Владимир Поселягин - Время сурка [litres]

Мы съехали с тропы километров через двенадцать, двигаясь дальше по дну ручья, то ныряли чуть ли не по башню, то едва гусеницы мочили. По речке километра три, снова выехали на тропу и покатили по ней. Тут километров шесть, дальше я не рисковал, тут уже территории Вьетконга, могут и заминировать, так что дальше двигался только по тем тропкам, где люди ходят, но я проезжал на тяжёлой гусеничной машине. Специально подбирал места, где точно пройдёт. К рассвету я полностью выдохся, но километров на сорок мы от базы уехали, а по сути все шестьдесят намотали. Заглушив двигатель, я осмотрелся через башенку стрелка-пулемётчика, чисто, открыл пандус и, осмотревшись, стал доставать канистры, нюхая, что внутри, и через найденную воронку сливал топливо в бак. Там мало осталось, уровень топлива совсем опустился. Дальше девчатам сказал, когда меня разбудить, через пять часов, по солнцу сориентируются, они пообещали к этому времени сготовить рис, и, обняв винтовку, я вскоре уснул.

Выспался отлично, никто нас не беспокоил. Завтрак уже был готов, рис с мясом. Мясо я дал, сушеное отварили. Со специями самое то. Мы уже поели, собирались, когда я уловил в шуме леса знакомое: люди шли, природа это демонстрировала, от птиц до насекомых.

– Быстро в машину, кто-то сюда идёт. Я сбегаю посмотрю.

Я уже подогнал ременную систему с подсумками под себя и пробежался по своим следам, оттуда чужаки шли. Обнаружил уже метров через двести, похоже, вьетнамские партизаны шли по колеям от нашей машины, одеты кто как, вооружены так же, но вид боевой. С виду не понятно, это как северяне могут быть, так и южане. Бегом вернувшись, я запустил движок и погнал дальше. Эти просто отберут всё, а я воевать за Вьетнам не собирался, он и так победит, мне средства нужны, чтобы свалить отсюда, и их я планировал получить. Снова тропы одна за другой, три речки пересекли. На одной пришлось плыть, через пандус заметно вода поступала, но это и понятно, там специальные работы с замазкой щелей нужно провести, но речка узкая, успели перебраться на другую сторону, опустить пандус и слить воду. Машину я поставил на склоне, так что проблем не возникло. Я думал, не хватит топлива, прожорливая техника, но всё же за два часа до темноты, ревя движком и распугивая кур, мы по главной улице деревни подкатили к самому крупному тут магазину. Хозяин, что им владел, был местным главой. Что интересно, у этой брони был клаксон. Похоже, самоделка, я нажал, и по магазину ударила мощная сирена. Какое там жители деревни, я сам жутко перепугался. И потирая шишку на голове – проверил ею крепость брони люка, – чертыхнулся, надел каску, после чего пояснил перепуганным девчатам:

– Сам не знал, что тут такой громкий сигнал был.

Тут в смотровую щель я приметил движение, и в дверном проёме появилась тучная фигура Хо Ван Туана, хозяина магазина, видимо тот внутри был, когда я появился. Открыв люк, я осторожно высунулся и сказал:

– Доброго вечера, уважаемый глава. Не хотите ли купить эту чудесную боевую машину американцев? Внутри ещё оружия и снаряжения на двенадцать солдат. Есть обувь и некоторые детали формы. Донги не нужны, предлагаю за иностранные деньги, американские, английские или французские.

– Откуда она у тебя? – удивился тот, опознав меня.

Тот знал учителя Вана, а соответственно, теперь и меня. Да и Ван в магазине покупал патроны к своей винтовке, ну и другие мелкие покупки делал.

– Я вёл группу к вам в деревню. Американцы на этой машине на нас напали. Я ранен был. Они всех убили. Кроме меня и двух девушек, вы знаете зачем. Когда я очнулся, то всех убил и захватил эту бронемашину. Оружие тоже. Потом ночью я проник на их базу, взорвал её, пожар сильный был, и украл ещё немного оружия. Мне американские врачи операцию сделали. Я в голову ранен был. За помощью к ним ходил. Пистолетом угрожал, всё сделали.

