Олег Северюхин - В измерении Кольца

Ни бог, ни царь и ни герой,

Добьемся мы освобожденья

Своею собственной рукой.

Чтоб свергнуть гнет рукой умелой,

Отвоевать свое добро,

Вздувайте горн и куйте смело,

Пока железо горячо!

Погодите, то ли еще будет. Тираны и буржуи захлебнутся в своей крови. Никто не сможет уйти от всевидящего ока коммунизма, жена будет выявлять врага в муже, муж в жене, сын и дочь будут выявлять врагов друг в друге и в своих родителях.

"Платон мне друг, но истина дороже" будет главным лозунгом революции. Все гражданские войны будут революционными, а значит войнами справедливыми. Любое сопротивление коммунизму будет являться контрреволюцией и несправедливой войной.

Перед идеалом коммунизма исчезнут сословные и родственные связи, отцом и матерью человека будет коммунизм.

Мы будем проповедовать свободную любовь, чтобы увеличить наше население и освободим родителей от обязанностей воспитывать детей, которых будем забирать у родителей и воспитывать в специальных воспитательных заведениях, откуда будут выходить убежденные коммунисты с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками, готовые в любой момент пожертвовать собой во имя идеалов коммунизма.

Сегодня я Мефистофель и я предлагаю вам быть одним из властителей будущего мира. Соглашайтесь. Властителям будет обеспечена безбедная жизнь совершенно без всяких денег, которыми все-таки будут пользоваться простые коммунисты. Для них будет оставлена формула "деньги-товар-деньги", но в строго регламентированных коммунистическим государством рамках. Весь мир будет коммунистическим.

Я слушал этого сумасшедшего и удивлялся своей наивности. Людей трудно поднять на общественно-полезный труд для наведения порядка в своем городе, но на грабеж, на "законный" отъем всего накопленного и заработанного откликнутся сотни, тысячи, миллионы и они не будут спрашивать, согласен ты или не согласен отдать свое имущество. Последнее слово за человеком с маузером. Кто быстрее вытащит оружие из кобуры и быстрее выстрелит, тот и будет прав. И коммунисты как раз сейчас учатся стрелять первыми, проверяя свои силы на баррикадах Парижа. Потом революция перекинется в другие европейские страны, пока не затаится на бескрайних просторах России, ожидая момента для того, чтобы вонзить нож в спину своей матери.

Довольно королям в угоду

Дурманить нас в чаду войны.

Война тиранам! Мир народу!

Бастуйте, армии сыны!

Когда ж тираны нас заставят

В бою геройски пасть за них, -

Убийцы, в вас тогда направим

Мы жерла пушек боевых!

Разве можно что-то важное доверять коммунистам? Никогда. Если строй не коммунистический, то жди удар в спину.

Этого Маркса можно было придавить как куренка прямо в ресторане, чтобы он упал в салат своей прыщавой мордой, прикрытой бородой. Да ведь только хуже сделаешь. Даже убитого по пьянке коммуниста могут выставить партийным героем и распевать героические песни о нем. Песня об убитом пьяном и нечистоплотном штурмовике Хорсте Весселе стала гимном немецких фашистов.

Если правительствам наплевать на младокоммунистов, то как им разъяснить, что они взращивают своих палачей. Никак не объяснить. Зато я совершил экскурсию в Европу, поучаствовал в революции, углубил знания немецкого языка и сейчас поеду домой.

Мы попрощались с господином Марксом и разошлись

Я переоделся в своем номере в отеле. Оставил на память Кёльну свой смокинг и надел дорожный костюм. Взял саквояж с нехитрыми пожитками и вышел к администратору отдать ключ.

— Господин Иркутянин, посыльный принес ваш билет на дилижанс, — сообщил администратор.

— Спасибо, — сказал я, дал хорошие по немецким меркам чаевые и вышел на улицу.

Контора сбережения и займов братье Закс находилась в пятнадцати минутах ходьбы от отеля, и от конторы до почтовой станции всего двадцать минут ходьбы. Ничто так не укрепляет организм, как спокойные пешие прогулки. Сильному спорт не нужен, слабого он погубит. А пешая ходьба уравнивает всех в шансах иметь хорошее здоровье.

Я аккуратно уложил в саквояж завернутые в пергаментную бумагу столбики золотых монет, проверил правильность взимания процентов за хранение, надел хромированный наручник на правую руку, прицепил чешуйчатую цепочку к саквояжу и направился в сторону почтовой станции.

— Господин, постойте, — какой-то человек небольшого роста бежал ко мне, размахивая руками. Подбежав, он слегка толкнул меня в грудь и я, перелетев через какое-то препятствие, упал на мостовую. Подбежавшие два человека с помощью ножиков пытались открыть замки саквояжа или разрезать ткань (кевларовую ткань ножиком не разрежешь), а догонявший меня человек пытался снять с мизинца левой руки колечко Нефертити. Кольцо держалось достаточно прочно, поэтому грабитель попытался его поворачивать. Я открыл рот закричать, чтобы он этого не делал и потерял сознание.

Очнулся я от пронзительного воя, летевшего откуда-то сверху. Вдруг огромной силы взрыв сотряс землю и вокруг меня начали подать обломки кирпича, какие-то куски дерева. Подскочивший мужчина в военной форме с автоматом МР-40 на ремне оттащил меня от стены дома, которая медленно стала падать именно в то место, где я находился.

В ушах стоял тяжелый звон, внешние звуки доносились откуда-то издалека, как будто из другого мира.

— Sie haben Ausweisspapiere? (У Вас есть документы?) — передо мной стоял мужчина в армейской форме с погонами капитана, на груди на цепи металлическая табличка в виде изогнутого щита, на груди знак за борьбу с партизанами. Да это же полевая жандармерия. Что они делают в городе? Какой сейчас год?

Я провел себя рукой по карманам и отрицательно покачал головой. У меня действительно не было никаких документов.

Указав рукой на саквояж, висевший на моей правой руке, капитан спросил, что находится в саквояже.

Я снова отрицательно покачал головой.

— Золото? — спросил капитан.

Я утвердительно мотнул головой.

— Эсэс? — снова спросил капитан. Снова отрицательное кивание.

— Партия?

Я подумал, что партия это наименьшее зло, с которым мне придется иметь дело, и утвердительно мотнул головой.

— Крысы бегут с тонущего корабля, — зло бросил капитан и подозвал к себе двух жандармов. — Помогите ему встать, сейчас мы идем в канцелярию гауляйтера.

В канцелярии царила неразбериха. Меня привели к сотруднику, который ведал отправкой материальных ценностей.

— Ваш пароль? — спросил он.

— Я ничего не помню, — отвечаю я.

— Что в саквояже? — спросил сотрудник.

— Золото. Русское золото в царских монетах, — ответил я.

— Много? — спросил чиновник.

— Килограммов шесть, — сообщил я примерный вес саквояжа.