Александр Забусов - Феникс

После прозвучавшего выстрела Филин в прямом смысле сверзся с наблюдательного пункта вниз. Нужно немедленно форсировать события.

— Сверчок, со своей пятеркой остаешься здесь. Оборудуешь позиции, готовишься встречать прибывающего на помощь противника. Без приказа с позиций не уходить.

— Будет исполнено, Филин.

— Остальным на выход. Чувствую, придется штурмовать бункер. Вперед!..

Выстрел на плотине Сизарь отчетливо слышал, поэтому поступил по инструкции. Подойдя к навешенному на стену телефону, покрутил ручку вызова абонента, нажав тангенту и прислонив трубку к уху. Через полминуты услышал расслабленный голос лейтенанта государственной безопасности Крылова.

— Чего трезвонишь? По времени тебе еще двадцать семь минут в тамбуре торчать! Петров уже к смене готовится.

Там, на поверхности, где-то в пятидесяти километрах от них шла война, умирали люди, убивая друг друга, а здесь в тиши подземелья восемь бойцов НКВД расслабились, предавшись сонной одури затхлых, пыльных, полутемных коридоров объекта, в бумагах у начальства значившегося под номером тринадцать. В первых числах октября отделение собрали из разных отделов, комплектуя его рядовым составом и поставив во главе инициативного начальника, способного разумно действовать в случае экстремальной ситуации, разъяснив задачу, отослали подальше с глаз. По большому счету не до них сейчас было. Сотни людей по второму варианту работали — Москву минировали. Задача ставилась простая — поступит приказ, рви плотину! Все! От него самого и от его нынешних подчиненных больше ничего не требовалось.

— Товарищ лейтенант, у стариков шумнули. Выстрел слышал. Из винтовки стреляли.

— Выстрел один был?

— Да.

— Хорошо. Сейчас выясню. Ты там не расслабляйся.

Крылов потянулся ко второму полевому телефону, по линии выведенному в помещение казармы охранного подразделения. Вот тут случился облом, абонент молчал. Значит, на поверхности происходит «или-или». Молодой лейтенантик, худой и бледный, с первого дня знакомства не внушал Крылову доверия. Тля городская! Интеллигент доморощенный. Где таких воспитывают? Однако нужно действовать по инструкции… и выяснить, что происходит.

— Отделение, в ружье! Занять посты согласно боевому расписанию!

Личный состав пришел в движение, экипировался, вооружился. Крылов снова связался с Сизарем.

— Ты там осторожно выйди, глянь, чего у соседей происходит.

— Понял! Сейчас посмотрю.

В тамбуре было на удивление сухо и морозно. Обстановка самая что ни на есть спартанская. Голые, облупленные от краски стены, у потолка покрытые паршой грибка. Две металлические двери в оба направления, с поворотными кругами запорных устройств. Телефон, притороченный к стене, да еще ящик справа от телефона, заменяющий собой всю мебель.

На выходной двери проверчена большая дыра, для обзора наружу. Поэтому Сизарь, помня наставление начальства, приложил к ней глаз, чувствуя, как сквозняком поддувает с внешней стороны. Топтался и так и эдак пытался рассмотреть наружное пространство перед «подземельем». Толком ничего не разглядел. В районе видимости все было как всегда в эту пору, белым-бело, а по времени уже и сумеречно. Выразив свое отношение к происходящему словами из босяцкого лексикона, провернул запорный штурвал.

Дверь плавно попустилась чуть в сторону, и он потянул ее на себя, ощущая тяжесть махины. Только что и успел отвалить дверь, когда чьи-то сильные руки взяли его в оборот. Повалили, связали, еще и по морде кулаком приложились, когда закричать попытался. Выволокли на свет божий и бросили к ногам, показалось, высоченного мужика в форме командира Красной Армии в звании капитана. Тот присев на корточки перед ним, спросил:

— Жить хочешь?

Промолчал, глаза слегка прикрыл, из-под век окидывая грамотно распределившуюся у входа толпу красноармейцев, вооруженных отечественными автоматами. А в мозгу одна мысль витала: «Как же так?..»

Капитан лишь подбородком качнул, и ближайший к нему боец сапогом двинул Сизарю в промежность.

— Й-о-о!

В глазах потемнело, а тело само скрючилось в позу эмбриона. Отдышался, когда в голове прояснилось, снова услыхал вопрос:

— Жить хочешь?

— Д-да! — ответил заикаясь.

— Тогда рассказывай. Сколько вас?

— Восемь человек…

После допроса Сизаря подтянули к телефону, когда пошел вызов, прислонили трубку к уху. Кожей шеи ощущал холодную сталь ножа, острой кромкой впившегося в нее. Его встряхнули.

— Товарищ капитан, докладывает красноармеец Сизарь… На поверхности все нормально… Да, случайно нажал на спусковой крючок. Так точно… Минут через сорок восстановят. Оказывается, еще с утра сильный ветер провод порвал и конец отнес в поле… Так точно, товарищ капитан, лейтенант Апраксин на месте. Жду… — поднял глаза на чужого капитана, потерянным хриплым голосом произнес: — Сейчас смена придет.

Это были его последние слова в этой жизни. Унтер-офицер Маркс, с боевым прозвищем Угорь, перехватил горло клинком ножа. В бункере оставалось еще семеро солдат противника.

Как-то внезапно заскрежетало в металле, внутренняя дверь предбанника стала подаваться внутрь бункера. Угорь, извернувшись, в один прыжок оказался между бетонным проемом и открывшейся прорехой плохо освещенного коридора, из которого чуть ли не за шиворот вытащил в тамбур сменщика покойного охранника. Тот и пикнуть не успел, когда был обезоружен и умервщлен тем же Угрем. Хаймбах поморщился, упрекнул нерадивого подчиненного:

— Зачем?

Угорь пожал плечами.

— Мог о помощи крикнуть. Фанатик, господин майор.

— Вернемся, в нарядах сгною.

— Понял!

Назад ничего не вернешь. Майор стал распоряжаться, озадачивая команду:

— Крот! Саперам выдвинуться в коридор, быть предельно собранными и осторожными. Чибис!

— Здесь, командир.

— Возглавишь две пятерки, выдвигаетесь за саперами, как штурмовая группа.

— Слушаюсь!

— Угорь, со своими занимаешь оборону здесь. Ожидаешь подхода команды Дуба.

— Есть!

— Разобрались? Выполнять приказ!..

Что-то не понравилось в докладе Сизаря. Слова вроде бы и те, которые мог бы услышать от этой деревенщины, испорченной службой в отделе по борьбе с иностранной пропагандой, а вот проскочил неуловимый мозгу нюанс, заставивший в уме прокрутить разговор с этим идиотом. Та-ак! Он его два раза назвал армейским званием. Точно! Два раза. Раньше такого себе не позволял. Значит, вполне вероятно, что говорил под контролем. Ё-о-о! Петров уже должен его сменить!

От переизбытка эмоций голосом пустил петуха, позвал помощника, сержанта Савельева:

— Савельев!

Сержант долго ждать не заставил, заглянул в операторскую комнату, занятую начальством.