Герман Горшенев - S-T-I-K-S Изолированный стаб

— Может, он и раньше выпадал, и нас предупреждают? И не пишут всякую ерунду, как, например, живчик готовить, то, что мы и сами тут обнаружим, а что-то действительно важное. Но ты всё равно помалкивай.

— Обижаете, святой отец. Чтобы главный специалист по взаимодействию с эльфийской диаспорой, утешальщик всех страждущих болтать начал?

— Не ёрничай. Чует моё сердце, такую мы с тобой штуку раскопали. Ох и аукнется нам ещё это. В рецепте сказано — тут все силы великой носители, а вот высвобождать её не все могут, лишь единицы.

Бородатое лицо священника повернулось ко мне.

— А ты, морда наглая, ещё и разносчик, вот поэтому мы и не оборачиваемся, похоже, все иммунные и есть носители.

— Ну и что будем делать? А, святой отец?

— Не знаю. Жемчужины едят.

— Ну да. Только я что-то не очень хочу есть, и не сказано ничего хорошего. Вот буду владеть величайшей силой, а что это за сила?

— Да. Согласен. Сам хотел сказать, чтобы с поеданием ты повременил.

— Я вам хотел предложить.

— Сам жри. Но попозже, лучше думай, что нам теперь с ней делать. Прятать ее нельзя, пусть будет всегда на виду. Я не хочу её у себя держать. Вот ты сделал и таскай эту дрянь. И подумаешь заодно.

— А почему я? Вроде как….

— Нет, это ты. У нас всё, что не так, это только ты организовываешь.

— Странно. Такое ощущение, что это мне уже говорили. И как её таскать, в кармане или в нос серьгу сделать?

Получил неодобрительный взгляд. Вот как у кого крышу сорвало, так «Добрая Милая Крёстная, у него срыв, иди ставь голову на место», и кто бы похвалил, а тут такую штуку отрыл, и опять не так. Представитель святой церкви думал, а потом продолжил:

— Крест. Я тебе крестик слажу, будешь таскать. Здесь многие такие носят, мы её с другими камнями вклеим, о зелёной жемчужине, почитай, никто никогда и не слыхивал, а твои волкодавы около тебя круглые сутки крутятся. Десять раз даже тупой отморозок подумает, надо ли тебя обижать, и не дай Боже чего-то с тебя снять.

— Это да, Настя Лёня они такие. Решили, что я у них самый главный, и практически не отходят.

— Вот-вот! Ты крест носи, заодно, может, и проснётся в тебе что-нибудь приличное, а они присмотрят. Ох и не хочу я у себя эту штуковину держать, ох не нравится она мне. Вот веришь? Нет? Чувство у меня такое, что силища и правда в ней зашита такая…

— Ну и, разумеется, недоброе?

— Разумеется, недоброе.

Батюшка Айболит положил жемчужину в небольшую металлическую коробочку и сунул в карман. Огляделся по сторонам, как будто тут нас мог кто-то подслушать. Глубоко вздохнул.

Через два дня я из рук святого отца получил аккуратное распятие. Украшенное довольно простыми камнями, но очень искусная работа. Спаситель вырезан прям на дереве, не очень точно, но видно, постарались. Наверно, это лучшее, что смогли сделать для нашего Батюшки. По его личной, очень личной просьбе. На торцах вклеено десятка полтора разного рода камней типа бирюзы и яшмы, наверное, что смогли наковырять из украшений, которые попадают с нашими заражёнными, всё аккуратненько, красивенько. И если бы я точно не знал, где именно эта жемчужина, и не нашел бы сразу, и не сообразил.

Надел на шею. Батюшки Айболит довольно улыбнулся. Ну вот, заядлый еретик, вольнодумец и с его слов охальник, хотя лично мне об этом ничего не известно, вернулся в лоно церкви. Аминь.

Всё было как обычно. Лапка енота в прицеле из телефона касалась элитника, был выстрел, был ещё один выстрел. Пудовые ядра улетали, кошки, собачки, бурундучки совершали свой полёт, и вот очередное ядро попало элитнику куда-то в корпус. Он, как положено, взвыл, удар такой, что шкура не всегда пробивается, но пуд чугуна — это пуд чугуна. И он прыгнул к нам, своим жестоким обидчикам. Нас всё устраивало. Меньше тратится на отпугивание соседей, пока они его, раненого, не сожрали, ближе кидать, меньше тащить.

Но в этот раз он прыгнул дважды. Вы представляете? Один раз прыгнул, и через секунду прыгнул второй раз. Упал и умер. Но дважды. Дважды в нашей черноте никто не прыгал, не шагал, не бегал. Я достал макар, вытащил обойму, выщелкнул патрон, посмотрел на таймер на прицеле и швырнул пистолет в черноту.

1, 2, 3, 8, 10, 11. Бым! Разорвало. Одиннадцать секунд. У нас ядра с царапинами не всегда долетали, а тут одиннадцать секунд, а это макар — порождение технологий 21-го века.

Мужики веселятся, ближе тащить, вот недоумок, допрыгался, вот уж недалёкие.

— Зойка Свинюка, дай сюда мобилу, где телефон Полковника наших соседей?

— Привет, Полковник.

— Привет, Добрая Милая Крёстная, чего это ты решил позвонить?

— Я ПМ кидал в черноту, 11 секунд.

— Не понял?

— Баран. Давай, соображай быстрее, мне кидать-то больше нечего.

— Жди.

Трубку положили, а через три минуты пришёл звонок:

— Ты?

— Я.

— Мы туда 47-й калаш кинули, самый древний, что нашли.

— Ну?

— 12 секунд.

— Хреново.

— Ага.

— Завтра еще что-нибудь киньте, а то у меня негусто с макарами.

Подходит святой отец:

— Ну?

— Пока не знаю, Батюшка Айболит. Но, похоже, вам лучше шестопёр подточить.

— Так всё плохо?

— Пока не знаю, завтра смежники доложатся. А там можно будет прикинуть.

— Держи меня в курсе, а народу пока ничего не говори.

Мир другой, а как всё в церкви организованно. Мы с Полковником не успели ещё прокачать результаты технологического эксперимента, а церковь уже хочет быть в курсе.

Плотная чернота держалась две недели, ослабляясь на пару секунд, а потом резко спала. Если бы я не заметил изменений, открытие пекла стало бы сюрпризом, и никто бы не успел подготовиться.

Под нашими стенами было колышущееся море заражённых. Одна волна находила на другую, только вместо воды твари. Не скажу, что их было много, их было просто несчётно. Они шли нескончаемым потоком, все вместе, вперемешку, бегуны, топтуны, руберы, элитники. У них была своя цель, не логичная для нас, не понятная никому, и мы были на пути этой цели. Вот первая волна перевалила через наш ров. Огонь пошёл, ров заполнился пламенем. Кустарно варенный напалм горел ярко, с синевой, гулом, на редкость удался. Даже не верится, что это можно сварить из материалов двенадцатого века. Мужики варили самогон, собирали смолу, масло, растирали в порошок пластиковые корпуса телефонов, кремы, таблетки, подошвы обуви, лаки для ногтей, подкладки курток. Боевая алхимия. Пламя ревело. Твари, проходя через ров, горели живьём.

В обычных условиях они бегут от огня, по крайней мере, не подходят к огню, а тут они пёрли, горели заживо и пёрли. Огонь гас, его просто затоптали.

Под заражёнными начала проваливаться земля, это наши ловушки, ловчие ямы, утыканные внутри всяким железным барахлом из терема. Эффекта ноль, просто есть немного времени сделать ещё один залп из наших орудий.