Владислав Савин - Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир [сборник litres]

Я спросила, но тогда выходит, храмы и их служители вовсе не нужны? Однако же никто не помышляет об отмене партии, заменяя ее общей сознательностью? На что мой муж ответил, что партия имеет цель здесь, на земле, и ведет к ней народ – для которого члены партии, по идее, это как в армии офицеры и сержанты для рядовых. Ну а кто видел программу и устав от Господа Бога – написанные им самим, а не попами? Библия на эту роль не подходит, так как в ней не прописана ни конечная цель, ни средства ее достижения, если говорить о жизни земной. Что до рая – то никто пока оттуда не возвратился, чтоб рассказать, существует ли он вообще? Может быть, смысл жизни каждого человека, общества, партии, народа – в том, чтобы что-то оставить после себя здесь, на земле – тем, кто придет после? А пока этот час не настал – наслаждаться радостями земными, нам доступными.

Мадонна, разве я грешница? Когда мой рыцарь, мой муж лишь дотрагивается до меня, я думаю только об одном. Но разве не сказал Господь: «Плодитесь и размножайтесь», – и покажите мне его слова, где осуждалось бы удовольствие при этом, я ведь не скукоженая викторианская леди! Так же, что неугодного Господу в том, что еще давным-давно я мечтала когда-нибудь выглядеть как самая нарядная римская дама? А теперь оказалось, что это мое желание оказалось «в теме», как выразился Пономаренко, начальник над моим мужем и мной – весьма важным в задуманном русскими коммунистами плане построить подобие царства божия на земле!

Да, я смотрела фильмы из будущего. Меня удивило, что женщины там не хотят быть красивыми и нарядными, а ходят в однообразной одежде, похожей на мужскую. Мне объяснили, что причина в развитии цивилизации, сама жизнь стала ускоренной и напряженной – и женщины стали думать о карьере и успехе, а для того им уже не нужно привлекать мужское внимание своей внешностью. Что это неизбежный продукт развития общества и технического прогресса. Но я прочла книги об «этногенезе» Льва Гумилева – да, теперь я знаю, отчего Анна приняла такое участие в судьбе этого пока безвестного ученого, едва не арестованного за «нелояльность к власти». И меня насторожило – что явления, описанные им как характерные для последнего этапа, гниения, «обскурации», видны в реальности двадцать первого века. Пресловутая «толерантность», то есть терпимость к самым гнусным порокам – наряду с запретом «не смей быть лучше нас». Вплоть до того, что героям тамошних войн не рекомендуют появляться на улице в мундире и с наградами, чтобы не вызывать обиду у тех, кто ничего не совершил. А применительно к одежде, раз уж я о ней веду разговор – намеренное занижение идеалов. Там даже манекенщицы должны быть не с наилучшей фигурой, а «как все». А некоторые «модные» вещи не могут быть объяснены ни удобством, ни красотой, а исключительно намерением «опустить планку», как, например, штаны с приспущенной талией – для тех, у кого ноги не «от ушей», так вместо того, чтобы скрыть этот дефект фигуры, напротив, намеренно его подчеркнуть, «а вот мы такие». Или, вот ужас, намеренно рваные штаны – что это, как не пренебрежение к обществу? Убеждена, что многие там в будущем носят «унисекс» (как это назвал мой муж) лишь потому, что боятся выделиться из толпы!

Когда я сказала о том Пономаренко (это было еще весной, полгода назад), он спросил, не встречала ли я подобного отношения здесь? Конечно, встречала – помню эту дуру Брекс из Киева, но гораздо чаще отношение к нашему Дому итальянской моды было благожелательным, в том числе и со стороны властей.

– Еще бы не быть, коль сам товарищ Сталин одобрил, и это всем известно, – сказал Пономаренко, – но вопрос на понимание: чем ваши модные дела важны для конкретно нашей Конторы? Подсказка: какие тенденции в будущем обществе ты заметила еще?

