Игорь Валериев - Личник [litres]

Сумерки скоро сменила темнота с растущей луной на небосводе. Её свет позволял осторожно двигаться по проложенному по льду Амура пути. Лёд ещё был слабый и местами дышал, а кое-где виднелись полыньи. Поэтому ближе к полуночи, когда луна скрылась за облаками, решили не рисковать и встать привалом. Тем более, в последнем свете луны на берегу обнаружилось удачное место для стоянки. Ночь прошла спокойно. С утра подкрепившись кулешом, как только стало светать, двинулись в дальнейший путь. В этот день совершили длинный переход вёрст на восемьдесят. Шли столько, сколько смогли выдержать лошади, чтобы не запалить их.

Старшие нескольких встретившихся купеческих обозов подтвердили, что мы на правильном пути и потихоньку настигаем китайских контрабандистов с русским революционером-убийцей. Разрыв сократился уже до двух часов. Контрабандисты также шли на пределе возможной скорости. Завтра, по моим расчётам, должны будем взять их в клещи с казаками-забайкальцами из станицы Головина, названной так в честь первого якутского воеводы. Лишь бы казачки не промахнулись. Амур здесь разветвлялся до четырёх рукавов. Мы-то по следу идём, а им угадать надо или перекрывать все четыре возможных пути движения китайского обоза.

С утра рискнули и выступили ещё затемно, надеясь отыграть время. И не прогадали. Ближе к полудню увидели рядом с китайским берегом трое саней, кучку лошадей, среди которых укрывались, судя по всему, наши беглецы. Дорогу к дому им преградила шеренга казаков человек в двадцать, которые уложили своих коней на снег, лед и, укрывшись за ними, выцеливали противника. Огня пока никто не открыл.

Увидев такую картину, я дал шенкеля своему жеребчику и направил его к китайскому обозу. Мой десяток двинулся за мной, а я попросил Ли Юна, чтобы тот кричал на китайском, что мы никого из контрабандистов не тронем, нам нужен только беглый русский. После этого заорал сам:

– Казаки, я сотник Аленин! Не стрелять! Беглеца живым брать!

Вслед за мной заорал Ли. Моих познаний китайского хватило, чтобы разобрать «не стрелять», «вас не тронут», и всё. Однако китайские любители незаконной торговли его поняли. Стали по одному подходить к саням и складывать туда оружие, после чего и отходили в сторону.

Увидев такую картину, преградившие им путь казаки стали поднимать своих коней и неспешно двигаться в сторону обоза. Нам также оставалось до обоза метров шестьдесят, когда один из китайцев бросился бежать наискосок к китайскому берегу.

– Не стрелять! Живьем брать! – заорал я, разворачивая своего коня в сторону беглеца.

Обогнав меня, вперёд вырвались Чупров Феофан и Шохирев Гриша, размахивая арканами. Увидев эту картину, вернее всего, товарищ Иван чуть довернул в сторону и буквально полетел к китайскому берегу, до которого оставалось метров пятьдесят. С седла я увидел, что тот несётся прямо в большую полынью.

– Стой! – заорал я. – Там полынья! Утонешь!

Чуб, наддав, вырвался вперёд и метнул аркан. Мимо. Следующий бросок сделал Шах, и петля лассо накрыла беглеца. Рывок. Падение тела, и в воздух полетели брызги воды, а тело товарища Ивана пропало из вида. Григорий, сориентировавшись, резко повернул в сторону, уходя от припорошенной снегом полыньи, разматывая аркан на всю длину. Остановил бег коня и потянул на себя верёвку.

В полынье показалась голова беглеца, уже без головного убора. Наконец-то я увидел лицо убийцы своей любимой женщины. Мужчина европейской наружности, лет сорока, с короткой причёской и бородой, свежим шрамом-порезом под левым глазом, смотрел серыми, как свинцовые облака, глазами на окружающих полынью казаков. Течение Амура пыталось утащить его под лёд, но накинутая верёвка аркана не позволяла этого сделать. Я спрыгнул с коня и осторожно пошёл к полынье.

Убийца перевёл взгляд на меня и усмехнулся. Я уставился в его глаза, пытаясь что-то рассмотреть для себя. В ответ наткнулся на уверенный в себе и своей правоте взгляд товарища Ивана, который не только не отвёл свои глаза, а, наоборот, пытался что-то также рассмотреть во мне. Потом я увидел, как в его глазах зажглось торжество, беглец ещё раз усмехнулся, а затем мелькнуло лезвие ножа, перерезающее одним движением верёвку, и мой личный враг скрылся подо льдом.

– Тимофей Васильевич, как я рад вас видеть, – с этими словами штабс-ротмистр Савельев, встав со стула, вышел из-за стола и направился в мою сторону. – Снимайте верхнюю одежду и проходите. А я сейчас по поводу чая распоряжусь.

Поручкались, и, пока я стаскивал с себя свой гибрид из шкур красного волка, ушанку и всё это размещал на вешалке, а потом прилаживал назад портупею, Савельев успел отдать распоряжения и вернуться за стол.

– Проходите же, Тимофей Васильевич, рассказывайте. Судя по вашему внешнему виду, домой не заезжали?

– Да, я сразу к вам. Надо отчитаться по товарищу Ивану, который, к сожалению, покинул этот бренный мир, – с этими словами я присел на стул около стола Савельева и стал вынимать крышку из полого, деревянного цилиндра, внутри которого хранились мои бумаги.

– Тимофей Васильевич, вы же обещали привести его живым, – с упрёком сказал штабс-ротмистр, при этом с интересом наблюдая за моими манипуляциями.

– Владимир Александрович, поверьте, сам расстроен случившимся. Очень мне хотелось с ним пообщаться. Но кто же знал, что товарищ Иван решится покончить с собой, – я сожалеюще развёл руками, после чего подробно рассказал о наших приключениях и самоубийстве революционера-террориста.

Закончив свой рассказ, я выложил на стол главного жандарма Дальнего Востока листы бумаги, достав их из футляра.

– Вот показания казаков и китайских контрабандистов с переводом на русский язык. Кто смог, тот расписался, остальные пальцы в чернилах приложили. Шмуглеров я отпустил, но кое-что они интересное рассказали.

В этот момент мне пришлось сделать паузу, так как в кабинет принесли чай. Грея руки о подстаканник, сделал несколько глотков крепко заваренного чая. Насладился тем, как по телу потекла тёплая волна. Всё-таки почти пять суток на морозе пробыли. Тело просто хотело тепла. Ещё после одного глотка продолжил:

– Так вот, старшего этой команды контрабандистов, Ли Киу, товарищ Иван нашёл во Владивостоке почти два месяца назад. Этот китаец занимался контрабандой из Гирина во Владивосток через Хунчунь и обратно летом, а также из Гирина через Лахасусу в Благовещенск и назад зимой. В Хабаровск никогда не ходил. Но наш уже покойный знакомый предложил столько, что Ли Киу нанялся к нему на два месяца или больше, если понадобится. Вся задача Ли и его людей заключалась в том, чтобы находиться в Хабаровске в обусловленном месте и в любой момент быть готовым вывести трёх или четырёх человек в Китай. Поэтому Тифонтай их так долго и искал. Люди новые, нигде не светились. Кроме товарища Ивана китайцы больше никого не видели, – я перевёл дыхание, чем воспользовался Савельев.