Сергей Красов - Вторая попытка

— Это всё очень интересно, но мне надо бежать. Через час совещание у Федорчука. Кстати, ты не помнишь, как долго он будет Председателем КГБ?

— Как раз помню. С декабря этого года Федорчук станет министром МВД вместо Щёлокова, а КГБ возглавит…, по-моему — Чебриков.

— Ага, учтём, — генерал встал из-за стола. Тут же вскочили и остальные, — Верещагин, доставишь их куда я говорил. А эту тетрадочку я прихвачу с собой. Чебриков, говоришь… Всё! Все свободны!

Поездка на той же самой «Волге» с тем же водителем на этот раз показалась более долгой и утомительной. Сначала долго петляли по центральным улицам, Вадим даже рассмотрел мелькнувший силуэт части кремлёвской стены. Потом пошли какие-то второстепенные улицы, названия которых, когда их удавалось прочитать, ни о чём Вадиму не говорили. Потом вообще пошли сплошные деревья. Наконец, вившаяся по лесу узкая асфальтированная дорога уткнулась в железные ворота, которые сразу же распахнулись перед «Волгой». Въехав на территорию какой-то усадьбы, машина остановилась возле двухэтажного дома с колоннами, похожего на дворец какого-нибудь графа или князя.

— Бывшая усадьба графа Шереметева? — Пошутил Бурый, вылезая из машины.

— Почти угадал. — лицо Верещагина оставалось серьёзным, — графа, но не Шереметева, другого какого-то, фамилию не помню.

— Здравствуйте, ваши комнаты на втором этаже.

На женщине, которая их встретила, был надет синий рабочий халат, из-под которого выглядывала розовая кофточка и чёрная юбка. Прямые русые волосы до плеч обрамляли довольно-таки приятное лицо. Но взгляды всех вошедших непроизвольно уткнулись в пышную грудь, которая, казалось, разрывала и без того смелый вырез у кофточки.

Поднявшись на ступеньку, молодой Рагозин усилием воли отвёл взгляд от выреза и с сожалением вздохнул, — женщина была на пол головы его выше.

А та, не обращая внимания на произведённый эффект, стаскивая с рук резиновые перчатки, окинула оценивающим взглядом богатырскую фигуру Бурого, улыбнулась и. безошибочно определив старшего, спросила у Верещагина:

— Мне сказали приготовить комнаты для двоих.

— Нет, нет… всё правильно, я здесь жить не буду. У меня квартира в Москве, жена, дети, Соскучились уже, наверное. Я сейчас уеду. Так парни, из этого здания вам пока выходить запрещается, до особого распоряжения. Всё. что нужно для жизни, здесь есть. Располагайтесь. Я думаю, до завтрашнего утра вас никто не побеспокоит. Отдыхайте. А я, с вашего разрешения, сваливаю.

Когда за Верещагиным закрылась входная дверь, Бурый, наконец, вышел из ступора. Честно стараясь смотреть женщине в лицо, он спросил:

— Извините, вы сказали — «комнаты», — мы что, в разных комнатах жить будем?

— Да. Такое было распоряжение. Пойдёмте, я вам покажу.

Она повернулась, и покачивая полными бёдрами, стала подниматься по широкой лестнице. Сглотнув слюну, Бурый переглянулся с ухмыляющимся Рагозиным и, не отрывая взгляда от соблазнительно покачивающихся женских округлостей, двинулся следом. «Пятьдесят шесть лет дураку, — подумал он, — а рефлексы как у молодого. Ну что ты там нового для себя можешь увидеть? Или это Бурого рефлексы? Конечно! Если годами женщины не видеть даже по телевизору… молодому здоровому мужику! Так и с ума сойти можно!»

— Это ваша комната, — женщина посмотрела на Бурого и распахнула дверь, — она немного просторнее, чем у товарища старшего лейтенанта, — её рука указала на соседний номер, — вам придётся почаще гостей принимать, если я правильно поняла. Столовая, спортзал, бассейн на первом этаже. Обедать сейчас будете или сначала душ примете?

