Александр Барышев - Конкуренты [СИ]

Вобщем, расклад получился такой: из четверых противников у Боброва численно осталось только три, причем один до сих пор пытался вдохнуть и это ему хоть и с трудом, но уже стало удаваться, второй забыл обо всем кроме дикой боли в разбитой кисти, и только третий был в форме, но у него появились сомнения, и он не торопился скрестить оружие с оказавшимся столь шустрым соперником. Четвертый же увлекся преследованием красивой полуголой девицы и позорно ей проигрывал.

Ошибкой Боброва было то, что он самоуверенно решил развить успех, оставив за спиной недобитых противников. Второй его ошибкой, которую он совершил за пару лет до этого, было нежелание учиться защите и нападению с применением местного оружия. А ведь Евстафий предлагал. Так что мужик, с которым он вступил в схватку при первом же столкновении дубинок обычным проворотом кисти выбил оружие из рук Боброва.

Тот даже растерялся, ведь победа была так близка. Но это было еще не все. Поверженный в самом начале борьбы мужик, успел отдышаться и ухватил Боброва за ногу, что-то крикнув вооруженному дубинкой. Бобров быстро нагнулся, чтобы освободить ногу и тут его противник, сделав длинный шаг, огрел Боброва дубинкой по затылку. Вот тут-то Бобров понял, что такое, когда искры из глаз. Правда, искры мигом потухли, и он тяжело грянулся о мать-сыру землю, роль которой на этот раз сыграл сухой песок.

Златка была уже примерно на полпути к деревне, далеко опережая своего преследователя. И черт ее дернул оглянуться как раз в тот момент, когда Бобров был повержен. Она слабо вскрикнула и тут же повернула обратно. Ее преследователь резко затормозил и расставил руки, силясь поймать шуструю беглянку, но Златка поднырнула под его руку и с разбега налетела на мужика, ударившего Боброва, сбив его с ног.

Раздался пронзительный вопль. На помощь товарищу бросился державший Боброва за ногу еще один мужик. Вдвоем они с трудом управлялись с бешеной девицей и, если б в это время не подоспел третий, неизвестно чем закончилась бы схватка. Уже втроем им удалось с трудом утихомирить буйный вихрь по имени Златка. Когда мужики положили на песок связанную девушку, сами они выглядели, словно выдержавшие неравную битву посередине колючего куста с дюжиной диких кошек. Златка тоже была вся окровавлена, в изодранном хитоне и, извиваясь связанная на песке, продолжала злобно шипеть так, что мужики отошли подальше. Зато оглушенный Бобров лежал носом в песок, не доставляя никому беспокойства. Да главный из нападающих продолжал тихо подвывать, баюкая раздробленную кисть.

Один из мужиков сбегал к воде и принес немного в бесформенной шляпе раненого предводителя. Вылив воду на голову Боброву, он добился того, что тот пришел в себя и сел, держась за голову. Нападавшие, однако, гуманизмом не страдали, а связали ему руки сзади и, взявшись вдвоем, вздернули на ноги. Златку поставили рядом, набросили им на шею веревку и потащили к той самой деревне, куда пыталась убежать Златка.

У Боброва страшно болела голова. Он был зол одновременно и на своих врагов и на себя. Получалось так, что Златка попала в переделку именно из-за него: сначала он послал ее прямо в логово, а потом, попавшись по-глупому, не смог защитить. Глядеть на связанную девушку всю в синяках и ссадинах было выше его сил.

Впереди открылась маленькая узкая бухточка, в глубине которой стояла деревушка из нескольких хижин. На ее окраине процессию встретил еще один мужик. Этот выглядел старше, в волосах проглядывала седина, а лицо было покрыто морщинами, среди которых почти затерялся длинный шрам от виска до подбородка. Бросив взгляд на пленников, он первым делом наорал на баюкавшего руку предводителя. Что он там кричал, Бобров не понял, но предводитель забыл о раненой руке и принялся оправдываться. Ну, судя по интонации.

Как следует наоравшись, седой махнул рукой и пленников тут же, на окраине спустили в неглубокую, в человеческий рост, яму, прикрытую сверху кривыми тонкими стволами деревьев. Руки им, кстати, не развязали. Отверстие, через которое опустили пленников, тут же завалили тремя кривыми бревнышками. Немного света, проникавшего сквозь щели, создавало в яме полусумрак, и можно было, не особенно и напрягаясь, разглядеть друг друга.

Златка тут же бросилась к Боброву.

– Саша, тебе больно?

Бобров только зубами скрипнул. Он попытался высвободить стянутые за спиной руки. Однако, ему даже не удалось ими пошевелить.

– Повернись, – попросила девушка и, наклонившись, вцепилась в узел зубами.

Бобров послушал некоторое время, как она сопит и дергает веревку и сказал:

– Не надо, милая, зубы испортишь. Мы сейчас что-нибудь придумаем.

Златка выпрямилась. Даже в полумраке было видно, что рот у нее окровавлен, словно у вампира. Бобров поневоле улыбнулся и тут же мысленно обругал себя, представив, как грубая веревка ранит нежные девичьи губы.

Решение пришло быстро. Бобров даже не пытался вспомнить, где он про это читал. Он уселся на дно ямы и попытался протащить нижнюю часть тела через связанные сзади руки. Однако, как он ни старался, из этой затеи ничего не вышло. Бобров отнес это на счет недостаточной длины рук и своей общей негибкости. Златка, видя тщетность его попыток и уловив общую идею, тоже решила попробовать.

Ей, похоже, было очень больно, но девчонка не прекратила попыток пока ее руки не оказались спереди. Бобров, помогая ей, вдруг ощутил в часовом кармашке шорт, которые были просто обрезанными старыми джинсами, что-то твердое непонятной формы. Бобров напряг память, но в голову ничего не приходило. Тогда он попросил Златку, и та уже посиневшими пальцами попробовала залезть ему в карман. Когда наружу показался брелок для ключей из кольца и надетого на него кусочка кожи с металлической пластинкой, разочарованию Боброва не было предела. Поняв, что надеяться больше не на что, он опустился перед Златкой на колени и стал зубами распутывать узлы на связывающей ее веревке.

Ему это удалось довольно быстро, и Златка чуть не плача принялась растирать посиневшие пальцы. Как только ее руки обрели чувствительность, она тут же принялась развязывать Боброва, которого связали куда как качественнее. Но она все же справилась ценой нескольких поломанных ногтей.

Наверху послышался шум и Бобров с Златкой быстро уселись на дно, заведя руки назад и прислонившись спиной к стенке. Бобров для пущей правдоподобности даже голову безнадежно повесил. Однако, заглянувший, приподняв бревнышко, в яму мужик, только мазнул по ним взглядом и, ничего не сказав, опять опустил бревнышко.

-Пронесло, – выдохнул Бобров и, притянув к себе Златку, зашептал ей на ухо. – Сейчас я тебя приподниму, и ты аккуратно глянешь, что там делается.