Дмитрий Соловей - Вернуть или вернуться? [litres]

– Как керосин? – поинтересовался я у Артёма, проводив Сергея.

– Мощности по выпуску ещё небольшие. Но скоро развернёмся. Нам снова подфартило! Компания «Русский стандарт», работающая в Новороссийске, начала сокращения рабочих и переключилась на Грозненскую нефть.

– Они нам разве конкуренты? – не понял я.

– Балбес! – Артём шутливо ткнул меня кулаком в плечо. – Это свободные, уже обученные специалисты в нужной области. Я их повышенной зарплатой начал сманивать. Так что удачно всё получилось. Только доставили оборудование: четыре паровые машины, насосы и стальные листы, как тут же рабочие стали приезжать.

Артём рассказывал, захлебываясь от восторга. Поработать ему, конечно, пришлось немало. Те, кто приехал, в первое время спали на улице под навесами. Но материалов завозили много, так что быстро отстроили барак и стали благоустраивать быт и сам завод. Первый резервуар под нефть закончили делать две недели назад.

– Казимиров приезжал. Уехал радостный. Литров сто керосина на собственные нужды с собой уволок. Но на продажу ещё недостаточно производим. Вот для хутора доставил, чуть позже – в школу.

– Павлине Конкордиевне в новый дом, – напомнил я.

– Помню, помню, – засмеялся Артём. – Скоро всё будет в таком количестве, что впору железнодорожными составами отправлять. Нужно мне тоже заказать керосинок в той мастерской, где тебе для школы делали.

– Там сейчас очередь на эти заказы, – ответил я. – Готовить на керосинке по-всякому удобнее, чем в летних кухнях.

– Те, кто победнее, не привередничают, – напомнил Артём.

– Те, кто победнее, не каждый день готовят, – парировал я. – Если собираешься размещать заказ, то имей в виду, Серёга захочет керосинки для своих нужд.

– Ишь, какой он у нас промышленник и заводчик, – посмеивался Артём. – А пароходы Серёга, случайно, не хочет купить?

– Если придумает, для чего они нам нужны, то купит. И вообще все эти заводы ещё только на бумаге. Не то что у вас. Сергей рассказывал, что халабуду, построенную в Кривом Роге, через неделю сожгли.

С этим Сергею пришлось разбираться долго. Откуда ноги растут, он примерно понимал. В нас видели конкурентов и мягко намекали, что делить куш ни с кем не намерены. Сергей встретился с двумя руководителями акционерных обществ, имеющих владения в Кривом Роге. Остальным, включая Новороссийское общество, написал вежливые письма. Не знаю, насколько ему поверили, что металл мы продавать не будем, а пустим на собственные нужды. Документы на станкостроительный завод Сергей при встречах тоже демонстрировал. Если и продолжатся диверсии, то позже. Пока там нет ни людей, ни оборудования.

– Верка совсем исхудала, куда так рвёт жилы, не понимаю, – продолжал не то жаловаться, не то делиться впечатлениями Артём. – Там столько всего уже отгрохали. Станичники же не дураки. Знают, что такое керосин. Как услышали, что его у них под боком будут производить, зимой сами стали проситься на работы. Мы же хорошо платим. Весной, конечно, по своим огородам расползлись, но тут я из Новороссийска привёз рабочих.

Свой огород, чтобы кормить всю эту толпу, ребята тоже посадили. Будут со склада продавать по доступным ценам. В основном картофель, тыкву, кукурузу и кабачки. Овощи много внимания не требуют, только прополку раза три за лето. В этом времени картошка ещё не знает, что такое колорадский жук. Тыква всем нравилась своими размерами и тем, что долго хранится. Только я кашу из тыквы не любил. Но теперь могу себе позволить попривередничать. Уже послал документы на получение свидетельства купца первой гильдии. Как раз к моему совершеннолетию должны успеть подготовить.

– Мы всем на лето определили туалеты в посадках кукурузы, – смеялся Артём, рассказывая дальше. – Естественные удобрения. Народ не возражает. Так-то у нас госпожа Иванова заставляет чистить нужники раз в неделю. А тут все рванули «до ветру» в посадки.

– Сожрут они у вас эту кукурузу, пока будут использовать её посадки вместо туалета, – раскритиковал я эту идею.

– Конечно, сожрут, – отмахнулся Артём. – Но зато остальные огороды у нас под присмотром. А ещё Верка организовала досуг, чтобы рабочие не уехали обратно, – продолжал друг восхвалять достоинства пусть и формальной, но жены. – У нас по субботним вечерам танцы. Свой гармонист есть. В воскресенье после церкви соревнования по шашкам и домино. Прикинь, я стенгазеты раз в две неделю рисую! Освещаю основные события посёлка и «передовиков производства». Вечернюю школу открыли для совсем безграмотных.

– Ни фига себе вы там развернулись! – присвистнул я от их масштабов.

– Не… школа это только название, – исправился Артём. – Комната со столом и лавками, где учитель занимается со всеми желающими.

– Главное, что она у вас есть, – похвалил я. – Развлечения для скучающей молодёжи – это хорошо. Мне тоже нужно для школы шашки и домино где-то заказать.

Проводив Серёгу в Петербург, мы дружно пожелали ему удачи и вернулись к своим делам. Артём забрал керосинки и умотал в Крымскую, а я объявил набор подростков на рабочие специальности с полным пансионом.

Донёс эту информацию до Машки Уваровой. Она матери рассказала, и благодаря им на нашей улице многие быстро узнали о наборе. Приходили, спрашивали, но детей отдавать не спешили. Задавали одни и те же вопросы, пытались всучить мне «красывую девочку» в воспитанницы. Девочек было много. А соседских мальчишек старше двенадцати лет в ученики не нашлось. Такие подростки уже считались помощниками в семье и должны работать.

Только Катерина привела троих мальчишек. Они жили не на нашей улице, а чуть подальше. Отец у ребят запойный пьяница. Соседи утверждали, что жену он забил до смерти, но приставы ничего не доказали. Пацаны нищенствовали и перебивались не первый год. Младшему было восемь, а старшему четырнадцать.

– Беру, – не стал я долго раздумывать и отправил всё семейство Румянцевых с Васькой в школу.

Васька у меня в последнее время стал личным порученцем. Мы ему пошили форму, такую же, как у всех учителей в школе. Парень ходил гордый. А если ещё и со Зверем на поводке, то вообще картина «Все девки наши».

Совместными усилиями с госпожой Губкиной набрал я для школы тридцать два ученика мужского пола. Попенял ей по поводу тех «погорельцев». Попросил больше нищих у церкви не брать, даже при том, что учеников не много. Спальных мест хватило бы и на полсотни. Но больше не удалось найти детей. И это в городе, где проживает почти шестьдесят тысяч человек! Наверное, у меня требования были слишком завышенные. Я не брал откровенных побирушек и парней с криминальными замашками. Не брал и совсем маленьких. Младший брат Румянцевых был единственный малыш. Кроме того, если родители хотели отдать ребёнка в школу, а тот упирался и отказывался, то я не настаивал.