— Желательно бы душ сначала, — Бурый замялся, — только вот с бельём проблема…

— Это я сейчас принесу, вы располагайтесь пока. Верхнюю одежду повесьте в этот шкаф. — Она выскользнула за дверь.

Бурый снимая бушлат, осматривал комнату. Круглый стол, четыре стула вокруг, книжный шкаф-секретер, телевизор (цветной!) «Витязь» первых поколений, ещё без пульта дистанционного управления. Двуспальная кровать с двумя махровыми полотенцами. За дверью в левой от входа стене оказался санузел — ванна и туалет. «Ванна маловата», — прикинул Вадим свою новую комплекцию. — « но ничего, душем обойдёмся».

Вернувшаяся женщина принесла стопкой бельё: майку, трусы, носки и махровый халат.

— Если что-нибудь не подойдёт, — скажете, потом заменим, но я думаю, размеры ваши. Обед через тридцать минут, в столовую можете ходить в халате, — и она упорхнула с такой же стопкой белья для Рагозина.

В ванной Вадим обнаружил на полочке кусок мыла в бумажной упаковке, новую мочалку и шампунь в стеклянном флаконе с широким горлышком. Этот шампунь напомнил Вадиму эпизод из фильма «Джентльмены удачи», где Косой лихо опрокидывает себе в рот шампунь из такого же флакона, приняв его за одеколон. Настроение сразу улучшилось. Распевая во весь голос «Ах какая женщина, мне б такую», Вадим плескался под душем, с удовольствием смывая с себя ненавистный тюремный запах. Выйдя из душа и одев свежее бельё — всё оказалось впору — он с неприязнью покосился на зековскую одежду, видневшуюся из распахнутого шкафа, и решил, что ни за что её больше не оденет. Словно прочитав его мысли, в комнату, постучав, вошла пожилая женщина с ярко выраженной еврейской внешностью и измерила его богатырскую фигуру «сантиметром». Когда она, что-то бормоча себе под нос, выходила, в дверь заглянул Рагозин, одетый в махровый халат:

— Пошли на обед. Или ты ещё не готов? — Он вошёл в комнату, огляделся, — у тебя немного просторней будет. Хотя, почти то же самое. Ну-ка, а книги? — Он подошёл к книжному шкафу, — Джек Лондон, Майн Рид, «Три мушкетёра» Дюма, «Момент истины» Богомолов. У меня не хуже. Слушай,… мне здесь нравится. Как думаешь, надолго мы здесь зависнем?

— Думаю, что назад в Пуксинку ты уже не вернёшься, — Бурый крутился перед зеркалом, висевшим на стене у входа в ванную, пытаясь разглядеть свою фигуру в махровом халате, — слишком много знаешь.

— А как же жена, ребёнок, — Рагозин озадаченно присел на стул возле круглого стола.

— Ну, если не решат нас с тобой ликвидировать после того, как всё выжмут, что я знаю,… — глядя, как у молодого вытягивается лицо, Вадим рассмеялся, — шутка. Я думаю, до этого дело не дойдёт. Меня не тронут, потому что ни кому не известно, всё ли я рассказал, что знаю, или что-то ещё могу вспомнить полезное. А твои знания, полученные от меня, скоро станут неактуальными. Если начнут принимать меры по этой информации, что я выложил, то история пойдёт по-другому. И если ты будешь кому-то рассказывать о будущем, а это не сбудется, то тебя никто всерьёз и воспринимать не будет. Но это будет понятно не сразу, может через полгода или год. Чтобы убедиться, что я это — ты, много времени не нужно. День — два, максимум неделя. Потом ты становишься не нужен. Отпускать тебя в Пуксинку рано, а здесь кормить за государственный счёт целый год — бессмысленно. Я думаю, тебе найдут какую-нибудь работу здесь, чтобы был на глазах. Постарайся закрепиться, стать нужным, а там, глядишь, и семью сюда перетянешь. Главное — не унывай. Пошли обедать.