Александр Некрасов - Вперед, русичи! [litres]

– Милиция!

Противников как холодным душем окатило.

– Атас! – закричал Павел, отпрыгивая в сторону.

– Где милиция? – с заинтересованным азартом спросил Вадька, поднимаясь с земли и отряхивая с себя пыль.

Увидев, что противники оказались на почтительном расстоянии друг от друга, Даша быстро встала между ними.

– Мальчики, перестаньте драться. Хо-ро-ш, – растянула она слово, глядя на Павла. – Да и ты не лучше, – обернулась она к «юному пионеру». – И чего сцепились-то? А ты бы лучше рассказал, чего знаешь, может, мы и помогли бы дотащить это кресло до твоего кружка юных техников, – приговаривала она, энергично отряхивая поднявшегося с земли Вадьку.

– Никуда его тащить не надо, – громко чихнув, ответил Вадька, – это моего брата машина. Она ему по решению Совета выделена для лаборатории.

– Так тут еще и брат должен быть?

– Да нет, я же говорил, что брат в командировке.

– А ты, значит, пока его нет, стянул кресло, – вставил Павел.

– Не обращай на него внимания, – сказала Даша, заметив, как напрягся парнишка, – а то опять подеретесь. Тогда уж правда придется милицию вызывать. Лучше рассказывай.

– Да нечего рассказывать, – снова насупился Вадик. – Лучше… – Он на секунду замолчал, помялся и, глядя прямо девушке в глаза, спросил: – Лучше скажи, какой сейчас год?

– Еще не легче. – Даша приложила свою ладонь ко лбу мальчика. – Вроде и не перегрелся.

– Потеха, – смеясь, ответил Павел, на которого по-прежнему никто не смотрел. И тут же добавил: – Я же говорил, что он из психушки сбежал.

– Тысяча девятьсот девяносто третий, – поспешила сказать Даша.

– От Рождества Христова, – не преминул добавить Павел.

– Девяносто третий? – изумленно переспросил Вадик, – девяносто третий?

Он бросился к креслу и, склонившись над панелью, начал внимательно изучать какие-то цифры. Ребята подошли поближе.

– Вот балбес! – Вадик выпрямился. – То-то, я гляжу, вы какие-то не такие. Просто я поспешил, двойку с девяткой перепутал, вот не туда и попал, – добавил он, усаживаясь в кресло. – Ну ладно, я сейчас уеду, – и начал переключать какие-то рычаги. Кресло вдруг негромко загудело.

– А ты ничего не забыл? – нашлась Даша, почувствовав, что дело принимает какой-то нереальный, совсем фантастический оборот.

– А что? – оглядываясь, заерзал на сиденье Вадик.

– Ну вот, а еще пионер, хоть бы спасибо сказал, что кресло помогли вытащить.

– Да пусть едет, – с иронией заметил Павел, – поглядим, как это у него получится.

– Получится, – уверенно сказал парнишка, поправил на шее сбившийся платок и добавил уже повеселевшим голосом: – Ну что ж, спасибо за теплый прием, – и положил руку на красную кнопку на подлокотнике.

– Погоди, – бросилась к нему Даша.

Вадик вопросительно поднял глаза.

– Слушай, – как-то смущенно и робко спросила она, – а ты очень спешишь?

– А что?

– Может, расскажешь, что это такое. – Даша показала на кресло и уже более уверенно добавила: – Да и умыться тебе надо, куда ты в таком виде поедешь? Если и вправду уедешь.

– А где тут можно умыться? – спросил Вадик, для которого последний аргумент оказался более весомым, чем просьба что-то рассказать.

– Да тут Волга в двух шагах, – ответила девушка, махнув рукой в сторону реки.

– Волга? – изумленно переспросил парнишка, вылезая из кресла.

– Конечно, Волга, – не менее удивленно ответила Даша.

– Ладно, – сказал Вадик, оглядев притихших ребят. – Я вам сейчас быстренько все расскажу, а поверите или нет, это ваше дело. В общем, никакое это не кресло, – серьезно и даже несколько важно начал он, – а машина времени. Я прочитал вот эту книгу. – Он достал из кармашка в кресле «Республику ШКИД». – И очень захотел побывать в этом времени. Правда, точно не знал, куда надо ехать, решил настроиться на тысяча девятьсот двадцатые годы. Наверное, поспешил, двойку с девяткой перепутал, вот у вас и оказался. А оделся как в книжке было нарисовано. Приехал, а вы тут совсем не такие, я даже испугался поначалу… Вот и все, – добавил он после некоторого молчания, глядя на растерявшихся ребят.

