Макс Мах - Попаданец — лучшее (сборник)

Горыня спокойно молчал, ожидая продолжения, но князь, видя непробиваемую стену безразличия, сам начал заводиться:

– Не знал я о том, что ты на свет появился. Любава понесла тебя, когда я на порубежье был. Да и после все никак не вырваться было. А потом сообщили мне, что она померла. А вот оно как оказалось…

– Если что было, князь, все быльем поросло. – Горыня качнул головой. – Тому уж столько лет, ворошить не нужно. У меня своя жизнь, у вас своя.

– Ты мне сын, и твой дом там. – Князь качнул головой куда-то в сторону.

– Мой дом – казарма Перуновой сотни. – Горыня замолчал. Ему вдруг стало жалко этого немолодого человека, но и свою жизнь он не хотел ломать.

– Как ты не поймешь. – Григорий Николаевич тяжело вздохнул. – Княжья кровь не водица. Мы родственники самим Рюрикам. Род наш от Игоря, сына Рюрика, Святослава Игоревича, Владимира Святославовича и Ярослава Мудрого, и князя князей Всеволода Ярославича. Ты даже среди воев Перуновой сотни будешь выделяться как сосна в поле. А если примешь родство, то через пару лет поведешь в бой свою сотню, это я тебе обещаю.

– Честь великая, но я откажусь. – Горыня покачал головой. – Хочу быть сам себе головой и отвечать только за себя.

Князь, едва сдерживаясь, резко вскочил, посмотрел в спокойные зеленые глаза Горыни и… натуральным образом сдулся. Постоял и шлепнулся обратно на скамейку, потому что ноги отчего-то не держали. Не так он представлял себе этот разговор. Мальчишка, смеет отказываться от такой чести! От несметных богатств рода Стародубских?!! Но одна мысль грызла сердце словно червь. А если Любава сказала ему, кто его отец? Или передала через родственников? И рос он в деревне, наверняка не всегда досыта ел, ходил в обносках, (а то он не знает, в чем крестьянские дети бегают!) и думал об отце, живущем в каменных палатах и евшем на серебре. Смог ли он сам после такого оставаться спокойным, как этот мальчишка? Смог ли он сказать «все быльем поросло» и даже не высказать и тени обиды?

Ощущая, как уходит слабость из тела, князь тяжело вздохнул и посмотрел в глаза сыну.

– Хорошо. Делай, как знаешь. Но помни – дом твой будет ждать. – Встал и, не оглядываясь, ушел быстрыми шагами, словно боясь, что его остановят.

Горыня вернулся в казарму и до вечера лежал в постели, прикидывая варианты развития событий, но в итоге его сморило в тяжелый и тягучий сон, из которого вынырнул уже утром с гудящей головой и усталостью во всем теле.

Но тренировку никто не отменял. Пришлось собирать организм в кучу и выходить на пробежку, которой начинался день Перуновой сотни. Потом из него вынимал душу в течение трех часов Кунь Лао, шлифуя навыки снижения численности человечества, и, едва волоча ноги, Горыня побрел в мыльню.

Но молодой организм восстанавливается быстро, и уже через час вымытый и переодетый во все чистое Горыня сидел в кабинете младшего письмоводителя княжеской канцелярии и учился грамоте. Буквы этого мира лишь напоминали известную ему кириллицу, и даже порядок букв был другим. Зато цифры были арабские, что весьма удачно. Во всяком случае, письмоводитель, проверив навыки счета у Горыни, больше к этому вопросу не возвращался.

Вечером, когда свирели у Родова дома оповестили о зажжении жертвенного огня, он уже стоял у дверей мастерской, с большим свертком и котомкой, в которую сложил всякие деликатесы, купленные у лучшего трактирщика в Медведевске. Горыня всегда старался прихватить гостинец для мастера, выказывая тому уважение, и мастер ценил его знаки внимания.

