Евгений Красницкий - Так не строят!

Бурей, как подслушивал, тут же вылез на крыльцо своего дома. Рыкнул, потянулся, ещё раз рыкнул, выхлебал чуть не ушат рассола, который поднесла ему зашуганная холопка, хлопнул её по заду, прямо с крыльца через полдвора справил малую нужду и только потом заметил Сучка, медленно перемещающегося от стрехи к коньку Алёниной избы.

– Здорово, сосед! – рев и улыбка обозного старшины могли напугать кого угодно. – Ты как после вчерашнего-то, Кондраш?

– Здорово, Серафим! – помахал рукой с крыши Сучок. – Башка трещит, язва!

– Так ты, хрр, похмелись! – участливо рыкнул Бурей.

– Рад бы, – в голосе мастера прозвучала тоска. – Да нельзя… Крышу вот…

– А-а-а! – осклабился Бурей. – Алёна твоя не велит, чтоб не сверзился? Она может – грозна у тебя баба!

– Чего?!

– Правильно, говорю, не наливает! – Обозный старшина наставительно погрозил пальцем. – Бережёт своего, чтоб не сверзился! Никона вот не берегла! Как она его поленом! Вот звезданёшься по пьяни, с кем мне тогда за чаркой посидеть? Ладно, бог тебе в помощь, Кондрат, ты заходи, если что, – и Бурей скрылся среди построек.

В голове у Сучка разом запели птички. Звонко так, заливисто… Да и перед глазами замаячило что-то, подозрительно похожее на звезды.

«Они что, повенчали нас уже?! Когда?! Кто?! То-то Алёна чуть с утра не пришибла! Ведь не было ничего! Или было? Не, не было! А как же? Да хрен его знает! Бабы, чтоб им! Язычищи до пупа! А крайним я остался… К Алёне вон уже третья соседка заходит и третья, как ошпаренная, вылетает… Чего делать?»

Сучок переместился повыше и принялся снимать подгнившие драни.

«Хорошо, что не сильно кровля подгнила – там дрань, тут дрянь… Рядами снимать не надо, всю перекрывать тоже, а то упарился бы тесать, да и из чего? Небогато леса у Алёны… Ладно, на крышу хватит… Сегодня и закончу».

Мастер пристроил ещё несколько драней.

«Закончишь – и что? Пойдешь, солнцем палимый? Ох, и дурень ты, Кондрат! Не валяется такая баба на дороге! Не хочу! Хочу не хочу – делать-то чего, чтоб остаться?»

Хлопнула дверь, и на дворе появилась хозяйка.

– Алёна! – Сучок решил ухнуть с головой прямо в омут. – Гляди, ещё и на амбаре крыша прохудилась! Поправить надо!

– И что? – неласково отозвалась женщина.

– Как что? Тут закончу – там займусь! – Мастер лихо крутанул ус.

– А успеешь? – Алёна пожала плечами.

– Должен! – ухмыльнулся Сучок.

– Ладно. – Хозяйка совершенно равнодушно двинулась дальше.

«Етит твою скобелем! Тут иначе надо!»

Иначе получилось не сразу, совсем не сразу. А может, и не иначе, а просто хозяйственные разговоры, которые упорно затевал мастер, подобно той капле, что, как известно, и камень точит, своё дело всё же сделали – ближе к обеду они с Алёной уже перешучивались и оживлённо обсуждали, что и как стоит поправить да переделать на подворье.

– Слезай, мастер! Обедать будем! – Хозяйка приветливо махнула рукой и скрылась за дверью.

«Фух, вроде оттаяла. А если нет? Не поймешь их, баб! »

Сучок, слезая с крыши, заметил очередную подглядывающую бабу, хмыкнул про себя, соскочил на землю, неторопливо умылся и двинулся в избу.

Алёна молча поставила перед плотником миску со щами, положила ложку и ломоть хлеба.

