Макс Мах - Попаданец — лучшее (сборник)

Под рассказ отобедали, и закончил Горыня, лишь когда подали десерт.

– Наша кровь, – резюмировал Григорий Николаевич, махнув рюмку «Стрелецкой», и закусил хрустящим огурчиком. – Ну, а сейчас-то чем занимаешься?

– Сейчас готовим исследовательскую экспедицию на Север, – выдал Горыня официальную версию похода. – Работы там много, но должны справиться к сроку.

– Сам пойдешь?

– Так без меня никак. – Горыня развел руками. – Оружие новое кроме меня никто толком не знает, так что – наверняка. Хотя личный состав еще не утверждали.

– Да, как все круто завертелось. – Стародубский задумчиво посмотрел в потолок. – А невесту-то нашел, или мне поискать?

– Искать не нужно. – Горыня покачал головой. – Сам разберусь.

– О, вижу, уже есть кто-то на примете? – Князь повеселел.

– Желающие есть, а я сам как-то не очень… – честно признался Горыня.

– Да вот и Машенька тоже не спешит… – со вздохом отметил князь.

– Хватит, наспешилась уже. Чуть ломтями не нарезали на жертвенном камне, – отрезала Мария.

Высочайшим указом предписано быть шефом-покровителем управления Воздушных сил Военного приказа великого князя Константина с 5 просинца [46] Просинец – январь у славян. сего года.

Главой приказа назначить неведника Федора Ушакова, с назначением его командующим всеми Военно-воздушными силами армии и приданными к ним подразделениями.

Во исполнение программы строительства воздушного флота установить отвод земли в Рыбинском уезде Московской губернии под строительство воздушной верфи. Назначить шеф-директором верфи генерал-полковника князя Кропоткина, с окладом соответственно чину и выплатами по сводному листу.

Советнику личной канцелярии государя, княжичу Стародубскому быть при той верфи главным инженером и надзирающим за производством от канцелярии.

Главному казначею, действительному государственному советнику первого ранга князю Гагарину отпускать все положенные средства незамедлительно и в полном объеме, следя за расходом оных.

Стоя на мостике первого по-настоящему боевого дирижабля «Сокол», Горыня вполглаза наблюдал за скользящим внизу рельефом. Леса, реки и речушки, редкие деревни и совсем редкие города. Дежурный штурман отслеживал путь корабля по ориентирам и временами запрашивал верхнюю рубку, где штурман-наблюдатель измерял высоту солнца.

Во всю эту бодрую суету Горыня не вмешивался, хотя и являлся руководителем экспедиции. Но у корабля был свой командир – капитан корабля первого ранга Владимир Иванович Истомин [47] В реальной истории Владимир Иванович Истомин – знаменитый русский флотоводец. , поднимавший в воздух самые первые летательные аппараты князя Кропоткина. Несмотря на службу по Военно-морскому приказу, он всегда живо интересовался летательными аппаратами и при этом был весьма грамотным инженером, помогая выявить ошибки в проектировании. Теперь же Истомин был полностью переведен в Управление воздушных сил и возглавил первый воздушный крейсер.

Вооружение на «Соколе» было, конечно, на порядок слабее, чем на любом из морских крейсеров, не говоря уж о линейных кораблях, но это если сравнивать лишь количество пушек и калибры. Пара автоматических тридцатилинейных пушек, восемь пятилинейных пулеметов и три тонны десятикилограммовых бомб делали его настоящим кошмаром для любого флота, учитывая, что палубы еще никто не бронировал, а нескольких таких зарядов, рванувших внутри деревянного корпуса, было достаточно для утопления линкора. Кроме этого, на борту разместили три мины особой мощности, собранные Горыней вместе с советником Шембергом. К удивлению Горыни, взрывчатку в этом мире почти не использовали, предпочитая магически измененный порох. Но при всей простоте технологического процесса было у пороха два очень важных недостатка. Нестабильный порох мог взорваться в самый неподходящий момент, детонировав от боевого заклинания, и он требовал огромное количество селитры, которую еще не умели производить в промышленных масштабах.

Поэтому прописи производства тринитротолуола и гексогена стали для профессора настоящим откровением. Особенно последний, так как древесный спирт производился массово, а именно он и был начальной стадией синтеза гексогена.

Взрывателей Горыня поставил целых шесть штук, причем все различного типа действия, от механического до химического, и, несмотря на настоятельный совет Шемберга, не стал включать в схему магический активатор. Теперь дело было за малым: совершив огромный круг и обойдя Северную Европу, доставить подарок в Лондон.

Полугодовую подготовку к экспедиции он еще долго поминал непечатными словами. Приказ государя, даже подтвержденный грозной бумагой и практически неограниченным финансированием, это было, конечно, важно. Но для того, чтобы приказ воплотился в жизнь, потребовалось много, очень много усилий. Отдельный патронно-снарядный завод, производивший боеприпасы для нового оружия. Фабрика по производству взрывчатки, нефтеперегонный завод, ткацкая фабрика и пусть маленький, но вполне производительный металлургический цех по выпуску алюминия. Да, печи с глиноземом разогревались волхвами, трудившимися посменно, саму печь пришлось поставить на магическом источнике, но пять тонн в месяц цех давал стабильно. Затем из металла отливали нужные детали и после их магического упрочнения везли на участок сборки.

Сначала предполагалось, что для военных целей будет переделан дирижабль «Русь», но Кропоткин смог настоять на постройке, а точнее достройке уже заложенного корпуса, несмотря на то, что там кроме плиты с закладной табличкой ничего не было.

Зато это дало возможность Горыне и Кропоткину развернуться во всю ширь, спроектировав действительно военный корабль.

Аэростат сделали с большим удлинением, а гондолу, максимально обтекаемую, но с выдвижными пулеметными турелями и двумя пушечными гнездами. В носу и в корме гондолы. Заодно сделали спаренный пулемет для штурмана-наблюдателя, располагавшегося в башенке на самом верху аэростата.

Сделали даже кислородные посты, для подъема на высоты выше четырех километров. Правда, баллонов хватало всего на пару часов, но и это уже было очень важным для боевых действий. Сделали также подъемное оборудование и для десантников, и для грузов, причем все с электрическим приводом и вполне приличным управлением на релейных автоматах.

Вершиной же всех технических изысков стали винты на поворотных узлах, позволявшие очень гибко управлять воздушным кораблем и даже сажать его на площадку без всякой обслуги. При этом тепло от двигателей подавалось в специальные воздушные мешки внутри аэростата, что позволило сильно поднять грузоподъемность. Крейсерская скорость дирижабля была около восьмидесяти верст в час, а максимальная – сто тридцать, что позволяло с оптимизмом смотреть на возможные встречи с вражескими летательными аппаратами.