Влад Поляков - На гребне волны

- Халиф разума лишился, отныне это зверь лютый, смерть свою чующий. От морока полностью не избавился, но он ему не только хлопоты, но и чутья прибавил. Вот и грызёт всех, до кого дотянуться способен.

- Увы, ничего нового ты не сказал мне, Снежный.

- Ты неглуп, Хальфдан Мрачный, вот нового и не услышал.

- Тогда скажи, верно ли я делаю, что воинов посылаю на приступ сразу. как только ворота или стена рухнет?

- Иные поступки неразумными будут, - тут же отозвался арконец. - Только так и сможешь хоть кого-то спасти. И вины в том никого из нас нет. Не в силах человеческих избежать всего уродства, что порой мир нам преподносит. Но стараться то делать надобно.

Немного, но утешил. Зато наступившее после этого молчание – о тишине речи быть не могло – помогло собрать мысли в кучку. После оставалось только скрипеть зубами, понимая, что внутри крепостных стен идёт резня, и ждать, когда наконец рухнет преграда, отделяющая наши войска от засевших в Куэльяре мавров. Со стен они тела больше не сбрасывали. Хватило ещё нескольких попыток, во время которых наши арбалетчики почти мгновенно всаживали в уродов сразу по несколько болтов, чтоб наверняка.

И преграда рухнула. Не ворота – они оказались довольно крепкими – а кусок стены рядом с ними. Этого было достаточно. Ещё несколько залпов ядрами, затем ошпарить картечью, чтоб по возможности задеть наверняка концентрирующиеся близ пролома группы защитников, и лишь после этого пришло время штурмовиков. Слово для местных, понятное дело, незнакомое, потому именно его я и не использовал. Суть меж тем оставалась неизменной. Первый отряд, защищённый по максимуму, да к тому же с повышенным числом щитовиков, уже рванул вперёд. В его задачу входило оказаться внутри крепости, закрепиться, взять под контроль собственно пролом и участки с обеих сторон от него.

Задачей это оказалось несложной – несмотря на то отчаяние, безысходность и ненависть, что владели запертыми в Куэльяре маврами, им оказалось очень сложно противопоставить что-либо элитным бойцам Руси. А следом за варяжской братией, едва закрепившейся, на улицы хлынули ревущие от боевой ярости ватаги пруссов. Не берсерки – не только берсерки, если быть точным – но и обычного их состояния хватало на то, чтобы биться, не особенно жалея себя и чуть ли не в клочья разрывая врагов. Вот уж точно кельты славянского розлива!

Быстро, решительно, жёстко. Пожалуй, именно эти три слова лучше всего характеризовали происходящее внутри Куэльяра. Или можно было сказать единственное, пусть пока и неизвестное здесь слово – дератизация. Проще говоря, очищение от паразитов. Правда паразиты ростом с нормального человека, да и выглядят схожим образом, только это уже малые, ничего толком не значащие нюансы. После устроенного ими иных эпитетов сии твари просто не заслуживают. Чего заслуживают? Большой безымянной могилы, в которой будут закопаны.

Тут даже особых приказов отдавать не требовалось. Чем больше штурмовых отрядов вливалось внутрь крепости, тем меньше времени оставалось до того момента, как всё должно было закончиться. Мне оставалось лишь стоять и ждать. Смотреть же… совершенно не хотелось. Более того, не уверен, что вообще появится желание оказаться внутри Куэльяра. Даже я, по большому счёту только частью прикоснувшийся к жреческим знаниям, пусть даже усердно этот «край» изучающий, чувствовал, как со стороны крепости смердело смертью. И не той, дыхание которой сопутствует любому сражению, а её особым подвидом. Смертью невинных, совершенно непричастных, к тому же… женщины и дети. Та самая резня, которую устроили вконец сбросившие маски мавры. Та самая, за которую они непременно ответят уже собственными жизнями, но, увы и ах, неспособная изменить случившееся.

Понимая моё не самое хорошее состояние, не лезли даже неугомонные сестрички. Более того, оттёрли куда подальше Бермудо II Леонского, который пытался было подойти поближе. Спросить, полагаю, что-либо намеревался, но… Не сейчас. Не раньше того момента, как я буду уверен, что в Куэльяре не осталось мавров.

Слава всем асам, что Куэльяр – далеко не самый большой город. Особенно внутри крепостных стен. Прибавим к этому ярость штурмовиков, хаос среди мавров, общую неразбериху и в результате…

О, даже так? Похоже, аль-Мансур, окончательно осознав, что ни договариваться с ним никто не намерен, ни поддаваться за ужасы устраиваемой резни, решился на последнюю отчаянную попытку. Открылись вторые ворота и оттуда вышли те мавры, которые даже сейчас сохранили хоть какую-то часть относительно трезвого рассудка. Не рванулись во весь опор верхом на лошадях, потому как видели, что мы хоть и не сильно большую площадь «чесноком» засеяли, но всё же нестись очертя голову очень, чрезвычайно опасно. Потому сперва шли спешившиеся, в первых рядах прикрывшиеся щитами. За ними те, кто пытался «разминировать» землю под ногами, и только в задних рядах собственно всадники, к тому же с загонными лошадьми. А может с теми, на которых в теории должны были вскочить те, что сейчас пытались проложить путь.

Шалишь! Пусть у тех, вторых ворот не было батарей. Зато присутствовали арбалетчики в изрядном числе. Вот они и жахнули залпом, а потом ещё и ещё и ещё…Болты экономить не собирались, давать пытающимся прорваться маврам даже тень шанса тоже. Даже попытки немногих оставшихся после обстрела прорваться, рассеявшись… пошли прахом. А уж после этого дорезать остающихся в городе было чисто рутинной работой. Сам халиф Кордовы Мухаммад ибн Абдалла ибн Абу Амир, более известный как аль-Мансур, изволил сдохнуть, превратившись в ёжика от пары десятков арбалетных болтов. Мертв как солёная селёдка, никаких сомнений ни в диагнозе, ни в установлении личности. Пригодились те самые несколько пленных, которых оставили до поры коптить небо. Только теперь пора эта закончилась. Совсем и окончательно.

***

Я стоял и смотрел на тело халифа. Его принесли, сгрузили на сколоченный из досок помост, причём именно таким, каким и нашли – в доспехах, с торчащими в теле арбалетными болтами, частично обломанными. Всё, как говорится «о натюрель»! Не инициатива, а именно чёткое следование приказу. Заготовка для Орудия Силы, как ни крути. Я же собирался предоставить оную арконским жрецам в исходном состоянии, чтоб ненароком не сделать что-то лишнее. Хотя… Если уж Гюрята Молчальник утверждал, что для полноценного орудия сгодится то, что осталось от Добрыни, будь он неладен, то тут, с таким почти идеальным материалом, проблем и вовсе не должно возникнуть. Зато посмотреть – это мы со всем удовольствием. Именно мы, я не оговорился, поскольку и Магнус, и Софья с Еленой, как представители жречества, были чрезвычайно заинтересованы будущим ритуалом. Да и иные представители варяжской и прусской братии были очень даже не прочь сунуть свои любопытные носы. Пусть и не имея полного представления, что вообще тут будет происходить.