Александр Барышев - Конкуренты [СИ]

Бобров даже не заметил, когда девчонки выбрались на шканцы, но сейчас они стояли рядом, прижавшись друг к другу и круглыми глазами смотрели на последние аккорды драмы.

– Кормовой, огонь! – рявкнул Вован.

Наводчик напрягся, вжимаясь плечом в упор. Заряжающий поднес огонь к фитилю. Посыпались искры. Звонко ударилась об ограничитель каретка. Оставляя за собой дымный след, глиняное ядро прочертило пологую дугу и разбилось о борт последнего челна. Борт облило дымным пламенем. На челне завопили и те, которые сидели ближе, попытались огонь залить, плеща на него забортной водой. Огонь сопротивлялся. Мало того, он захватывал уже и внутренности челна. И в это время в носовую часть ударилось второе

ядро. Брызнули осколки. К первому прибавился второй костер. Гребцы стали выпрыгивать за борт.

– С этим, пожалуй, все, – сказал Вован, обращая трубу, словно своего рода оптический прицел, на следующий челн, который, пока увлекались первым, успел отдалиться метров на тридцать.

– Носовой! – крикнул Вован. – Давай!

Носовой не промедлил ни секунды. Расстояние было совсем небольшим, и наводчик лупил фактически прямой наводкой. Бухта линя размоталась чуть больше чем наполовину, когда стрела, пронзив тонкий борт, засела в нем. Заряжающий тут же подхватил линь и, заведя его на рол в носовой части фальшборта, набросил несколько шлагов на турачку якорной лебедки. Откуда ни возьмись, появились двое матросов и схватились за рукоятки. Линь натянулся, и челн ввиду разницы масс неуклонно поволокло к носу «Трезубца», который снизил ход до самого малого.

Сидящие в челне попытались перерубить линь, но не смогли до него дотянуться, потому что линь крепился не к самой стреле, а к тонкому стальному тросику, длиной метра полтора. Самые решительные попрыгали за борт и нырнули, стараясь отплыть под водой как можно дальше от приближающегося «Трезубца». Однако, с высоты борта все это выглядело по крайней мере, несерьезно. Стоящий на баке боец с арбалетом вел наконечником стрелы за пловцом и, когда голова его показывалась на поверхности, плавно нажимал на спуск. Голова дергалась, в воде разматывалась ниточка крови, и тело опускалось на недалекое песчаное дно.

Остальные обреченно остались сидеть в челне, который подтащили к носу «Трезубца», едва не насадив на красивый бронзовый таран.

– Ну-ка, давайте старшего ко мне! А остальные пусть посидят пока! – крикнул Вован.

По веревке на борт влез какой-то лохматый зверовидный тип в грязном рваном хитоне и, подталкиваемый бойцом, понуро побрел на корму, где его поджидали Вован, Бобров и Серега.

– Девочки, – сказал Бобров тихо. – Идите к себе. Не для вас это зрелище.

– Ну, – сказал сурово Вован. – Пиратствуем, значит, потихоньку.

Мужик молчал. Или делал вид, или и вправду не понимал по-гречески. Вован посмотрел на него с интересом и кивнул стоящему справа воину. Тот выдернул из ножен блестящий кукри и приложил лезвие мужику к гениталиям под грязной набедренной повязкой.

– Сейчас я подам знак – и твои яйца будут на палубе, – сказал Вован без выражения. – И плыви себе. А мы возьмем следующего. Не все же такие стойкие.

Мужик опустил взгляд. В лице его что-то дрогнуло.

– Спрашивай, – проскрипел он по-гречески.

– Ну вот, другое дело, – произнес Вован и дал знак воину, который убрал нож и сделал шаг назад. – Давай, рассказывай, кто еще в вашем районе пиратствует, где прячется, сколько человек в команде. Ты не сомневайся, мы все равно найдем, просто, если расскажешь, это будет быстрее. А если поведаешь правду, то еще и награду получишь. И вообще, лучше с нами сотрудничать, чем купцов грабить. Гораздо выгоднее.

