бы им написать так, чтобы письма перехватили заранее.

И Хлопуша и Шешковский смотрели на меня недоуменно. Я вздохнул, стянул с пальца китайский перстень с воющим волком.

– Поди приставлены человечки из Экспедиции к Румянцеву или Голицыну. Вот приходит такой человек к генералу и говорит, мол перехватили письма от бунтовщиков Суворову. Показывает бумагу с моей печатью.

– А там что? – Шешковский подался вперед – В письме?

– Да ерунда какая, ералаш. Дескать все по нашей уговоренности, деньги отдали родственникам. Или ждите нашего человека в условленном месте, прибудет с векселями английского банка… Главное чтобы письма были разные, да необычные, непонятные непосвященному.

– Я никак не уразумею – покачал головой Хлопуша – Зачем сие?

– Ну вот представь себя на месте тайника Катькиной – начал я объяснять – Ты приставлен к армии наблюдать за генералами. И вдруг перехватываешь подозрительное письмо к Суворову. Что будешь делать?

– К Румянцеву пойду – ответил за Афанасия Шешковский – Как вот с этим письмом Ефимовскому.

Степан Иванович ткнул в бумагу, которую мы обсуждали час назад в полковой школе.

– А Румянцев что сделает? – повернулся я к “палачу Екатерины”.

– Заарестует Суворова для начала – пожал плечами Шешковский – На время разбирательств.

– Вот! – я назидательно поднял палец – А разбирательство долго длятся?

– Точно – согласился Степан Иванович – Пока снесутся с Москвой, да Питером, узнают, что никакие людишки к родственинкам не приходили, да денег не приносили…

– Полгода пройдет – закончил я мысль за Шешковского – И мы выиграем время пока военачальники в дрязгах своих будут…

– Ох, ну и голова у тебя, царь-батюшка – восхитился Хлопуша. Степан Иванович тоже посмотрел с уважением.

– А насчет заговора – я задумался. Агентурной сети нет, специалистов по слежке тоже… Что же делать?

– Устройте покель облавы в городе. Пущай новики попробуют себя в вашем деле. Обыски подозрительных людишек, допросы задержанных…

– Дозволяешь пытать, царь-батюшка? – живо поинтересовался Шешковский.

В эти времена со средствами расследования не церемонились. Людей подвешивали на дыбе, выворачивая суставы, били кнутом. После этого отправляли в камеры отлежаться, чтобы через несколько дней подвергнуть истязаниям снова. По установленному порядку обычно пытали три раза. Если не находили в ответах противоречий или изменений – появлялся шанс избежать дальнейших допросов. Презумпция невиновности не работала, да и не изобретена она еще даже в Европе.

Я задумался. Следственные порядки надо облегчать – под пыткой люди оговаривали и себя и других, что прибавляло следователям бессмысленной работы. Причем в ситуации цейтнота.

– Лучше б по иному расспросы вести, людишек не отягощая понапрасну – сказал я.

– Как же по иному-то? – пожал плечами опытный Хлопуша, побывавший лично не под одним следствием – Кто ж без прямых оговорщиков, да без пытошного страху сам на себя вину скажет?

– Ежели похватали сразу несколько подозрительных – ответил я – Надо по одному за един день опросить, да сказать им о том, что кто первый без утайки всё расскажет – ему облегчение в приговоре будет. Ежели кому запираться захочется – тому за всех ответ держать. Токмо расспросы надо вести таковым видом, чтоб не смогли договориться меж собой.

– Хитро – оценил идею Шешковский.

– Впрочем пытка також не исключена – тяжело вздохнул я. Местные нравы быстро не исправишь, надо двигать вперед маленькими шажками.

– Плохие они люди, злые!

– Что? – я оглянулся.

Сзади меня стояла Акулька в новом овчинном тулупчике и смотрел на меня ясными глазами. Я же разглядывал Колю Харлова и Васю-птичника, которые раскладывали на площади казанского Кремля наш воздушный шар. За время приезда из Оренбурга, Харлова с новой артелью швей из бывших дворянок умудрилась сделать из красной ткани огромную надпись ПЕТРЪ III и теперь нужно было пришить ее на шар. Следом должна была последовать на другой стороне монгольфьера изображение Богоматери с младенцем-Христом.

– Люди они злые.

– Кто?

– К коим Колька бегает. Видела у ворот одного. Глаза страшные, черные…

У меня внутри тревожно екнуло.

– Какие люди?

– А я поди знаю – пожала плечами девочка – Но дух от них идет смрадный, смертельный!

– Николай, подь сюды – я махнул рукой парню.

Харлов младший подбежал, поклонился.

– Звал царь-батюшка?

– Что за люди, с коими ты встречался у ворот? – я обернулся, но Акульки сзади уже не было. Стояли лишь казаки конвоя, поправляя сбруи на лошадях.

– Так это возчики были – глаза парня бегали, но ответил он твердо – Сестра послала денег им за дрова отдать.

Ответ Николая мне не понравился, я поставил в себе памяти зарубку узнать у Харловой, что за возчики приезжали в Кремль.

– Голубятню обустроили? – перевел я разговор на волнующую меня тему.

– Да – парень вытер сопли рукавом теплого кафтана – Споймали новых голубей по дворам. Как только Васька приучит их к месту, раздадим с фурьерами в полки.

– Молодец! – я тронул Победителя каблуками.

– Петр Федорович! – парень замялся – Я правду говорят, что вы немцам продались?

– Кто сие лжет? – я натянул поводья.

– Так генерал Чернышев десять лет тому назад почти победил Фридриха. А вы повелели воротить полки домой.

– Откуда ты это слышал? – я подал лошадь ближе к Харлову.

– Слыхал как двое мужей болтали у лавки, что на торгу. Сестричка с поручением посылала, случайно подслушал – Коля покраснел, отвел глаза.

Мнда… К самозванцу добавилось предательство. Кто-то хитрый все это вкидывает.

– Меньше слухай сплетен. Полки я велел воротить ибо не наша это война была. Русскую кровь лили за хранцузов, да англичашек. А те добра не помнят!

Казаки подъехали ближе, важно закивали.