Алексей Вязовский - Казань

Мы оба задумались.

– Чего же тогда делать? – Новиков растерянно поправил галстук по сюртуком.

– Ждать обозов с оружием от уральских заводов, продолжать экзерцировать полки – я пожал плечами – Месяц другой у нас есть, а там посмотрим.

Все будет зависеть от того, когда придет весна и вскроется Волга. Если зима будет долгая – я успею выучить хотя бы слегка армию и взять Нижний… Если случится ранняя весна. Нет, об этом думать уже не хотелось.

Ровно в пять утра раздался протяжный призыв муэдзина на молитву. Стамбул оживал после неспокойной ночи. Несмотря на сумерки, на улице уже слышался топот ног и скрип повозок. Купцы и крестьяне, косясь на янычар, после короткой молитвы спешили на рынок, чтобы поскорее продать свои товары и урожай. Город вырос на торговле, и на его базарах и в харчевнях звучали десятки различных языков. Внезапно у северных ворот раздался мощный взрыв. Башни вздрогнули, тысячи птиц взмыли в небо.

Раздался звон колоколов церквей, сотни армян, греков и других христианских народов бросились на улицы с оружием в руках. Завязались бои. На площадях, в переулках…. Через северные, разрушенные ворота, тем временем бежали в штыковую батальоны Суворова. Южная армия втягивалась по утренним сумеркам в столицу Османской империи. Из казарм высыпали полки янычар. Они приняли на себя первый удар. С воем и криками, османы бесстрашно врубались в ряды солдат Суворова, фанатично защищая каждый перекресток.

Часть жителей-магометан, бежало на восток, за пределы города, боясь страшных русских башибузуков, коими они величали казаков. Остальные укрылись в домах и не показывали носа на улицу, выжидая, когда все закончится. Поднялась паника и во дворце султана. В серале завыли наложницы, ударили пушки. Им ответили орудия с кораблей. Бой нарастал. Первый батальон новгородского полка оказался зажат на площади перед мечетью Явуз Селима. Несмотря на несколько залпов, синие мундиры не испугалась, а наоборот пришли в движение. Вся орда фанатиков поперла на передовую цепь солдат. Те, сделав еще пару выстрелов приняли врага в штыки, по теснимые сотнями янычар, подпиравших своих единоверцев сзади они начали падать, сраженные кто саблей, кто просто задавленный этой живой массой.

Турки, лучше знавшие этот лабиринт улиц и улочек зашли сзади, перегородив выход с площади телегами. Из-за них раздались новые залпы и десятки новгородцев с криком упали на землю. Первый батальон оказался в западне, запертый на площади. Оставалось надеятся на подмогу, ибо оттеснить многотысячную толпу янычар со столь малыми силами не представлялось возможным. Узость улиц не позволяла врагу использовать свое численное преимущество и добить отряд, но она так же не давала укрытия от выстрелов турецких солдат. Пожилой секунд-майор приказал оттащить раненых в дома и вытащить из окрестных домов мебель, создав импровизированную баррикаду на входе и выходе с площади. Самых метких стрелков разместили на втором этаже старого кирпичного дома, стены которого когда то были розового цвета, но сильно поблекли и обшарпались.

Солдаты не потерявшие присутствия духа и понимавшие, что от быстроты и слаженности их действий зависит останутся ли они сегодня в живых, споро ринулись исполнять приказание командира. Тем временем майор писал послание Суворову, надеясь, что вторая рота сможет пробиться через переулки к основным силам. Запечатав письмо, он выстроил солдат перед домом какого-то купца. Лейтенант отдал ему честь шпагой.

– Братцы! Сегодня нам предстоит сделать то, о чем мечтали поколения наших отцов и дедов. Освободить поруганные христианские святыни и братские христианские народы от османского гнета, дабы навечно закрепить земли эти за империей. Ежели сможете пробиться обратно и приведете подмогу, то дворец, вон он! Две версты и мы пощекочем султана штыком.

Солдаты засмеялись.

– С Богом!

На Неве рубили лед под проруби… За рекой чернел шпиц Петропавловской крепости, Васильевский остров тянулся приземисто, и только бывший дворец князя Меньшикова блестел желтой краской.

Посланник Роберт Ганнинг, англичанин с розовым лицом, с серебряными волосами, рассевшись в широком комфортабельном кресле посольского дома, хохотал так, что его брюхо под малиновым камзолом прыгало вверх и вниз. Слуги накрывали на стол, за которым пил вино худощавый, бледный граф фон Сольмс. Прусский дипломат только недавно прибыл в Санкт-Петербург и теперь активно интересовался жизнью столицы и страны.

– Нет, это совершенно невозможно – продолжал смеяться Ганнинг– Я не застал смерти Петра III, но мой предшественник оставил вполне точные записки. Орловы убили царя, это совершенно точно.

– Значит, все-таки казак Пугачев – граф тщательно выговаривал все артикли английского языка, проявляя уважение к хозяину дома.

– Несомненно – сэр Роберт взмахом отпустил слуг, начал набивать трубку – Казаки – в прошлом привилегированные сословия в империи. Нынче дуют другие ветры, Екатерина урезала их вольности, о чем, наверное, сейчас сожалеет.

– К чему вы мне это рассказываете? – поинтересовался фон Сольмс.

– Вы спрашивали о причинах военных успехов Пугачева. Так вот. Он успешен до тех пор, пока действует на землях казаков. Как только вступит в центральную Россию – его ждет неудача.

– Как же восстания крестьян? – граф допил вино, отставил бокал в сторону – Говорят к Пугачеву стекаются десятки тысяч крепостных, которым он пообещал вольную. Это огромная сила.

– Крестьян не поставишь во фрунт – пожал плечами англичанин, выпуская клубы дыма – Посмотрите в окно Генрих, что вы там видите?

Пруссак встал, выглянул на улицу. По ней маршировал плутонг преображенских солдат.

– Гвардейцев Екатерины. Выглядят браво.

– Именно! Императрица уже отправила несколько полков в Москву с графом Орловым. Мой источник при дворе сообщает, что далее войска пойдут на Казань и Оренбург. Поверьте, дорогой друг, восстание скоро будет подавлено.

– Пехотинца надо учить минимум год – согласился граф – Да вооружить, да припасом снабдить.

– У Пугачева неплохая конница – согласился Ганнинг – Но зимой, в здешних сугробах, она практически бесполезна. Даже главные дороги не всегда проходимы.

В дверь, постучавшись, просочился невзрачный человек чиновничьего вида. Подал сэру Роберту какую-то сложенную вчетверо бумагу, прошептал что-то на ухо. Фон Сольмс лишь расслышал “от нашего человека”. После чего быстро поклонился и сразу вышел прочь.

Британский посланник начал читать документ и тут же охнул. Вскочил на ноги, подошел ближе к окну. Долго вчитывался в строчки.

– Сэр Роберт, что случилось?