Дмитрий Соловей - Вернуть или вернуться? [litres]

Я напомнил ей, почему мы отказались от производства лекарств. В России, как и в Германии, ещё действует закон, по которому привилегии на химические соединения не оформляются.

– Зато торговую марку и технологию получения никто не запрещает патентовать, – парировала женщина. – Аспирин нужен. И пусть приоритет в этой области будет не только у России, но и у братьев.

Занятия Вера Степановна проводила в старом доме, уже своём. Прямо на кухне устроила химическую лабораторию. Естественно, Андрей и Егор от занятий в школе были освобождены и временно проживали на улице Медведовской.

Парни пребывали в невероятном восторге. Перебивая друг друга, рассказывали мне, как они ходили срезать кору с ивы. Подробно поясняли, что нужен был не верхний слой коры, а тот, что возле ствола, как затем синтезировали салицил, а затем салициловую кислоту. Одно дело, прочитать об этом в учебнике, а другое – сделать самим, пусть и под присмотром опытного химика. Потом, конечно, будет аспирин, синтезированный из нефти, но знакомить с веществом наш химик начал с основ.

– Представляете, Николай Иванович, в древесных волокнах ивы содержится соль, и мы её вываривали! – с восторгом описывал Андрей (или это был Егор?) эту процедуру.

– Журнал лабораторных исследований вели? – поинтересовался я и, получив от братьев утвердительный кивок, взял с каждого расписку о неразглашении.

Ещё через три дня мне продемонстрировали белый порошок, производное от салициловой кислоты, ту самую ацетилсалициловую кислоту. Вера Степановна мудрить не стала, присвоила этому веществу название аспирин. Снова близнецы писали расписки, хотя и не понимали для чего.

– Если проболтаетесь кому-то, даже нашему учителю по химии, то я вас в тюрьму отправлю, – пригрозил я парнишкам.

Те в ответ обиженно засопели. Очень уж им хотелось похвастаться хотя бы перед Васькой. Чем только хвастаться собирались? Тем, что ободрали иву и варили кору, а затем получили граммов десять чего-то белого?

– Николай, парни уже не дети, школа им не нужна, – заявила Вера Степановна. – Решай, где будем устраивать производство аспирина.

– Кто будет за этим всем присматривать?

– Ты, конечно.

– Тогда размещаем за школой.

– К тому моменту, как оформим документы на товарный знак, нужно подготовить малый цех.

И Вера Степановна сама поехала в Петербург оформлять документы и повезла граммов сто аспирина. Близнецов забрала с собой. Артёму же написала письмо, типа он погулял в Америке, теперь её очередь.

Снова я работал Золушкой, которой балы если и светили, то в далёком будущем. Независимо от того, как долго будут оформлять торговую марку «Аспирин», его выпуск нужно ускорить.

Пока же сколотили подобие сарая, куда начали завозить исходный материал. Ваську я направил в Пашковскую договариваться с Фёдором. Думаю, атамана моя просьба о коре ивы сильно удивила. Но поскольку она была подтверждена денежно, то процесс пошёл. Заказывать химическую посуду, котлы, вытяжки и паровую машину тоже пришлось мне. И конечно же, поторапливать строителей с возведением нового объекта.

Вера Степановна вернулась из поездки мрачная. Нет, с оформлением торговой марки и технологии проблем не возникло. Хотя бюрократическая машина, как всегда, работает медленно, даже если её смазывают взятками. То есть в этом плане всё было нормально. С племянником Вера Степановна тоже хорошо пообщалась, продемонстрировала своих подопечных, сообщила, какая готовится «диверсия». Будет у парней патент, мировая слава и, кто знает, возможно, Нобелевская премия (под старость лет). Но на обратном пути, когда проезжали мимо Воронежа, уже явно были видны следы засухи.

Мы со своей стороны будем помогать по мере возможности. Зерно продавать кому-либо я хуторским категорически запретил. Его надо сэкономить и снова засеять. А отдать – считай, что выкинуть. Но остаться в стороне от массового голода нам совесть не позволяла. Поэтому «гуманитарную помощь» мы решили оказывать в виде муки.

Кроме того, зимой в тех регионах вспыхнут эпидемии. Тот же тиф, например. Вдруг наш аспирин пригодится?

– Я ещё оформила привилегию на технологию получения стрептоцида, красного и обычного, – сообщила Вера Степановна. – Тоже совместное изобретение с близнецами. Правда, они об этом ещё не знают.

– Не поторопились вы со стрептоцидом? – усомнился я.

– Поехать снова в Петербург получится не скоро. Месяца через три железные дороги войдут в авральный режим. Сергей велел предупредить, что год, а то и больше, не увидимся. Он воспользуется тем, что в города ринутся голодающие и появится много рабочей силы. Сколько сможет набрать – неизвестно.

Зерно Серёге в Петербург из собранных озимых уже грузилось. В качестве сопровождения я отправлял тройку особых охранников. Даже ружьё дал на всякий случай. Сергею же чем-то кормить тех рабочих надо будет. А цены через три-четыре месяца скакнут вверх.

Плохо, что цензура уже запретила любые упоминания о возможном голоде и неурожае. Все эти так называемые паникёрские настроения пресекали и будут дальше пресекать. Александр III увидит масштаб всего бедствия только в октябре. Сейчас ещё трудно судить, поскольку урожай не собран. Следующую зиму крестьяне ещё как-то переживут. Но падёт скотина, съедят все запасы, кто-то даже сэкономит на посев и потом бросит зерно в «мёртвую» землю. А в 1892 году от голода и болезней погибнут тысячи.

Мы со своим знанием из будущего предполагали как можно уменьшить людские потери. Если бы не те же цензура и запреты на распространение «паникёрских настроений», то можно было бы предупредить людей, собрать больше благотворительности, организовать доставку продовольствия в отдалённые районы.

Но голод ещё впереди. Пока же меня радостно обнимали близнецы, пытаясь рассказать сразу обо всём: о Петербурге, о поезде, об электричестве и так далее. Отпустил их к Ваське. Теперь уже могут болтать о чём угодно. Недолго. Я там и место приготовил, и работников нанял. Строители будут поднимать кирпичные стены вокруг деревянного помещения. Так что место для работы имеется.

Близнецам пришло время взрослеть.

Я смотрел на Ваську, Егора с Андреем и представлял, что, наверное, такими и были комсомольцы 1920-х годов. Молодые, азартные, «с пламенем в груди». Мои бывшие ученики желали вылечить весь мир, построить фабрику по выпуску лекарств и так далее. Им не нужна была всемирная слава. Они ещё не подозревают, что такое возможно. Не те цели и задачи.

Конечно, не последнюю роль сыграло моё воспитание и, так сказать, «наглядная агитация». А я всего лишь сводил близнецов в богадельню-больницу. Главного врача мой вопрос по поводу тифозных очень удивил. Заверил, что таких, слава богу, у них нет. Но нашлись больные с признаками лихорадки.