Александр Седых - Боги не врут...

— Э–э–э…, гарантируешь?— протянул он, нервно теребя больничный халат и с недоверием рассматривая меня.

— Мне нужен раб— поэт, для озвучки музыки. Ты мне подходишь. Немного тебя подрессирую, и будет всё путём,— под его подозрительно–недоверчивым взглядом я не растаяла и не испарилась.

— Согласен,— наконец, после длительного раздумья пробормотал поэт.— Когда ложиться в больницу?

— Ишь чего захотел! Больницу ему подавай!— с сарказмом буркнула я. Повернувшись к водителю, я приказала:— Быстро сгоняй за пойлом, чем крепче— тем лучше. У тебя времени пятнадцать минут. Время пошло.

Промедлив всего мгновение, водитель сорвался с места.

— Ты…, продукт современной медицины, быстро разделся и лёг на эту лавочку!— на всякий случай я придала голосу слегка вибрирующие нотки— своеобразный гипноз. Человек с ослабленной психикой некоторое время не может противиться командам, подаваемым таким образом.

Только обнаружив себя раздетым и на лавочке, поэт очнулся от воздействия, но было уже поздно. На всякий случай, я парализовала несколькими ударами пальцев его двигательные центры и приступила к подготовке операции по возвращению пациента в нормальное состояние. Десяток отличных серебряных игл нашлось у меня в причёске. Что я зря отращивала длинные волосы! Для работы с нервной системой этого количества вполне достаточно. Блокируя одни центры мозга и возбуждая другие при воздействии иглами на активные точки тела, связанные с мозговыми центрами, я программировала мозг на получение задания. Маг жизни, играя моими руками на теле пациента, творил чудо. Уколы следовали один за другим. Кое–где иглы задерживались в теле на некоторое время, пока я занималась другими центрами.

— Пей до донышка,— приподняла я безвольного пациента на скамейке и приставила ему к губам бутылку, какого–то марочного коньяка с большим градусом, принесённую водителем.

После опустошения пациентом бутылки, процедура втыкания игл в тело продолжилась. Ещё минут десять я издевалась над телом поэта, выправляя его ауру. Наконец, отстранившись от него, взглянув на охреневшие рожи водителя и управляющего, предупредила:— Если не отойдёте в сторону, отстирать одежду будет трудновато.

Мужики отскочили, как ошпаренные, и вовремя. Из желудка пациента началось извержение. С каменной маской на лице, понаблюдав за процессом и дождавшись его завершения, я похлопала поэта по заднице:— Всё! Одевайтесь! Лечение окончено! Завтра проверитесь у местных эскулапов и выписывайтесь. Как только эскулапы вас отпустят, ваш друг Марин привезёт вас ко мне, будете отрабатывать лечение.

— Это… всё?— недоверчиво ощупывая себя, выдавил, наконец, поэт.

— А вы что, предполагали, что я с вами буду месяц возиться?— ехидная усмешка нарисовалась на моём лице.— И это…, лучше оденьтесь быстрее и не смущайте развратным зрелищем мой неокрепший детский организм.

— Да…, вы…, куда только свои иголки не пихали и ощупали моё многострадальное тело с ног до головы,— быстро одеваясь, проворчал Туск. Только полностью одевшись и закутавшись в больничный халат, он удивлённо протянул:— А ведь и правда, полегчало! Чувствую себя заново родившимся. Вы откуда…? Вы что— маленькая фея?

— В некотором роде,— ухмыльнулась я и, поясняя, добавила,— если бы некоторые не лентяйничали, а изучали методики иглотерапии, разбросанные по всей инфосети, то больных бы в мире не было.

— Кому рассказать— не поверят,— пробормотал водитель.

Удивление не покидало лица присутствующих.

— Кому–нибудь расскажете— найду и прибью. Феи иногда бывают и злыми. Вы не знали?— обвела я всех присутствующих серьёзным взглядом. По–моему, они мне поверили.

Ехали домой мы молча. Каждый думал о своём. Уже на подъезде к дому ко мне обратился управляющий:

— Я вам приведу человека, разбирающегося в медийном оборудовании. Он не профессионал, но многие профи ему и в подмётки не годятся. Вам останется только убедить его бросить старое место работы и заняться студией.

— По специальности он кто?— обернулась я к заднему сидению, где зажатый охранниками сидел управляющий.

— Специалист по электронике в одной фирме, выпускающей звуковое оборудование. В свободное от работы времени занимается аранжировкой музыки, для знакомых парней из музыкальной группы в моей родной высшей школе.

— Веди! Я на него посмотрю!— кивнула я, одобрительно поглядывая на Тома.

Мы уже подъехали к дому, и я увидела, как из дверей мне навстречу выходят отец с Ликой. Ой…, сейчас что–то будет. Отец злился не часто, но сейчас был именно такой случай.

— Так–так, дочка, стоило мне выпустить тебя без присмотра, и начались проблемы?— недовольно уставился на меня папочка, как только я соизволила выбраться из машины.

— А что я, я ничего криминального не сделала,— отозвалась я, напустив на себя вид оскорблённой невинности. Кто его знает, что стало известно отцу, из–за чего он так злится. Ведь точно никаких проблем за собой не оставила.

— Только стал налаживать отношения с отцом, а тут твоя выходка,— пояснения отца мне не о чём не говорили.

— Так…,— угрюмо буркнула я,— претензии деда более подробно.

— Хорошо, будет тебе подробно,— стал успокаиваться отец, не наблюдая волнения на моём лице. Хотя в последнее время я ему проблем не доставляла, он прекрасно помнил мою виноватую физиономию, когда я на самом деле оказывалась в чём–то виноватой.

— Только что твой дед позвонил мне и устроил скандал. Твоё недостойное поведения нанесло ущерб его отношениям с корпорацией «Боевые системы», точнее с их главой Листом Ористо. Ты унизила перед толпой его внука. Рассказывай!

Отец всё же злился. Он движением руки отпустил охрану, но в дом возвращаться не собирался. Знала я этот его пунктик. Он не любил с кем–то ссориться в доме. Говорил, что лучше весь эмоциональный мусор оставлять за порогом.

— Вас неправильно информировали,— неожиданно вступил в разговор управляющий, и несобирающийся покидать место наших семейных разборок. Хотя…, наверное…, он тоже теперь каким–то образом к семье относится.

— Вы что–то хотите сказать?— несколько удивился отец, переводя свой тяжёлый взгляд с меня на него.

— Нет–нет,— чуть виновато усмехнулся Том,— показать. Выводы будете делать вы сами. Я имею привычку на работе носить с собой видеорегистратор. Это позволяет анализировать ошибки, сделанные в течение дня. Запись инцидента я вам сейчас сброшу на мобильник.

Несколько минут отец с Ликой смотрели запись нашего спора с парнем. Очень полезная привычка у нашего управляющего, а то доказывать, что я не верблюд, пришлось бы отцу долго. Конечно, он бы мне поверил. Я теперь предпочитала не использовать враньё в жизни. Наверное, это привычка всех магов, доставшаяся мне в наследство от старшего сознания. Вот только если Том записал мой сеанс лечебной терапии— точно кого–то прибью. Откуда я могла знать, что его мобильник, болтающийся на шнурке на груди, ещё и пишет что попало.