Юрий Москаленко - Нечестный штрафной (СИ)

И тут…

— Какого он не свистит? — волнуется рядом Димон, — время кончилось!

— Так по громкой связи объявили, что три минуты наш судья к игре добавил. — Напомнил Волчара и тут же разразился громко отборной бранью, а над стадионом зазвучало:

— Судью на мыло! — причём орали все болельщики на трибунах, и даже некоторые футболисты на поле, причём, поголовно, недовольные только с нашей стороны.

И почему я не удивляюсь?!

Пенальти.

За что? Просмотрел.

— Дэса упал. Типа, уронили его, схватив за майку! — объясняет мне глазастый Серж, — во как наши возмущаются. Он не с мячом был, а вон, как…

— Засудили! — смеюсь я.

Понимаю отца этого Илюхи. Явно не хочет, чтобы его сынок жеребца из себя изображал, скача с улюлюкающим победителем на хребту, вокруг поля.

Без шансов! Сама семёрка и реализовала удар, под непрекращающиеся крики болельщиков, а Серж, между тем, мне успел шепнуть, что раньше никто никогда на судейских так не кричал. А тут я первый подал пример и, как результат, над стадионом настоящий ор стоит.

Финальный свисток, но явно эмоции зашкаливают, да и ещё один момент, явно влияет на развитие событий. Раньше все боялись Дэсы и его банды, а вот теперь ситуация кардинально изменилась. Дэсе и его братве ребята желают начистить физиономии. И как бы это на самом поле не произошло!

Но заправила народного протеста сейчас на трибуне сидит и это, явно, не ваш покорный слуга. Волчара и его пацаны только в бессилии сжимают кулаки. При отце Илюхи и его орангутангах-охранниках, разборки лучше не вести. Это все понимают, хотя как раз мне эти ограничения по фигу. Но рыпаться я ни на кого не собираюсь. И так уже начудил за последние сутки, мама не горюй. Не хочу ни во что вмешиваться!

Эх, не зря говорят, хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах.

Вот и со мной что-то навроде этого произошло.

Парни яростно обсуждают прошедшую игру. У меня же вновь разболелась нога и я, ни на кого не обращая внимания, стараясь тихонечко спуститься с трибуны, смотрю, куда ставить свои наболдажники костылей. Мысль одна — добраться быстрее до кровати и растянуться на ней. Может, и поспать успею до обеда! Пропускать приём пищи я не собираюсь.

— А куда это наша новая знаменитость так быстро собралась? — раздаётся голос рядом.

Я же, не обращая на него внимания, мало ли кто с кем там разговаривает, пытаюсь идти дальше, но, увы, кто-то меня весьма грубо останавливает, схватив под локоть.

— С тобой, инвалид, разговаривают. — Ещё голос, но уже явно более взрослого человека.

Ага, ну и диспозиция!

Один из орангутангов прихватил меня за руку, а вот обратился ко мне с вопросом, насчёт моей повышенной знаменитости, ни кто иной, как сынок судьи, который, по совместительству, местный олигарх.

— Слышишь, пингвин, руку убрал! — сквозь зубы цежу я охраннику.

— Ты чё там вяка…

Но договорить я ему не дал.

Выворачиваю руку из его захвата, шаг назад, разворачиваясь к противнику лицом, и набалдашник моего боевого костыля впивается уроду прямо между ног.

А сам кричу громко Серёге, поднимая кипишь и привлекая внимание окружающих к себе.

— Серый, звони в ментовку! Нападение на инвалида! — привет Ильфу и Петрову и их «Золотому телёнку», и показываю пальцем на скрючившееся в виде эмбриона тело у меня в ногах.

Тишина вокруг нас.

Надеюсь, хоть этого-то я не покалечил? Хотя, удар по яйцам железкой очень опасный и болезненный. Я ведь не сдерживался.

В мою сторону рвануло ещё двое здоровых оболтусов, но их остановил возглас Ильи.

— Хватит! — и уже вопрос ко мне. — Зачем?

Я же жму плечами.

— Не люблю, когда меня хватают руками. Не люблю, когда обзывают инвалидом. Вот этот урод теперь на себе прочувствует, каково это. Только в отличие от нас с моим напарником, — кивок в сторону притихшего Сержа, который продолжал держать телефон в руках, — его проблема будет не в ногах, а в яйцах, и вряд ли он уже сможет обзавестись потомством, если, конечно, в этом ему добрые друзья не помогут.

А вот теперь смех раздался со стороны обступивших меня ребят, и первым голос подал именно Волчара.

— Предоставляем услуги кастрации с помощью костылей. Недорого! — и ржёт.

Вот и наши футболисты подошли. Напротив нас — Илья со своими членами команды, среди них и Дэса с одним из черепашек.

Отец в разборки не вмешивается. Стоит вдалеке, наблюдает. Скрюченного горе-охранника уже увели сослуживцы под руки в подтрибунное помещение стадиона.

Илья, и правда, парень видный. Блондин, крепко сложен, взгляд серых глаз уверенный, держится стойко. Плотный малый и явно с претензиями на лидерство.

— Слышал, что тебе футбол не понравился, — добавив сарказма в голос, произнёс сын олигарха.

Я же, опять плечами повёл.

— Вроде, свои выводы я тебе лично не говорил?

— Мне — нет, — соглашается Илья, — а вот остальные слышали твои разглагольствования.

Я усмехнулся ему в лицо.

— Меня спросили, я ответил. Я не профессиональный спортсмен, но футбол у нас в стране многие любят, и если хочешь знать, что думаю по сегодняшнему матчу, то вы его просрали. Вас, вон, меценат вытащил, чтобы вы тут жеребчиков не изображали на поле. А это, мягко говоря, не правильно.

— Да нас засудили! — крикнул наш капитан команды.

Парни его поддержали выкриками.

— Судейская ошибка! — нагло улыбается Илья. — Бывает. Вон, говорят, великий Марадона, вообще, на Чемпионате Мира, рукой гол забил, и ничего. Засчитали, а аргентинцы стали чемпионами мира. И никто особо не возмущался.

— Да весь мир на ушах стоял! — отвечаю я. — Но где мы, а где Марадона с Аргентиной?! Тут у вас приз за победу — заезд на уставших противниках. Смешно.

На что Илья только оскалился.

— Да чего с вас взять, нищебродов? Что вы можете на кон поставить, кроме своей жопы?! Но, увы, мы не по этой части.

Волчара выдвинулся вперёд.

— А за «жопу» и заточку в печень можно получить и папаня с бульдогами своими не успеет помочь. Так что осторожней и за языком следи, что, и главное, кому говоришь! Ты не всегда дома сидишь, можешь и ответить за свои слова.

— А я всегда отвечаю! — Илюха явно не боится угрозы со стороны Сани, но всё же дал ход назад в словах. — Не спорю, погорячился. Но сути это не меняет.

— Меняет! — опять возглас со стороны нашего главного футболиста. — Ты, Дэса, говорил что-то про рабство. Что ты имел в виду?

Дэса — в свете Денис Леонидович Демидов. Высокий, красивый парень. Вот только этот, постоянно оценивающий его взгляд, каким он на всех смотрит. Брюнет. Нос тонкий, сказал бы, аристократический, рот большой, волевой подбородок. И волосы, словно шапка негра, такие же курчавые. Сильный, видно сразу, вот только эта бледность на лице — явно на наркоту подсел, спортсмен хренов.