Евгений Щепетнов - 1972 Возвращение

– Очки – для маскировки? Диоптрии есть?

– Слава богу – никаких диоптрий. Чисто маскировочное. Простое стекло.

– О твоих подвигах я тоже знаю – вздохнул я – И они знают.

– Кто? – насторожился Аносов, и глаза его прищурились.

– Сам знаешь – кто…Семичастный. И Шелепин. И сейчас я фактически с тобой разговариваю от их имени. Нет, не смотри – я никого за собой не привел. По крайней мере – старался не привести. Но это не имеет никакого значения. Слушай меня…

И я рассказал ему все, что услышал от Семичастного. Аносов меня не перебивал, и только когда я закончил говорить, тихо спросил:

– Ты им веришь?

Я усмехнулся:

– Ну ты сам как думаешь? Как можно верить политикам? Как можно верить людям, находящимся на таком уровне власти? Ради дела они нас пустят под каток, и не задумаются ни на секунду! Но ведь и мы не дураки, правда же? В данном случае я вижу вот какую ситуацию…

И я обрисовал Аносову то, как я вижу сложившееся положение вещей. Он задумался, кивнул:

– Логично. Да, я думаю им выгодно иметь такую структуру. Кстати, на самом деле – что-то подобное у нас и было. Разогнали. Всех разогнали! Но ты знаешь.

– Собрать людей сумеешь? Живы еще?

– Не все. Кто-то уже на том свете. А найти…можно найти. Кое-кого сразу найду. А кое-кого…нужно время и доступ к архивам. К адресам. А потом ехать и разговаривать. Они никому не поверят, кроме меня. Миш, а есть ли смысл вляпываться в это дело? Тебе это зачем? Ты богатый, успешный. Уедешь в свою Америку, да и черт с ними, пусть делают, что хотят! Ты свое дело сделал!

– Нет…раз я влез в это дело, значит, мне так его и продолжать. Пока я не буду уверен, что сделал все возможное. А отдохнуть успею. Ты же знаешь, зачем я это делаю. Ладно. Речь не обо мне. Пойдешь служить? Я уверен, что это не ловушка. Да и не докажут они ничего. Кстати, базу строят, и очень активно. Номинально – это моя дача в Переделкино. Фактически – мощная крепость. Я постарался сделать ее такой, чтобы взять приступом было очень трудно.

– Пока не знаю, приму ли я их предложение. Честно сказать, после того, что у меня было в прежней жизни…ничего не хочется. Уйти в подполье и жить спокойно долгие и долгие годы…или с тобой уехать. Примешь? Начальником охраны…

Аносов вздохнул, сгорбился, нависая над своей чашечкой с мороженым, вяло ковыряя ложкой в белой, истекающей пахучим вкусным соком массе. Я смотрел на него и думал о том, что ему пришлось пережить за этот год. И не выдержал:

– Трудно было их убивать?

Аносов посмотрел мне в глаза, усмехнулся:

– А ты как думаешь? Многие из них еще дети. Но когда я читал то что ты мне написал… Вначале трудно было. А потом я просто отключал все мысли. Как робот. Как машина. Но…устал, да. Я практически по всему списку прошел. Да не практически – а по всему. Неделю назад последнего исполнил. На годы вперед выполнил программу. Теперь – пустота. Дальше что?

– Дальше…если бы я знал! Будущее изменяется. Скоро я не смогу давать верные прогнозы. Потому – не знаю, что дальше. А ты…тебе как-то надо жить. Конечно, я тебя не оставлю, и денег дам – у меня их куча, этих денег. До конца жизни можешь не работать. Но усидишь ли на месте? И опять же – если ты не откликнешься на призыв, простят ли они тебе это? Когда люди такого уровня делают предложение…от него нельзя отказаться.

– От всего можно отказаться, Миша! – вздохнул Аносов – Но ты прав. Не усижу. И засвечусь. А они не простят, я их знаю все-таки лучше тебя. И Семичастного знаю. Он так-то мужик неплохой, я ведь и при нем тоже служил. Он тогда был Председателем. При Хруще. Но ты прав – верить этим людям можно только до определенной степени. И не потому, что они плохие. Просто в определенный момент может вдруг появиться некий выбор – или наша жизнь, или интересы государства. И я знаю, что они выберут.

– Я тоже знаю. Потому не обольщаюсь. Одно тебе скажу – я не позволю тебя растоптать. И мы всегда сможем уйти на запад. Там у меня все налажено, денег – куры не клюют! И там нас достать трудно. Так что не будем думать о плохом – радуемся жизни и…живем!

– Живем – эхом откликнулся Аносов – Ладно, я согласен. Мне еще кое-что надо завершить, и через денек-другой я на тебя выйду. Телефон у тебя скорее всего на прослушке?

– А сам как думаешь? – усмехнулся я – И круглосуточная охрана! Я даже не знаю, сумел от них оторваться, или нет. Сомневаюсь, хотя и старался.

– Оторвался. Я за тобой некоторое время следил, вел от метро. Я бы засек. Все, прощаемся…только вот мороженое доем, и разбегаемся – Аносов улыбнулся – Давно в кафе не сидел…все в бегах, в бегах…

– Когда проявишься? Когда дашь ответ?

– Я же сказал…день-два – Аносов зачерпнул ложечкой белую липкую массу и отправил ее в рот. Потом посмотрел куда-то в сторону, и усмехнувшись, добавил – Ошибся. Все-таки тебя вели. Посмотри, только не сразу – видишь парочку, которая делает вид, что занята воркованием? В углу…рядом с нами. Слушают. Вот рупь за сто – когда я встану и пойду, они выйдут за мной. И сейчас двое вошли, видишь? Два парня. Эти почти и не скрываются.

– Ошибаешься? – я медленно повернулся к парочке, скользнул по ним равнодушным взглядом, и вдруг напоролся на острый быстрый взгляд, парня, который тут же сделал вид, что мы его не интересуем. Двое парней уселись у выхода – блокировали. Сидели так, чтобы можно было мгновенно встать и перекрыть проход.

– Черт… – прошептал я под нос – Это не я! Я не нарочно!

– Я знаю – улыбнулся Аносов – Интересно, чего они ждут? Или кого? Ты наживка, они должны были выйти на меня через тебя. Тут вопрос только один: ты наживка потому, что им нужно поймать убийцу, или их предложение все-таки на самом деле правда. Но это я сейчас узнаю. Вот только доем мороженое, а то ведь неизвестно – поем его еще, или нет.

– Я с тобой! – мороженое не лезло в глотку, я был зол, как черт – Я сейчас их тут разнесу!

– Не спеши…не надо – Аносов незаметно подмигнул – Я и сам кое-чего стою, а тебе светиться ни к чему. Ну, все…я пошел! Как уже сказал – выйду на тебя через несколько дней. Прошу, не вмешивайся!

Аносов встал, подхватил свою сетку, батожок и медленно, прихрамывая пошел на выход. Двое плечистых парней за последним столиком встали, преграждая ему дорогу, но «старичок» ловко двинул батожком между ног одного, зацепил палкой ногу другого, короткими тычками добил падающих на пол агентов и быстро, но не бегом вышел из кафе. Там к нему подскочили еще двое, и тут же разлетелись в стороны как кегли. Куда потом делся Аносов – я не заметил. Он будто растворился в толпе. Его затрапезного бежевого плаща не было видно нигде. Наверное, снял, или вывернул наизнанку.

На полу копошились ошеломленные оперативники, за окном с тротуара поднимались двое других, а парочка как ворковала, так и продолжала ворковать, якобы не заметив происшедшего, будто настолько углубились в свои любовные переживания.