Макс Мах - Попаданец — лучшее (сборник)

– Ты не пугай, княжич. Ты дело говори, – отозвался один из мастеров.

– Ну, дело так дело.

Два волхва, специалисты по металлу, умели снижать прочность стали до уровня бронзы, а после, наоборот, повышать ее до уровня легированных сплавов. Поэтому патроны уже делались из стали, а не из меди или латуни.

С помощью волхвов Горыня довольно быстро сделал магазинное ружье под патрон 8 линий, что приблизительно равнялось охотничьему двенадцатому калибру. К ружью предполагалось два вида магазинов: рожковый двадцатизарядный и тридцатипятизарядный барабанного типа.

Стоявший рядом сарай уже обшили толстыми бревнами и уложили у дальнего края мешки с песком, превратив его в тир, где командиры охотничьих команд с удовольствием пожгли пару сотен патронов, переснаряженных под тяжелую экспансивную пулю, и, когда первые восторги улеглись, Горыня вытащил из сумки барабанный магазин и вставил его в приемное гнездо.

– Ну, а теперь, главное. – Он шагнул к огневому рубежу и вскинул ружье к плечу. Сплошной поток картечи длинной очередью превратил в труху деревянные мишени, и, когда грохот стих, от них остались лишь обгрызенные пеньки держателей.

Тишину нарушил князь Остен-Сакен, подошедший к мишеням и задумчиво ковырнувший остатки мишени.

– И сколько таких ружей мы можем получить?

– Скажу честно, князь. Мастерская мне нужна совсем для другого. Государь мне приказал сделать оружие для армии. То, что сделано, это скорее исполнение данного самому себе обещания создать оружие против тварей. Но вот производить его будете сами. Места здесь еще много, так что можно поставить еще десяток станков и начать выпуск ружей. А не хватит, так перенесем стрельбище в другое место, а здесь сделаем еще один цех.

– Но это вообще-то наше хозяйство! – подал голос кто-то из охотников.

– Государево, – поправил Горыня. – И скажите, сколько вы возились, пытаясь сделать новое оружие? Пару лет?

– Да лет пять, наверное. – Князь усмехнулся. – Все правильно, княжич. Завтра же дам команду расчистить площадку, и начнем строить цех в три этажа. Оружия нам нужно много, а пока вы здесь, сможете помочь с производством.

Параллельно с работой в мастерских Горыня готовил доклад по изменению принципов подготовки воинских подразделений, приписанных к личной канцелярии государя, и длинный меморандум о необходимости вооружения воздушного флота.

То, что мысль начальственная ходит запутанными путями, он знал давно и поэтому сделал пять автоматических пушек на основе механики пулемета Максима. С помощью волхва, используя легкие материалы, удалось снизить общий вес пушки до ста тридцати килограммов, а вместо ленты подвесить барабанный магазин на двадцать выстрелов. И еще сделал много полезных и приятных мелочей для оснащения армии. Все это пока хранилось в одной из кладовок на территории Охотничьего приказа, ожидая своего часа, так как лезть со своими советами в момент, когда еще не разгребли последствия заговора, было просто глупо.

А последствия были действительно серьезными. Род Муравьевых лишился как титула, так и состояния и выслан в Тобольск в полном составе под надзор правоохранителей. Кроме этого, пострадали в различной степени несколько десятков именитых родов, а те, кого не зацепило, сидели тихо, не показываясь в свете.

Поэтому осенний сезон балов вышел скомканным и обошелся и без роскошного фейерверка у Гагариных, и без традиционного детского карнавала у Белосельских, и даже без гвардейского бала, обычно даваемого Захарьиными. Но Горыню, занятого с утра и до вечера, это никак не печалило, хотя пару раз в неделю одна из барышень, входивших в ближний круг великой княжны, вытаскивала его на публичное мероприятие, словно давая понять, что о нем не забыли.

Катя Лопухина – тоненькая словно тростинка, молчаливая и задумчивая – водила его в музеи и галереи и всегда больше слушала, чем говорила, выпытывая у Горыни подробности его жизни не хуже опытного следователя. А белокурая валькирия Анфиса Гагарина, посвятившая свою жизнь военной службе, как и десятки поколений рода Гагариных, живо интересовалась военными приключениями и сама красочно рассказывала о битвах и сражениях, выбирая местом посещений тренировочные площадки и места ратных игрищ, точно и остроумно комментируя все происходящее, словно опытный ведущий.

Хохотушка и заводила Любава Туманова, которую при рождении явно посадили попой на шило, предпочитала таскать его в людные и шумные места, где громко звучала музыка и танцевали нарядно одетые пары. Именно Любава и познакомила Горыню с большинством танцевальных залов Москвы и рестораций, где можно было растрясти плотный ужин под бодрый ритм заводной музыки. А Лиза Дашкова, лучшая студентка лекарского факультета, любила тихие спокойные места, вроде Царского зимнего сада, Зеленой галереи, или Аптекарской оранжереи, где и в самое холодное время цвели розы и пели яркие тропические птицы.

С самой Анной он пересекался несколько раз и удостаивался благосклонного кивка, улыбки и странного шевеления ее тессена [43] Тессен – веер со стальными спицами, используемый как скрытое оружие. . То, что встречи не были случайными, Горыня понял сразу, но вот смысл подобных свиданий не понимал категорически, хотя дворцовый этикет выучил наизусть.

Собственное отношение к Анне он затруднился бы определить однозначно. Да, его тянуло к этой необычной девушке, и вообще при виде княжны срабатывал глубоко спрятанный инстинкт защитника. Но вот ввязываться в любовную интригу он не хотел категорически. Девчонки из лекарской управы Охотничьего приказа его вполне устраивали и как спутницы, и как любовницы, позволяя не делать из юношеской озабоченности проблему.

Но девицы, окружавшие княжну, явно имели свой план и постоянно донимали его разговорами об отношениях между мужчинами и женщинами, выясняя его пристрастия, порой переходя черту приличий.

Но и светская круговерть была вполне к месту, так как он попутно знакомился с окружением, включавшим не только пустобрехов, но и вполне серьезных людей, представлявших все сферы деятельности – от архивов до авиации. В силу своей занятости он чуть было не пропустил торжественную демонстрацию нового дирижабля «Русь», на которую собрали огромное количество народа.

Горыня присутствовал на этом событии как советник государя, а посему сидел в непосредственной близости от Михайло III и его семьи.

Огромный дирижабль длиной почти двести метров не особенно впечатлил Горыню, но публика была в восторге. Оркестр Московского гренадерского полка играл нечто бравурное, везде развевались ленты и флаги, а нарядно одетая публика гуляла вокруг изгороди, которой был окружен воздухолет.