– Так это твое кресло? – наконец спросила Даша.

– Нет. Я же сказал – брата. Он у меня ученый, историк. Сейчас уехал на конференцию.

– Он тебе разрешил машиной пользоваться?

Вадька насупился и промолчал. Именно это заставило Дашу поверить в то, что все рассказанное – правда.

– С вами, мальчишками, всегда так, – сказала она, – считаете себя умнее других, а сами пакостите. Сам-то ты в каком году живешь?

– В две тысячи сто пятидесятом, – угрюмо ответил Вадька.

– Вот-вот. А если ты у нас в двадцатых в какую-нибудь банду попадешь? Тогда ведь война была, гражданская. Ты хоть об этом-то подумал? Поставят тебя к стене, как шпиона какого-нибудь, и никакой брат не поможет.

– Ладно тебе, – пробурчал парнишка, – еще ты мне будешь лекцию читать. Твое-то какое дело, уеду сейчас, и живи себе спокойно. Выискался тут, реликт говорящий.

– А сам-то ты кто, – обиделась на реликта Даша, – ноль без палочки. Ты в своем-то веке еще никто, у брата машину своровал, а строишь тут из себя профессора. А у нас тут тебя пока еще и в «проекте» нет, ты даже не молекула, ты никто.

– Да подождите вы, – обрел наконец-то дар речи Павел, поверивший наконец, что ребята не ломают перед ним комедию. – Это, что ли, машина времени? – Он осторожно еще раз обошел вокруг кресла. – А как она работает?

Но Вадька, не обратив внимания на его слова, вдруг впился взглядом в магнитофон, который Павел поднял с земли.

– Ух ты! – восторженно сказал он. – Покажи! Я такую модель еще не видел.

Павел протянул ему свою порядком потрепанную и простенькую «сонату».

– Слушай! – восторженно начал Вадька. – Давай махнем. Я тебе за него две… – И, споткнувшись на полуслове, он вдруг замолчал и сник, вспомнив, что у него с собой ничего нет. Затем вздохнул, полез в карманы кресла, достал книгу и, с жалостью глядя на нее, добавил: – Ладно уж, бери книгу, пользуйся моментом.

– Книжку за магнитофон? – пришла очередь удивляться Павлу, и он энергично повертел пальцем у виска.

– На настоящей бумаге, – показал, перелистывая страницы, Вадька, но, вспомнив, в каком году он находится, вздохнул и положил книжку обратно в карман кресла.

– А ты покажи, как машина работает, – почувствовав себя хозяином положения, предложил Павел. – Я тебе, конечно, не магнитофон, но кассету подарю. На ней классный «металл» записан.

Вадька поспешно сунул протянутую ему кассету в тот же карман на кресле и, в восторге от выгодно заключенной сделки, начал объяснять:

– Да тут все просто. Я уже давно понял, как она работает, только все момента не было попробовать. Вот видите панель, – ребята склонились над подлокотником «кресла», – здесь всего-то шесть регуляторов. Сначала устанавливаем «+» или «—». Это значит в нашу эру или до нашей эры. У этого регулятора всего два положения и есть. Потом четырьмя регуляторами устанавливаем год. Вот, например, 1990. Хотя, как я сам понял, последняя цифра вполне условная. Машина не совсем точная, и несколько лет туда или сюда – вполне допустимая погрешность. И у последнего регулятора тоже два положения. Или устанавливается буква «П», это значит перенос вместе с креслом, если путешествуешь один. А можно установить «З», – он передвинул рычажок, – это значит заброска, когда в прошлое собрались несколько ученых. Тогда один садится в кресло, машина забрасывает его куда надо, а сама как бы остается на месте, затем садится другой, и в этом режиме она точно доставляет его туда, куда высадился первый, а последний переводит регулятор на «П» и приезжает к остальным вместе с креслом. Понятно?