Андрей Посняков - Власть шпаги

Черт! Вот когда пригодились бы пушки…

— Тысяча каракатиц дьяволу в пасть! — с досадою выругался Никита Петрович.

Было с чего досадовать. Сейчас бы пальнули… авось и попали бы! А не попали б, так хоть напугали.

— У церкви какие-то люди! — углядев врагов, Мефодий схватился за мушкет.

— Люди?

Бутурлин быстро повернулся… От церкви шел большой отряд… судя по одежке — свои! Ну да, вон и Алатырь Татарин!

— Не стрелять! — быстро бросил «господин капитан».

Курносый Аким улыбнулся:

— Да мы видим.

— Свеи уничтожены все, — подойдя, устало доложил Алатырь. — Кто полег, кто сбег. Пахом остальных добивает.

— Все да не все, — Никита Петрович угрюмо скривился, оглядывая израненных, перевязанных тряпицами ополченцев. — Вон, глянь-ко.

Поглядев на приближающие баркасы, Алатырь Татарин грязно выругался и предложил как можно скорее уходить опять на болота.

— Раненых прихватим и… Убитых уж похоронить не успеем.

— Да уж, — согласно кивнул лоцман. — Если еще удастся уйти.

— Оставим заслон… Эх, Никита Петрович… многовато нынче наших погибло… — Алатырь снова посмотрел на суда. — Откуда у них столько солдат?

— Верно, из гарнизона крепости…

Из-за реки, со стороны крепости, вдруг донесся гулкий пушечный выстрел. Судя по звуку, стреляло какое-то большое орудие.

Вот грянул еще один выстрел… и еще… и еще! Слышно было, как гукнули залпом мушкеты… Или, скорее, пищали? Прямо канонада целая!

— Да что там такое-то? — дернулся Алатырь Татарин.

На баркасах, похоже, тоже услышали выстрелы. Суда замедлили ход, повернули… и поспешно поплыли обратно!

— Уходят свеи-то, — командир ополченцев задумчиво почесал бороду. — Знать, стряслось что…

— Так то и стряслось, чего мы тут все дожидалися! — наконец, сообразив, что к чему, широко улыбнулся лоцман. — Наши это, Алатырь! Князя Потемкина воинство.

— Да ну! Так быстро уже?

— Так, а кому тут еще и быть-то?

Глянув на пристань, Никита Петрович махнул рукой:

— А ну-ка, пошли-ка в лодочки. Переправимся — там поглядим, что да как.

— Паром надо! — азартно потерев руки, подсказал Акимка. — Я побегу, поищу на деревне паромщиков.

— Да погодь! С паромом-то мы как-нибудь и сами, без паромщика, сладим.

Город горел. Горели подожженные верфи, горели мельницы, дома, склады. Все, что могло гореть. Даже из-за могучих стен Ниеншанца валил густой черный дым, проносился, оставляя едкий запах гари.

Бутурлин, Алатырь Татарин и еще пара дюжин человек выбрались из лодок невдалеке от крепости и сразу же увидели своих, стрельцов в густо-красных кафтанах и красных же шапках, лихо сдвинутых набекрень.

— Наши, черт побери! — возрадовался Аким. — Наши.

Стрельцы тоже заметили ополченцев. Повернулись строем, выставили вперед пищали… Грозно тлели фитили… Вот-вот выстрелят.

— Не стреляйте! — Никита Петрович вышел вперед. — Мы — свои, ополченцы.

— Сейчас поглядим, какие вы ополченцы. А ну — руки в гору! Оружие сдать.

Один из стрельцов, судя по галунам на кафтане — сотник, недобро прищурился и сплюнул:

— Поглядим… А ну, веди их, братцы, к реке…

Что-то нехорошее было в кривой ухмылке сотника, да и остальные стрельцы отнюдь не выглядели великодушными. Сдать им оружие… ага, как же! Чтоб потом повели к реке да изрубили в клочья…

— Ты чьих будешь, сотник, — положив руку на эфес сабли, нагло вопросил Бутурлин. Спросил и тут же, не дожидаясь ответа, начал кричать, как можно громче: — Молчать, холопы! Вы тут белены объелись все? Я смотрю, давно вас на конюшне не драли! Молчать, я сказал! Я — князь Никита Петрович Бутурлин! А ну, живо доложить обо мне воеводе! Что глаза пялишь, сотник? Иль я не по-русски сказал?

