Александр Михайловский - Освобождение Ирландии

— Даже так? — удивленно произнес адмирал Ларионов.

— А вы знаете, Нина Викторовна, наверное, права, — вместо Антоновой ответил адмиралу канцлер Тамбовцев. — Ведь изначально церковь в Ирландии была православной, созданной не римскими, а александрийскими миссионерами, крестившими не только Ирландию, но и Британские острова. До самого завоевания Англии нормандским герцогом Вильгельмом подчинение Риму церковных структур на Британских островах было чисто номинальным, и лишь позже, силой британского оружия церковь в Ирландии была полностью подчинена Риму и полностью обрела католические черты.

Что же касается церковных догматов, то православных и католиков непреодолимо разделяют только два тезиса. Первый, о непогрешимости папы, который в глазах ирландцев только что был полностью и необратимо опровергнут. Ну, а второй, об исхождении Святого Духа не только от Отца, но и от Сына, не будет настолько важен для ирландских борцов за свободу. Тем более что он, например, не включен и в Символ веры униатской греко-католической церкви, а сие означает, что и сами католики не считают его чем-то принципиально важным. Настроения большинства высшего ирландского католического духовенства после событий в Корке ничем не отличаются от настроений паствы, так что теперь весь вопрос только за идеологической работой и пропагандой. И да здравствует патриарх Дублинский и всея Ирландии!

— Спасибо, Александр Васильевич, — улыбнулась полковник Антонова, — мне не удалось бы так доходчиво объяснить создавшуюся в Ирландии ситуацию. Вот в этом направлении и должны копать наши люди, чтобы добиться искомого результата. Одновременно надо повнимательнее присмотреться к Риму и постараться сделать так, чтобы следующим папой стал кардинал, наиболее удовлетворяющий нашим интересам. Сделать это несложно, поскольку кардиналы обычно — люди пожилые и имеют свойство неожиданно почивать в бозе, что не удивительно — климат Ватикана весьма вреден для его обитателей. А может быть и наоборот — нужные нам люди могут жить долго и счастливо, особенно если им помогут в этом наши чудо-врачи.

— Ну, вот и отлично, — произнес адмирал Ларионов, подводя итог импровизированного совещания за чайным столом. — Именно так мы и поступим. Вы, Нина Викторовна, завтра же отправляйтесь на «Адмирале Ушакове» в Кадис, чтобы начать там переговоры о подписании договора об обмене Гибралтара на аренду Кубы. А Виктор Брюсов получит соответствующие инструкции о том, что ему делать со своими католиками, благо там еще никто ничего не знает о папской булле. Ватиканом же займутся наши люди из КГБ, и, Боже, храни кардиналов! А пока давайте выпьем еще по чашечке этого чудесного чая. И попробуйте вот эти пироги с клюквой. Давно я не ел таких вкусных пирогов…

28 (16) февраля 1878 года.

Куба, Гуантанамо.

Сэмюэл Клеменс, главный редактор газеты «Южный крест»

В мою дверь негромко постучали.

— Войдите, — произнес я, оторвавшись от работы над очередным номером нашей газеты.

В кабинет, прихрамывая, вошел невысокий человек лет тридцати пяти, одетый в застиранную и чуть поблекшую серую форму, с сумкой почтальона через плечо.

Несколько дней назад тот же самый джентльмен уже заходил ко мне, чтобы передать телеграмму от жены. В ней было всего лишь несколько слов: « Приехали девочки здоровы все хорошо Оливия ». Телеграфные реквизиты над этим текстом занимали места больше, чем сам текст…

Я ей тогда написал в ответ, что, мол, наши телеграммы пересылаются бесплатно, и что мне хотелось бы узнать чуть больше о ее житье-бытье.

— Здравствуйте, мистер Клеменс, — сказал почтальон, снимая шляпу. — У меня для вас опять телеграмма.

И он протянул мне такой же конверт, как и в первый раз.

— Спасибо, — поблагодарил его я. — Кстати, зовите меня Сэм!

— Как-то неудобно, — смутился он. — Я всего лишь почтальон, а вы все-таки знаменитость.

— А как вас зовут? — спросил я, с интересом оглядывая собеседника.

— Джеб Андерсон, сэр! — ответил почтальон, выпрямив спину. — Рядовой первого класса армии Конфедерации.

— А откуда вы родом, Джеб? — продолжил я свои расспросы.

— Сент-Луис, Миссури, сэр! — вздохнул почтальон. — Давненько я там не был, почитай что с самой войны.

— Так вот, Джеб, — улыбнулся я, — оказывается, мы с вами земляки. Я тоже из Миссури, только из Ганнибала. А вы, значит, воевали?

— Да, сэр! — кивнул почтальон. — Шестой Кентуккийский пехотный полк. Ранен при Шайло в шестьдесят втором. Приехал сюда, хотел было вступить в Добровольческий корпус, да меня не взяли — сказали, мол, с такой ногой ты уже свое отвоевал. Хватит. Как будто все эти молокососы умеют так же стрелять, как рядовой Андерсон! Я ведь был лучшим у себя в роте…

— Джеб, а почему вы не вернулись домой? — спросил я с некоторым удивлением.

— Ну уж нет, — ответил почтальон. — Пока я тут устроился почтальоном. А вот когда начнется война за освобождение Дикси, вот тогда пусть только попробуют меня не пустить! Я уже и винчестер себе купил, тренируюсь с ним каждый вечер. Бегун и ходок из меня, конечно, никакой, а вот стрелок я хоть куда.

— Вот видите, — вздохнул я, — а я вообще в войне практически не участвовал. Так что я сочту за честь, если вы будете называть меня Сэмом, а мне будет дозволено звать вас Джебом!

С этими словами я протянул ему руку, которую он с удовольствием пожал, — сказав мне в ответ:

— Все будет именно так, Сэм.

Как и в первый раз, конверт был чистым, без марки или адреса отправителя, лишь с надписью четкими типографскими буквами: «Сэмюэлу Клеменсу лично в руки». Как только Джеб, прихрамывая, ушел, я тут же вскрыл письмо. Да, на этот раз оно было значительно длиннее, чем в прошлый раз. Что бы ни говорили про мою любимую Ливи, но все-таки по бережливости она все-таки самая настоящая янки…

Любимый, у нас все хорошо, только мы все по тебе очень скучаем. Первые десять дней мы провели в Константинополе. Когда мы приехали, то нас определили в гостевые покои дворца Долмабахче, а мистер Тамбовцев, которого я давно уже называю Александр, а наши девочки «дядей Сашей», с самого первого дня взял нас под свою опеку. Но первым делом после нашего прибытия нас отвезли в местный госпиталь и еще раз дотошно осмотрели, а потом проверили на каких-то приборах. Девочкам очень понравилось, когда им потом показали, как они выглядят изнутри. И самая главная и радостная новость — русские врачи подтвердили, что у девочек туберкулеза нет.

Про меня же было сказано, что тот диагноз, который поставили врачи в Гуантанамо, правильный, и меня будут дальше лечить. Курс лечения продолжится около трех месяцев. Кроме того, у меня нашли кое-какие женские болезни, но и их, по словам доктора Богданова — представляешь себе, я даже научилась выговаривать эту фамилию — вскоре полностью излечат, и нам можно будет завести еще детишек!