На этот раз Горыня собрался пополнить свой арсенал гранатами и попробовать сделать нормальную пушку для Дубыни. С заряжанием с казенной части и осколочным снарядом.

Нужная труба нашлась сразу, а вот нарезка такого ствола да еще термообработка и все остальное заняло почти три дня. Затвор он сделал самым простым – продольно скользящим, как у «мосинки», а заряжание – вручную.

Для демонстрации он увез Дубыню за город, где был глубокий овраг. Под слегка насмешливым взглядом богатыря распаковал пушку, зарядил и, мысленно помолившись Роду, нажал спусковой крючок.

Ахнуло так, что в голове потемнело, и опомнился Горыня, сидя на заднице, сжимая в руках оружие и очумело мотая головой. Зато в том месте, куда попал снаряд, все было переломано и чуть дымилась небольшая воронка.

– А ну-ка. – Гигант легко взял пушку и, сдвинув затвор назад, посмотрел, как вылетает стреляная гильза, и вложил новый заряд. На этот раз Горыня заткнул уши ладонями и смог увидеть, как снаряд врезается в ствол дерева и как само дерево разлетается облаком щепок.

– Изрядно. – Дубыня довольно качнул головой. – Сам придумал? Не отвечай, знаю, что сам. Нет такого оружия ни в Нижнем, ни в Москве. А летит далеко?

– Не пробовал еще. – Горыня покачал головой. – Ты же видишь, как меня унесло. До этого только раз и стрельнул, и то, в тисках зажал механизм. Так чуть не вывернул стол вместе с тисками.

– Царская пищаль. – Дубыня кивнул. – Чем поклониться тебе, брате?

Горыня улыбнулся.

– А, ерунда. Придумаю что-нибудь еще – сделаю. Только вот снарядов к ней маловато. – Он протянул Дубыне патронташ, где в кармашках торчали еще семь зарядов. – Но если девицы из лекарской избы принесут еще кислоты, то можно будет сделать.

– Принесут. – Дубыня кивнул и, прихватив оружие за цевье, пошел к лошадям.

– Ты вместо поклонов лучше расскажи, как тут с девицами дело обстоит. А то глаза разбегаются да не понять никак, к кому подойти-то можно. Уж больно под венец идти неохота.

– Кстати, девки тобой уж сильно интересовались. Все выспрашивали, к кому в городе ходишь.

– Интересовались, это хорошо, – Горыня усмехнулся. Организм требовал свое, но патриархальность местных нравов несколько пугала. – И вот куда ее вести, если что? А коли понесет?

– Ну, вести можешь и к себе в комнату, и у них в Лекарском приказе мест хватает. А что понесет, не беспокойся. Они же все грамотные. Знают, как все правильно сделать. – Дубыня хитро усмехнулся. – Такое учиняют, что разума лишишься. Нет в этом деле лучше их. И сегодня у них праздник. – Он поднял указательный палец вверх. – Пойдем-ка, заглянем к Трифону, пусть приготовит яств всяких да напитков, а мы к вечеру́ подойдем.

Легонько хлопнув коня по шее, Дубыня оглянулся и, увидев, что Горыня пристроился рядом, пустил першерона рысью.

– А к городским не ходи. Тама они все про замужество думают. Если что, и князь не поможет. А мало будет травниц, так сведу тебя со швеями Небесного приказа. Там, конечно, летуны пасутся, но для нас двери не закроют. Тоже с понятием.

В деле изготовления взрывчатки неожиданно большую помощь оказала травница Анастасия, имевшая дело с местной химией. От Анастасии Горыня узнал и о школах травниц, алхимических училищах, и о развитой сети учебных заведений, готовивших кадры для промышленности и управления. Ну, и само собой как-то случилось, что темноокая черноволосая красавица сначала осталась ночевать у Горыни в комнате, а после – чаще зазывала его к себе в лекарскую избу, где у нее была большая светлая комната на третьем этаже.