Кевин Райан - Ван Хелсинг

Только дело в том, что Джеральд уже давно покинул его...

Впрочем, как и все остальные слуги. Джеральд задержался дольше других, не смея предавать память предков Виктора, которым служил, можно сказать, всю свою сознательную жизнь. Тем не менее он тоже в конце концов был вынужден покинуть замок. Когда же это произошло? Год назад? Нет, скорее, уже два, или около двух лет тому назад.

Где-то в глубине души Виктор понимал причины такого поведения своих слуг. Франкенштейн неузнаваемо изменился за последнее время. Работа настолько поглотила его, что он перестал обращать внимание на все остальное. Вот, например, сейчас он не мог бы сказать наверняка, когда в последний раз ему удалось хорошенько выспаться. Да и сон больше не доставлял ему удовольствия, как это случалось раньше. Сейчас его начали мучить самые настоящие кошмары. Единственным утешением и спасением от ночных ужасов становилась все та же работа. Только тут он мог полностью посвятить себя своему делу, забыв обо всем остальном...

...Даже об Элизабет...

Нет, конечно, не обо всем. И все же мысли о невесте приносили ему теперь только боль и разочарование, а граф не позволял отвлекаться и думать о постороннем. Дракула теперь стал его хозяином... Нет, конечно, он снова ошибается. Скорее, другом . Дракула искренне желал ему добра и только хотел, чтобы работа проходила успешно и как можно быстрее принесла свои плоды. Именно Дракула надеялся на то, что Виктор вскоре займет свое место в одном ряду с Гиппократом, Пастером... и другими гигантами медицины.

Ну а великие дела требовали великих пожертвований... Одной из таких жертв и стала бедняжка Элизабет.

«Нет! – снова возмутилась какая-то часть сознания Виктора. – Я не хочу, не желаю отказываться от нее...»

Но у него уже не оставалось выбора. Она ждала слишком долго, но тоже не выдержала и вынуждена была отказаться от когда-то таких реальных планов. Впрочем, подобный исход был неизбежен. Во-первых, Элизабет сразу же невзлюбила графа, и, во-вторых, она начала весьма активно вмешиваться в деятельность самого Виктора, чего он не мог допустить. Ведь скоро, очень скоро, его работа должна была завершиться.

И тогда Виктор решил, что, когда его Творение будет завершено, он, Виктор Франкенштейн, обязательно вернет себе Элизабет. И не только ее одну. Его слуги и старые, почти забытые друзья... Они все вернутся к нему.

Правда, он также сознавал, что теперь и мечтать об этом было слишком поздно. Слишком многое успело произойти за это время. Слишком многим пришлось ему пожертвовать. Оглядев свою лабораторию еще раз, Виктор печально подумал о том, как бы расстроился его отец, увидев, что натворил сын со сторожевой башней их фамильного замка, во что он превратил ее. И тут внезапно до Франкенштейна дошло, что он уже давно работает в другом месте. Дракула заставил его переместить лабораторию в отдаленную область Трансильвании в Румынии, и теперь Виктор трудился в совершенно другом замке. Конечно, со стороны графа это был широкий жест и роскошный подарок. Значит, Дракулу все же можно было считать искренним другом...

Именно здесь Франкенштейн разместил динамо- машины, генераторы, мощные электромагниты и резервуары с необходимыми химическими реактивами. Все оборудование являлось последним достижением немецкой науки. Большая часть аппаратуры была изготовлена по оригинальным чертежам и схемам самого Франкенштейна. И все это стало возможным только благодаря графу. Внимательно осмотрев лабораторию, Виктор снова почувствовал, как приближается будущее, которого они так долго ждали. Все эти машины, созданные людьми, должны были помочь ему в его великой задаче созидания. Если бы только был жив отец Виктора, он по достоинству оценил бы успехи сына, хотя вряд ли понял бы многое из того, чего так упорно добивался Франкенштейн-младший.

Правда, было здесь и кое-что такое, что наверняка бы вызвало неодобрение отца. Нет, дело тут не в пыли, не в грязи и даже не в паутине, которая в больших количествах свисала с потолка. И даже не в гнилостном запахе, царившем в лаборатории из-за того, что Виктор не привык избавляться от остатков предыдущих неудачных экспериментов и попросту оставлял их тухнуть здесь же, рядом с ценнейшим и дорогостоящим оборудованием. Нет, все было гораздо сложнее: здесь царствовало разрушение, и в самом воздухе словно чувствовалось приближение краха, чего сам Виктор никак не желал признавать.

Жертвы во имя работы приходилось приносить быстрее, чем мог себе представить Виктор. При этом граф регулярно настаивал на том, чтобы Франкенштейн становился более решительным и, даже если хотите, агрессивным в своих экспериментах. Почти что сразу он начал ставить опыты, используя людей. Конечно, в первую очередь перед Виктором встали вопросы этики и проблемы, связанные с этим, но Дракула снова каким-то образом сумел рассеять все его сомнения.

А ведь именно граф в это время оставался, пожалуй, единственным другом Виктора.

В его научной работе были и победы, причем такие головокружительные, от которых у юного Франкенштейна захватывало дух. Если бы только ему удалось опубликовать хотя бы часть результатов этих опытов, тогда совет директоров, назначавших стипендию Гольдштадфа, понял бы, какое было заблуждение высмеять теорию Виктора, посчитав его мечтателем и фантазером. Вот теперь бы они поняли, что Франкенштейн – истинный гений науки. Да-да, гений, никак не меньше. И о своих исследованиях он не стал бы скрывать от них всю правду, ведь работать осталось совсем немного. Еще чуть-чуть, и он восторжествует.

– Провода в порядке, доктор. Они закреплены достаточно надежно, – раздался с лестницы хриплый голос Игоря.

Франкенштейн почти бегом бросился лично проверять генераторы. Все стрелки указывали на то, что приборы работают на полную мощность. Итак, Виктор повернул первый выключатель и с удовольствием прислушался к нарастающему и постепенно повышающемуся в тоне гулу. Затем он так же торжественно переключил еще несколько тумблеров, соблюдая строгую последовательность активизации электромагнитов и динамо-машин. Самыми последними в этом списке стояли резервуары с жидкостями, в которых происходили сложнейшие химические реакции.

Электрические дуги разрядов вспыхивали между контактами, и гул становился слышен все отчетливее. Этот звук завораживал ученого. Он означал для Виктора одно: призыв к возникновению новой жизни, даже, вернее, новой формы жизни, не известной ранее.

Франкенштейн потратил еще несколько минут на то, чтобы проверить аппаратуру и еще раз мысленно проанализировать все возможные ошибки. Однако выходило так, что ошибиться он не мог, и все силы энергии, которые он должен был получить, сходились в одной точке. Итак, электричество, магнетизм и химические катализаторы должны были сегодня совершить чудо, породив первичные виды энергии, которые, в свою очередь, должны были дать начало новой жизни.