Там нет семей. Мне вот резало глаз в их фильмах: «мой бывший», «моя бывшая», и сына или дочь оставить им на выходные. А я вот не могу себя представить, если бы мне пришлось бегать на два дома, к матери и отцу! Даже при том, что моя мама умерла, когда мне было пятнадцать. Знаю, что во Франции, после прошлой Великой войны, попытались растить и воспитывать детей в приюте, как в инкубаторе, с младенческого возраста и без родителей вообще. И была высочайшая смертность, а те, кто выживали, в подавляющем большинстве были или злыми зверьками, или тупой скотиной. О да, могу признать, что прежние большие семьи, где под одной крышей жило три, а то и четыре поколения, причем все беспрекословно подчинялись патриарху рода – уходили в прошлое, исчезали уже в наших городах. Но вот «ячейка общества», как называет это мой муж, двое родителей и дети – это абсолютная необходимость! Не ради обеспечения в старости, как это было в патриархальной семье, «больше детей-работников – это замена пенсии» (снова слова моего мужа), но ради нормального воспитания детей!

Да, Мадонна, я говорю это здесь, в Ленинграде – а мои Петя и Анечка в Москве, под надзором Марьи Степановны и сменяющих ее тети Паши и тети Даши. И это уже не в первый раз – и, наверное, не в последний. Но я стараюсь возместить им это – своим теплом и любовью, когда мы вместе. И кажется, это у меня получается – гораздо лучше, чем у героев тех фильмов.

А еще там все больше становятся тех, кто не желает иметь детей вообще. Поскольку это отвлекает от карьеры, «потеряешь время, выпадешь из обоймы, уже не догнать». Это было уже в истории, когда погиб Великий Рим, но тех римлянок можно как-то понять: при том уровне медицины смертность при родах достигала тридцати процентов, так что у римской женщины шанс остаться живой был таким же, как у римского легионера уцелеть в сражении; а дожить до старости – как у того же легионера дослужить до отставки. Но в двадцать первом веке медицина обеспечивала почти стопроцентную безопасность – и причина была в другом. Даже те, кто имел мужа – боялись довериться ему, «а вдруг мы разведемся», «если он будет зарабатывать больше меня, то много о себе возомнит». И что станет с таким обществом лет через двадцать, тридцать, пятьдесят?

– В точку, – сказал Пономаренко, – а это уже вопрос государственный: чтоб были у СССР и рабочие, и солдаты. И ситуация с демографией, что была там, нам здесь не подходит совершенно. Что до жизни «ускоренной и напряженной», то есть такое мнение, что не цивилизация и прогресс сами по себе виноваты – а капитализм, туды его в качель! Потогонная система, как беличье колесо, успеть – не успеть, конкурентоспособность – высшее благо. Конечно, нам тоже экономическая эффективность нужна, но не такой же ценой! Другие способы есть – как, например, автоматизация, роботизация, повышение срока службы изделий. Эта задача другим поставлена – и поверь, что-то делается уже. А конкретно твоя забота, королева ты наша итальянская, маленький участок этого фронта и глобальная разведка, «индикатор». Поскольку в той истории наш, советский стиль – я не про одну одежду говорю – так и не родился. А так как свято место пусто не бывает, то заграница проникла – и стало это первым шагом к нашему отступлению, а затем и капитуляции. Что будет в этой истории – надеемся в том числе и на тебя. Москву уже охватили, теперь Ленинград – дальше и другие города будут, вплоть до Владивостока. В отличие от прочих потребтоваров, одежду каждый себе сам может шить – выкройки, ткань, машинки у многих свои. А мы посмотрим, какой стиль распространится – без всякого принуждения, боже упаси! Хороший такой «индикатор» выйдет, сумеем стать «не как Запад» в этой реальности, или опять по накатанной пойдет. Главное – наглядно. Будут ли и у нас советские гражданки все поголовно в джинсах ходить или останутся на женщин похожи. Я понимаю, что кому-то удобство важнее – но не всем же?