Сотник ошеломленно потряс головой. Стрельцы нерешительно переглянулись. Оно конечно, людишки перед ними стояли насквозь подозрительные, однако же этот вот, судя по одежке, немец, какой-то уж слишком наглый. Кричит на всех, да и ругается, как коренной русак. Наверное, можно его и того… Но не было бы худо. На тот свет отправить недолго — потом ведь не вернешь. Да и хари эти заморские, похоже, сдаваться не собираются: оружие не отдали, стоят, глазищами зыркают — чистые волки!

— Господин сотник… — один из стрельцов, молодой, лет двадцати пяти, парень с жиденькой бородой, вдруг повел стволом в сторону крепости. — Там люди какие-то! Вона, в кустах…

— Свеи!

В густых зарослях серой ольхи что-то тускло блеснуло.

— Ложись! — бросаясь наземь, громко скомандовал Бутурлин.

Люди лоцмана тут же попадали в траву, а вот стрельцы замешкались… И тут грянул залп! Стреляли из кустов, и довольно метко — да что тут было и целиться-то, с полусотни шагов? Кто-то из стрельцов погиб сразу, кто-то был ранен…

Никита Петрович осторожно поднял голову:

— Сотник, ты цел?

— Да, кажись, цел…

— Давай, пали со своими по ольховнику… А мы от реки обойдем, ударим.

— Сделаем!

Бородач оказался понятливым, быстренько провел перекличку, да тут же и приказал:

— По кустам… целься… Огонь!

Грянул пищальный залп, затрещали сбитые пулями ветки. Кто-то вскрикнул, выругался…

— Заряжай! — быстро приказал сотник.

— Интересно, сколько их? — уводя своих к реке, прикидывал на ходу лоцман. — Полроты — плутонг, или меньше… Ладно, поглядим.

Снова грянул залп — на этот раз стреляли шведы. Затем, чуть погодя, они же выпалили еще раз… а уж потом отозвались стрельцы.

Интересно, что шведы заряжали мушкеты сразу же после выстрела, безо всякой команды. Выстрелили — зарядили, изготовились, приложили фитиль — и уж тут застыли в ожидании короткого «Пли!»

— Вон они, гады, — приподнялся в траве Аким. — Не так-то и много.

И впрямь немного — всего-то пара дюжин солдат в широких штанах и длинных черных жилетах. Белые рубахи, шляпы с серыми перьями… С подобными рубаками ополченцы уже встречались, и не так и давно.

— Сейчас выстрелят… И — в бой! — вытащив саблю, Никита Петрович отдал приказ свистящим шепотом.

Снова грянул залп… И вдруг шведы, вместо того чтобы зарядить мушкеты и палить себе дальше, разом встали и, пользуясь повисшим над кустарником пороховым дымом, быстро зашагали прочь.

— Уходят!

— За ними! Вперед. Не стрелять покуда…

Со стороны крепости доносилась нескончаемая канонада, крики «ура» перемежались громом орудий и мушкетными залпами. Что там делалось? Бог весть…

Подувший с реки ветер развеял дым… Врагов поблизости не оказалось! Ну, не было их видно нигде.

— Да где же они, черти? — озадаченно повел глазами Алатырь Татарин. — В ад, что ли, провалились? Сгинули?

Востроглазый Акимка тут же показал рукой:

— Да вон они, в овражке… Ой!

То-то и оно, что «ой»! Вместо пары дюжин заметно подуставших и израненных мушкетеров «серого регимента» из оврага неожиданно вылетела конница! Отряд латных рейтар, в стальных касках, с карабинами и тяжелыми палашами, грозно сверкавшими на выглянувшем из-за облаков солнце.