Сергей Лысак - В начале пути

Неожиданно флаг на «Лондоне» скользнул вниз, а матросы бросились к мачтам, начав уборку парусов. Все, кто находился в рубке, вопросительно глянули на командира. Старший офицер, выдержав паузу, поинтересовался:

— Владислав Михайлович, сдаются англичане. Что делать будем?

— Вижу, Карл Францевич… Да только доверия у меня к ним ни на грош… Как бы не попытались нас на абордаж взять, если решат, что мы хотим затрофеить их корыто, и подойдем вплотную к борту. Трехдечный линейный корабль — команда под шестьсот человек, если не больше. Вполне могут понадеяться задавить массой.

— Я им тоже не доверяю. Но что сейчас делать? Продолжать вести огонь?

— Нет. Передайте на «Гермес» и «Меркурий» — пусть возвращаются. Хватит изображать паническое бегство. Погасите «дымовухи» на палубе, они больше не нужны. Проверить состояние корабля, характер и степень повреждений. Сейчас подходим к англичанам со стороны кормы, ложимся в дрейф, спускаем на воду катер и отправляем его под белым флагом. После чего предлагаем прибыть к нам на борт адмиралу и командиру корабля. Этот «Лондон» под флагом вице-адмирала Белой эскадры — так у англичан называется авангард, поэтому там есть, с кем поговорить на интересные темы. Остальным даем час на эвакуацию. Не успеют или начнут кочевряжиться — их проблемы. «Гермес» и «Меркурий» подходят, через час топят «Лондон» — либо с англичанами, либо без них, и ждут нас в этой точке, оставаясь под парами. На «Лондон» ни в коем случае не высаживаться и ближе пяти кабельтовых к нему не подходить. Никого не спасать. Подобрать только этих двух сэров — адмирала и командира. А мы идем к эскадре и топим английский флагман. Это как минимум. Всех топить — их там довольно много. Расход снарядов, время… Да это и не нужно, у нас другая задача. Но вот преподать хороший урок английским джентльменам, устанавливающим правила для всех, но не обязательные для себя, жизненно необходимо.

— С других кораблей сейчас кого-нибудь подбирать будем?

— Нет. Пленные в большом количестве нам не нужны. Все равно девать их некуда. А вот с этим вице-адмиралом я бы очень хотел побеседовать…

«Дмитрий Донской» медленно приблизился к «Лондону» со стороны правой кормовой скулы на расстояние в пять кабельтовых, наведя на него свои орудия. Здесь у парусников мертвая зона для артиллерии, и можно не опасаться «случайного» выстрела. Ни Флинт, ни Тунгус, ни Ейнринг, ни кто-либо другой из экипажа «Дмитрия Донского» не верили англичанам. Поскольку все хорошо знали, что английский джентльмен — хозяин своего слова. Захотел — дал. Захотел — назад забрал. Вскоре спущенный на воду катер, тарахтя двигателем, отправился к английскому кораблю, неся на флагштоке большой белый флаг.

Лейтенант Фуэнтес внимательно смотрел на быстро приближающийся высокий борт «Лондона». Он сам вызвался отправиться парламентером, да и лучшей кандидатуры просто не было. Лейтенант уже имел подобный опыт два года назад в заливе Карденас, еще будучи мичманом в экипаже «Аскольда». Правда, тогда переговоры с адмиралом Франсиско де Абария — командиром последнего «золотого» конвоя, ни к чему хорошему не привели из-за крайней упертости данного сеньора и нежелания замечать очевидное. И вот сейчас снова пригодился врожденный талант дипломата у молого офицера. Являясь настоящим испанским дворянином, а не «знатным испанцем», прекрасно зная все тонкости этикета в высшем обществе, принятые на сегодняшний день, и в совершенстве владея несколькими европейскими языками, он мог донести свою мысль до собеседника и убедить его в своей правоте, но сделать это ненавязчиво и красиво. Причем так, чтобы случайной репликой не вызвать резкую негативную реакцию другой стороны, явно не испытывающей дружеских чувств.

Остановившись, не дойдя нескольких метров до борта «Лондона», Фуэнтес козырнул смотревшим на него сверху англичанам и представился:

— Доброе утро, господа! Лейтенант Фуэнтес, штурманский офицер фрегата «Дмитрий Донской» флота Русской Америки. Могу я говорить с адмиралом?

Какое-то время было тихо, все внимательно рассматривали прибывших тринидадцев. У которых ни рогов, ни копыт, ни еще каких-либо атрибутов их дьявольской сущности не было заметно. Наконец, один человек в офицерском мундире нарушил молчание.

— Доброе утро, лейтенант. Я вице-адмирал Харман. Может быть, вы подниметесь на борт, и мы продолжим наш разговор в кают-компании?

— Благодарю вас, сэр, но я не уполномочен вести какие-либо переговоры. Мне приказано передать следующее. С настоящего момента вам дается час на то, чтобы покинуть корабль. После этого он в любом случае будет потоплен. Наш командир приглашает вас, сэр, и командира «Лондона» на борт «Дмитрия Донского». Будьте нашими гостями. Все прочие могут беспрепятственно добраться до берега, который недалеко, и погода этому благоприятствует.

— Как?! Вы даже не хотите обсудить условия сдачи?!

— Нет, сэр. Условие одно — вы покидаете «Лондон» — и остаетесь живы. Ваши жизни нам не нужны. Но если вы этого не сделаете, то через час мы утопим его вместе с вами.

— Поразительно… Вам не нужен такой трофей?!

— Нет, сэр.

— А что же вам нужно?!

— Нам нужен мир, сэр. Мы пришли в Европу с миром. Разве мы дали повод напасть на нас? Зачем вы это сделали?

— Я получил приказ лорд-адмирала.

— Могу я узнать его имя?

— Герцог Йоркский.

— Весьма сожалею об этом, сэр, но герцог Йоркский совершил большую ошибку. И не оставил нам выбора. Поэтому сейчас займитесь эвакуацией. Скоро подойдут два других наших корабля. Пусть вас не вводит в заблуждение то, что они будут лежать в дрейфе в полумиле и наблюдать. Уничтожить «Лондон» они могут и с такой дистанции. А вам советую не терять время. Мы же сейчас отправимся к вашему флагману. А как вернемся, ждем вас в гости. Благодарю вас и до свидания, сэр!

Козырнув адмиралу, Фуэнтес дал приказ возвращаться. Катер развернулся и помчался обратно, оставив англичан в полной прострации. Таких переговоров о сдаче на их памяти еще не было.

Когда катер был поднят на борт и Фуэнтес доложил о выполнении задания, то не стал скрывать своих подозрений.

— Не все там чисто, Владислав Михайлович.

— Почему вы так решили?

— Не было праздношатающихся людей на палубе. Во всяком случае, никакой толпы матросов, глазеющих с интересом на самоходную лодку страшных тринидадцев, не было. Как будто затаились и ждали чего-то. Те, кто спустил флаг, так себя не ведут. Даже на флагмане адмирала де Абарии в заливе Карденас такого не было. Там на нас глазела вся команда в несколько сотен человек. А здесь — адмирал, четверо офицеров и не более десятка матросов. Так не бывает.