– Ай молодец, – хлопнул тот себя по ляжкам и предложил: – Даю за всё не глядя двадцать тысяч американских долларов. Их недавно партизаны принесли, меняли на донги.

– Согласен. Только вещи свои заберу?

– Хорошо, – кивнул тот и заорал на всю деревню: – Выходите! Я купил эту машину!

Тут же со всех сторон стали появляться люди, немало вооружённых было, с десяток в форме Вьетконга, видимо отдыхали тут, когда я появился, и вместе со всеми попрятались, и тяжёлого вооружения, чтобы проковырять эту броню, я у них не обнаружил. В общем, я вылез из люка и, сняв шлем, тот сеточкой затянут был, протянул главе посёлка, тот тут же сменил шляпу на каску и, гордо ступая следом за мной, прошёл к корме машины. Я постучался, и пандус начал опускаться. Дальше девчат забрали, я описал местным жителям, что с нами было, а люди главы осматривали приобретение. Я только котомку, вещмешок и винтовку Вана забрал, остальное считается имуществом главы. Даже баул с медикаментами. С ними тут тоже плохо. В общем, махнул рукой, пусть забирают. Глава тут слово держит, если сказал двадцать тысяч даст, значит, двадцать.

– А подарить её армии Севера не хочешь? – вдруг спросил один из солдат, в котором я признал офицера.

– У американцев техники много, почему бы вам её не забрать? Я смог, и вы сможете. А это машина уважаемого главы, теперь с ним договаривайтесь.

Те начали общаться, и офицер остался ни с чем. Глава создал в деревне силы самообороны, легкого стрелкового разнотипного ещё достали, но бронетехники не было от слова совсем, так что тот отдавать её не собирался. К тому же машина могла плавать, плохо и медленно, но могла. Сам глава лично все трофеи осмотрел, списки составил, вещи погибших беженцев передали девчатам, их уже увели к родственникам, а я с главой отправился к нему в кабинет, это с другой стороны магазина. Бронемашину уже приняли, чуть позже двигатель взревел, и та укатила. Там всё понятно, тем более схемы управления имелись. В общем, глава достал пачки и отсчитал двадцать тысяч, что я убрал в вещмешок, не пересчитывая. Тот при мне это делал, и я проследил, смысла повторно это делать не видел.

– Хочешь ещё заработать?

– Есть такое желание, – заинтересовался я.

– Партизаны сбили вертолёт, там деньги в мешках были. Зарплата американских солдат. Думаю, они теперь сильно недовольны.

– И сколько там было? – спросил я и тут же понял: зря, бестактный вопрос. – Извините.

Стоит пояснить, почему я зову хозяина магазина главой. Вьетнамцы – очень добродушный, приветливый и гостеприимный народ со своими культурными традициями и обычаями, которые нужно знать и соблюдать при общении с ними. Современные вьетнамцы немало переняли от других народов, но большинство же обычаев и традиций остались и соблюдаются, как в старые добрые времена. Вьетнамцы очень редко представляются первыми, называя свое имя и должность, и делают это, только когда их об этом попросят. Обращаться к вьетнамцам нужно только «господин» и «госпожа», до тех пор, пока они сами не попросят вас перейти на имена. Когда вы удостоитесь чести перейти на имена, не забывайте всегда добавлять обращение перед именем «господин» или «госпожа». По фамилии во Вьетнаме называть не принято, так могут называть только вождей вьетнамского народа. Официальных и представительных лиц во Вьетнаме принято называть по их титулу, например, господин профессор. Ну а так как глава имел официальный статус правителя в этой крупной деревне на две сотни домов, станет понятно, что так положено делать. Раньше, до попадания в тело Вана, я этих нюансов не знал, а сейчас пользовался, как коренной житель.