Александр Некрасов - Вперед, русичи! [опечатка в фамилии писателя в заголовке]

– Так как же ты пойдешь-то? – опешила та.

– А вот так. Соберем завтра с детьми манатки да под вечер и пойдем. Небось, в дороге люди добрые милостью своей не оставят, а в селе у меня родня. Помогут.

– В селе-то ноне тоже не сладко. Здесь-то ты хоть вольный человек и дети твои вольные.

– Где она, воля-то, коли живота лишились? Пусть лучше к земле прикрепят, да живы, да на глазах пусть растут.

– Ну, да бог с тобой, – вздохнула Матрена, – может, оно и вправду так лучше будет. А я ждать буду. Да и идти мне некуда.

Когда дверь за соседкой закрылась, ребята вышли из кладовки.

– Мам, так ты ей правду сказала, про село-то, – спросил Ероха, – ужель уйдем?

– А как иначе, сынок? Я и тебя-то потому спрятала, ведь не у одних нас мужиков увели. Прознают, что ты воротился, все потянутся, и до стражи скоро дойдет. Придут и уведут тебя, кровинушку, куда спрячешь-то? Нет уж, двоих потеряла, а тебя мне Господь вернул, он и на мысль об уходе меня сейчас навел. Другого выхода нет. Поутру надо будет собираться, а пока спать ложитесь.

– Завтра Пашке надо будет только помочь в Кремль добраться, – заметил Ероха.

– Ложитесь спать. Не ваша это забота. Я все устрою.

Повторять еще раз не пришлось. Ребята, раздевшись, забрались на полати, где уже посапывали два младших брата да сестренка Ерохи. В такой уютной компании встретил Павел свою очередную ночь в чужом веке. Он уже запутался во времени и не имел представления, что сейчас дома, день или ночь. Сколько прошло с той самой мину ты, как покинул он родной берег Волги? Но спать после всех переживаний хотелось, поэтому он закрыл глаза, и вскоре его мирное посапывание присоединилось к общему хору.

Не спала ночью лишь Марфа. Иногда тихонько всхлипывая в ответ на свои же мысли, она споро и тщательно укладывала нехитрую поклажу, готовясь к завтрашнему вынужденному путешествию…

Проснулся Павел, когда солнце стояло уже высоко. На полатях больше никого не было. Он соскочил на пол, и сразу же в него впились три пары любопытных глазенок.

– А мамка где? Ероха? – Улыбнувшись ребятишкам, он начал одеваться.

Но те при виде проснувшегося незнакомца испуганно молчали. Зато из кладовой послышался шум, и оттуда, отряхиваясь, вышел Ероха.

– Давай за стол, – сказал он, – мамка сейчас придет. – И добавил, заметив вопросительный взгляд Павла: – По твоему делу пошла. Скоро обоз в Кремль пойдет, с ним и доедешь. Потому поспешай, а то разоспался. Я уж будить тебя думал…

Павел заканчивал завтрак, когда дверь отворилась и в избу вошла Марфа.

– Поднялся? Вот и хорошо, – приветливо обратилась она к парню. – Скоро поедем. Мужики тут быка забили, повезут, и мы с ними.

– Так вы тоже поедете? – удивился Павел.

– Ерошенька-то не может на людях показываться. Я сегодня даже младшим из дома запретила высовываться, вдруг проговорятся. А я все в дорогу еще ночью собрала, не велики пожитки-то. Провожу тебя в Кремль и ворочусь, а к ночи и мы в путь.

– Да вы меня посадите к мужикам, я и сам доберусь.

– Ну уж нет. Коли провожу до места, на сердце будет покойнее. Не ровен час, стражникам попадешь, коли в дороге с расспросами приставать начнут, упаси бог!

– Спасибо, – сказал Павел, поднимаясь из-за стола. – Я готов, можно и ехать.

– Погоди, еще рано, – остановила его Марфа, – да наряд этот ты уж, будь добр, сыми. Я вот тут приготовила тебе Егорушкино, – она всхлипнула, – старшого мово. Его с отцом в подземелье забрали, – пояснила она, подавая Павлу одежду.

Он быстро переоделся, а свой костюм сложил в тряпицу, которую дала ему Марфа, и завязал в узелок.

– Забери его с собой, – сказала она, – тебе сгодится, а нам без надобности. Не дай бог на глаза кому попадется, греха не оберешься.

В узелок, не смотря на все его протесты, она уложила лепешек, хлеба и добрый кусок вареного мяса. Все было готово, но ждать пришлось около часа. Наконец Марфа, который уже раз выходившая на улицу, вернулась и сказала:

– Пора!

Павел поднялся, потрепал по вихрам ребятишек, крепко пожал Ерохе руку.

– Всего тебе хорошего, – сказал он.

– И тебе удачи, – с чувством ответил тот.

Павел вышел вслед за Марфой из дома. С благодарностью и облегчением он подумал, что ни Ероха, ни мать его так и не выспрашивали, откуда он взялся. Ему уже удалось убедиться, как трудно, даже невозможно объяснить это людям, не знающим самых элементарных технических понятий.

– Этот твой-то? – услышал он вопрос одного из подъехавших мужиков.

– Племянник, – пояснила Марфа, – у меня там свояченица при дворе у боярина, может, куда сироту и пристроит.

– Садись, поехали, – подбодрил Павла мужик, – у всякого своя беда, свое дело.

В Кремль они приехали быстро. Места Павлу были абсолютно незнакомы и никак не напоминали Москву его века, которую он хорошо знал. Стража не обратила на обоз никакого внимания, и они без всяких происшествий проехали за толстые стены Кремля. Его Павел тоже не узнавал, но уже ничуть не удивлялся этому.

Обоз поехал дальше, а они сошли. Марфа остановилась, обняла его, крепко троекратно поцеловала, перекрестила, и глаза ее повлажнели.

– Иди с Богом, сынок. Боле ничем помочь тебе не могу. Вон там царские палаты, – показала она рукой, – а как попасть в них, не ведаю. Да хранит тебя Христос, – произнесла она на прощание и низко, в пояс, поклонилась.

– Вам спасибо, – от всей души, с чувством сказал Павел, неловко поклонившись в ответ. – Будьте счастливы.

Марфа ушла. А он, отойдя в сторону, чтобы не стоять на дороге, остановился в нерешительности. Что предпринять дальше, он просто-напросто не знал. Подумав, решил присмотреться к царским палатам, поискать вход. Нет, не этот парадный, который был виден и отсюда. Ему нужен был другой, который вел бы в подсобные помещения, чтобы он смог пройти незамеченным.

Стараясь не попадаться стражникам на глаза, он пошел по тропинке, внимательно приглядываясь к окружающей обстановке. Мало отличаясь от слуг, рабочих, торгового люда, которых сновало туда-сюда немало, он если и мог привлечь чье-то внимание, то лишь тем, что никуда не спешил, а праздно шатался. Поняв это, Павел решил найти какое-нибудь укрытие, чтобы спрятаться от посторонних глаз.

Место такое он нашел довольно быстро. Небольшая горка уложенных тесаных камней была со всех сторон хорошо скрыта кустами. Вот у ее подножия он и устроился. Вряд ли кто-то мог увидеть его в этом сером домотканом наряде на фоне серых камней сквозь густые заросли. Он же в просветы между кустами видел все хорошо.

Из всех замеченных им выходов больше внимания привлек один. Он вел в полуподвальное помещение здания, и за час, который провел он на своем наблюдательном пункте, туда уже несколько раз заходили работные люди в такой же, как у него, одежде. Входили и выходили женщины с корзинами, а однажды даже прошмыгнула целая стайка ребятишек.