– Благодарствую, Алёна Тимофеевна, – Сучок постарался поклониться и почтительно, и игриво одновременно.

– Садись, мастер, – хозяйка не приняла игры плотника. – Ешь, давай! Не дело работника некормленым держать.

«Уела! Ну, баба!»

Сучок сел к столу. Неторопливо зачерпнул ложку, осторожно над куском хлеба донёс до рта, проглотил и с достоинством поблагодарил:

– Хороши щи, спаси тебя бог, хозяйка!

– На здоровье, мастер, – ещё более светским тоном отозвалась Алёна и устроилась на противоположном углу стола.

– Работу посмотреть не желаешь ли, Алёна Тимофеевна? – Сучок решил подъехать с этой стороны.

– Благодарствую, Кондратий Епифанович, – не слишком низко поклонилась хозяйка. – Ты мастер справный, пригляд за тобой не нужен, а мне недосуг.

– Отчего знаешь, что справный? – Плотницкий старшина хотел подмигнуть, но в последний момент передумал.

– Так сотник Корней других держать бы не стал, – совершенно спокойно отозвалась женщина.

В такой вот светской беседе прошёл весь обед. Как Сучок ни старался, Алёна оставалась лишь вежливой хозяйкой, приветливо беседующей с нанятым работником. Вот с той же хозяйской приветливостью, которая так хорошо известна дельным мастерам, и выставила она плотницкого старшину по окончании обеда обратно на крышу. Ровно, вежливо и с улыбкой.

«Что, Кондрат, зацепила тебя богатырша? То-то и оно… Так ведь и я её! Или нет? Играет, как лисица с мышом! Не-е-е, красавица, я супротив тебя, конечно, мелковат, да только мелкая блоха злее кусает! Так что, Кондрат, мышом-зверем тебе не бывать! Поглядим, Алёнушка, насколько тебя хватит от соседок трепливых отбиваться – они-то за тебя всё решили! А я и не против… О! Вот эта баба любопытная мне и поможет!»

Любопытная баба меж тем просочилась в калитку и шустро просеменила к Алёне, затеявшей во дворе стирку. Глазёнки незваной гостьи так и блестели от предвкушения – не успела калитка хлопнуть, а она уже преодолела полдвора. Алёна обернулась на стук, увидела посетительницу, и в воздухе тут же отчётливо повеяло намечающимся убийством.

А кто бы на месте Алёны не озверел? Мало того, что страхолюдный сосед посреди ночи принёс ей, в сущности, совершенно незнакомого и в дупель пьяного мужика, так ещё и языком своим поганым перед всем селом чуть ли не повенчал с ним. Ну, в постель уложил точно. Хуже того – всё это слышали соседки! А уж если сарафанное радио начало работать, то его уже не остановишь.

И не оправдаешься теперь, только хуже сделаешь. Лысый коротышка-плотник, похоже, всерьёз решил занять то место, что ему приписала молва, и клинья стал подбивать будьте-нате! Одно начало знакомства чего стоило: не каждый день и не из-за всякой женщины мужи оружно дерутся! Лестно, конечно! Только за такие подарки судьба плату требует – у-у-у!

Вот и Алёне выпало – не расплатишься: все её подруги, знакомые и, выражаясь суконным языком канцелярий, «лица, претендующие на вышеупомянутые звания», гуськом потянулись на Алёнино подворье, чтобы, масляно поблёскивая глазками и подхихикивая, сунуть свои губы прямо Алёне в ухо и прошептать: «Ну, как он, а?» или «И давно? А чего молчала?» Нынешняя посетительница была девятой.

С улыбкой мойры, собирающейся оборвать нить чей-то судьбы, Алёна обернулась к любопытной, в руке её качнулся тяжёлый деревянный рубель, однако сплетница ничегошеньки не замечала и беды не чуяла – дурной интерес гнал её на встречу с рубелем. Сверху, как кот с забора, наблюдал за ней Сучок.