Через полчаса переговоры были закончены. Вованов помощник убрал карту, на которую нанес координаты.

– А что будет с моими людьми? – прохрипел мужик.

– Сам разберешься, – отмахнулся Вован. – Не маленький. Или все-таки пособить?

– Сам.

– Ладно, ладно. Проводите его, ребята, – велел Вован и крикнул: – Эй там, поднять паруса!

– Эк ты его, – одобрительно сказал Бобров. – Вербанул за полчаса.

– Ну а что, – ответил Вован. – По сравнению со страховой премией, которую мы выплачиваем при нападении пиратов, это слезы. Зато теперь за этот район мы можем быть спокойны. А если он себя хорошо покажет, мы его еще и вооружим. Нет, – он усмехнулся. – Никто ему конечно блочный арбалет не даст. Но вот хороший меч – это они ценят.

-А на кой ляд ему меч? – встрял Серега с резонным, по его мнению, вопросом. – Он же вроде пиратствовать больше не собирается. Или...

Бобров не успел ответить. Вован опередил его.

– Или, – сказал он. – Ты очень тонко подметил. Именно, или. Если пользоваться нашей терминологией, мы сделали из него антипирата. Теперь, на наши деньги он уничтожит всех пиратов в округе. А потом мы найдем ему другую работу.

– Здорово! – воскликнул Серега, взглянув на усмехающегося Боброва. – А что же у тебя так здорово не получается в районе Бараньего лба?

– Там пираты сухопутные, – с сожалением сказал Вован. – Там нужно что-то вроде войсковой операции. Вот когда Евстафий дозреет, будем и в том районе разбираться. Впрочем, шеф говорил, что это ты у нас специалист по диким таврам. Или нет?

– Да ну вас, – обиделся Серега и отошел к борту.

Преследуемое судно, невольно послужившее приманкой, давно скрылось за горизонтом.

– И нам пора, – сказал Вован. – Куда мы теперь? К Ольвии?

– Да, пожалуй, – согласился Бобров. – Успеем до заката?

Вован посмотрел на паруса.

– Ветер слабоват. Под парусами, скорее всего, не успеем. Пройдем часть пути под машиной. Все равно никто не увидит.

В город, расположенный на правом берегу широкого лимана, «Трезубец» пришел примерно за час до заката. Солнце красиво освещало стены и башни, рисующиеся темным контуром на фоне розового горизонта.

– Ветрено, однако, будет, – произнес Вован.

Корабль, преодолевая течение, довольно слабое из-за разлива, продвигался к верхнему концу города, где были расположены пирсы порта. Вован не собирался швартоваться, а просто хотел встать на якорь поблизости. Из-за вероятности шторма с «Трезубца» сначала отдали кормовой якорь и, только поднявшись вверх на несколько десятков метров, в воду полетел носовой. Надежно раскрепившись на двух якорях, корабль лишь слегка поводил носом под действием течения.

На берег ехать было поздно, и компания уселась на юте за капитанский столик, чтобы отужинать, сочетая процесс принятия пищи с лицезрением вечерней Ольвии. Летом долго не темнеет, но огоньки кое-где все же загорались несмотря на то, что сумерки только-только охватили город. Бобров всегда поражался тому, как в древних городах почти моментально замирает уличная жизнь едва только садится солнце. Вот у них в поместье такого не было. Может потому, что усадьба была довольно ярко освещена снаружи. Ну да, Бобров не жалел керосина на лампы. Но ведь и люди не сидели по помещениям, а с большим удовольствием находились на улице. Выходит, все дело в наружном освещении. Но ведь это не проблема для городов настолько продвинутых, к примеру, как Херсонес или та же Ольвия. Что же их останавливает? Нежелание или просто отсутствие необходимости.