Игорь Мороз - Сталь и песок. Тетралогия

Встрепенувшись от дурных мыслей, Ревунов хмуро поежился. Он догадывался, что выберет демон и от этого не становилось легче. Штурмовики Ордена славились своим мастерством и долбану… бескомпромиссностью. По флоту бродит много баек о штурмовиках. В каждом баре рассказывают истории одна страшней и кровавее другой, но все сходятся в одном. Если демоны начинаю воевать, то свидетелей не остается. Разносят в прах все, а если черные полумесяцы удавалось прижать — выбирали самую "жирную" цель и был таран, с ослепительной вспышкой мезонитового распада. Демоны знали только два пути. Победа или смерть. Поэтому участь экипажей уже была ясна. Но от этого на душе становились еще паршивее. Как будто он сам отказывает людям.

— Командир ну чего они тянут кота за яйца?! — нарушая гробовое молчание, в эфире взорвался голос Гуладзе.

Раздражение пилота отозвалось в груди таким же эхом, но он командир этих людей, и не имеет права давать волю эмоциям. Пресекая начавшиеся словоблудие, словно лесной пожар перекинувшиеся на все машины звена, Ревунов прикрикнул в эфир:

— А ну убрали разговоры с эфира. Разгалделись как девки в баре.

— Нету сил больше ждать, командир, — протянул Валет, — сами изводимся и людей изводим. Пусть тогда замкнут реакторы машин. Уж лучше сгореть от вспышки, чем ждать пока демон разродиться. Как издевается, честное слово.

— Тебе прямой канал дать с Дрыном, или с Демоном? Выразишь ему глас народа…, — не выдержал Ревунов, — и пойдешь тогда за несоблюдения контракта с волчьим клеймом по миру. Будешь смазывать шестеренки кибербармену в какой-нибудь забегаловке и проклинать свой язык за болтливость! Так что если нет желающих, то всем заткнуть пасти и возмущаться тихо, в загубники скафа!

Наведя порядок в эфире, Ревунов раздражено крутанул "ястреб" вокруг оси. Послушно выполнив маневр, машина застыла как вкопанная. Секунды тянулись минутами, а крепость все молчала. Напряжение уже достигло апогея. Неопределенность давила и подъедала нервы изнутри. И Стас уже сам собирался запросить крепость на сеанс связи, как тактическая проекция ожила командами.

Вчитываясь в строчки проекции, Ревунов потряс головой. Боясь поверить в прочитанное, еще раз проглатывал строчку за строчкой. А целеуказания и новые вводные уже накладывались на виртуальную симуляцию маршрутами и подсветками маршрутов.

— Ибицкая сила, — чувствуя внутри не бывалый подъем, Ревунов растянул губы в хищной усмешке, — Ну что пеньки дровишки, кто-то мечтал о премиальных?! Слушать всем боевую задачу! Через двадцать пять минут, все бедолаги должны вывалиться в космос на всем, что способно летать и улепетывать в наш проход, а мы будем прикрывать этот балаган. К нам перебрасываются еще тридцать звеньев, уже чадят на всех парах "мамкина титьки". Сразу говорю, командирам триад распределить слоты перезарядки и не создавать толкучку у платформ! Ловите координаты нового фарватера… Сделаем из этой твари, яичницу по-флотски!

Рассерженным воем осиного роя звено сорвалось в расходившиеся минные поля. Лавирую между мозаичными фрагментами звено спешило занять позицию. Коротко отдавая последние распоряжения а наставления, Ревунов безотрывно следил на вуалью левиафана.

Пробиваясь сквозь пелену ковра свет солнца окрашивался зловещими бардовыми отливами, но центральное утолщение тела левиафана оставалось безмолвным. Игнорирую перемещение бактерий, сплетение бесчисленного числа вен и утолщений пульсировало ровным ритмом, медленно и неотвратимо надвигаясь на планету всей площадью.

В плотных комках вуали, где выделялись стальные корпуса увезших кораблей, вспыхнули яркие разрывы. Почти одновременно, по всему полотнища ковра, прошлись волны от взрывов. Разрывая заклинившие переборки направленными взрывами, аварийными отстрелами створок, экипажи освобождали проходы для сотен искорок. Отделяясь сонмищем ярких точек, все что способно было летать, стало вываливаться с из потухших кораблей, унося на своем борту десятки и сотни человек, что не отчаялись и боролись за свою жизнь до конца.

— Охренеть! Я думал там всего лишь будет сотня бортов, — потрясенно проговорил правокрылый Гвоздь, — командир сколько их там?!

Ревунов сам опешил от такого количества выживших. У него, как у командира звена был доступ к каналу телеметрии крепости и часть данных отсвечивалась на его проекции. Но мгновенно сосчитать количество снежинок было невозможно. Спустя только три минуты, сенсоры крепости справились с подсчетом и по проекции побежали характеристики засеченных бортов.

— Шестьсот сорок единиц, — с замиранием сердца проговорил Ревунов, — в основном планетарные "утюги", почти две сотни "яйцекладов", есть "кондоры" и наши "ястребы", много капсул… Млять, а они на что надеются?!

Среди снежинок было много спасательных капсул. Эти неповоротливые груши могли только отбросить спасенных подальше от корабля и обеспечить выживание, но на маневренно пилотирование эти "гробы" были не способны. Максимум что мог выжать пилот — это задание вектора и разовая вспышка двигателя.

А если судить о почти сиреневых выхлопах, почти все суда шли с перегрузом. Борта были забиты людьми до предела.

— Мать моя женщина, началось…

Потревоженные содроганиями паутины левиафан за пульсировал чаще. Оплетавшие добычу сплетения пришли в движения, и заворочались оживающими клубками. Выстреливая в сторону замешкавшегося катера спираль расплетавшихся на ходу щупальца, левиафан стал спешно расцветать свисающими щупальцами. Схватывая добычу, кольцевидные черви стремительно скручивались и утягивали еще упирающийся форсажем катер обратно в пульсирующий ковер.

Перехватчики получили приказ освободить пространственные коридоры над планетой. Яркие вспышки на поверхности разогнали атмосферные циклоны потоком энергии. Ослепительные столбы плазменных залпов стали впиваться в утолщения с покинутыми кораблями. Получая заряд плазмы, лишенные фиолетового сияния защитных кокон полей, способных рассеять и частично поглотить энергию плазменного разряда, корабли принимали в себя всю разрушительную мощь попадания. Сминая переборки, разрывая корпуса, разрушительная энергия добиралась до защиты реакторов. Вырываясь на свободу, неуправляемая реакция мезонитового распада разрывала корабль нестерпимым сиянием и разлетающимися фрагментами.

Редкие залпы плазменных орудий всегда приходились по кораблям. И затяжные пожары на кораблях еще сохранивших атмосферу чадили на ковре безумными фейерверками. Добравшись до защитных кожухов реакторов и арсеналов с тысячами боеголовок, высокая температура раскаленного металла и детонация превращала мертвые корабли в мины замедленного действия, что уже самостоятельно превращались в серию нарастающих вспышек.