Евгений Щепетнов - 1972 [СИ]

Как я оказался в Рокфеллер-центре? Да ничего такого магического. В этом небоскребе находится штаб-квартира телекомпании NBC, и соответственно – их основные студии, в одной из которых я сегодня и буду маячить своим помолодевшим лицом. Неприлично помолодевшим. Мне даже пришлось отпустить трехдневную щетину, старившую меня лет на десять – иначе совсем уж подозрительно. Не тяну я на пятидесятидвухлетнего мужика, мятого и клятого жизнью.

Отвез меня в Рокфеллер-центр Пабло, который пошел со мной и наверх, в телекомпанию. На вопрос встретившего меня сотрудника телекомпании я ответил, что это мой телохранитель, ограждающий меня от назойливых папарацци и всяческих сумасшедших. Тут, кстати, был пропускной режим, и нам пришлось вначале звонить по телефону, вызывая сопровождающего, и тот в свою очередь выписал на нас пропуска, и только потом мы вошли в здание офисного центра.

Внутри Рокфеллер-центр ничем не поразил – центр, как центр. Коридоры, офисы, праздничная суета – у телевизионщиков сейчас самая горячая пора. Нужно выкинуть на экраны как можно больше развлекательных передач, и засунуть в них как можно больше рекламы.

И вот – студия. Меня попросили зайти в гримерную, где усадили перед зеркалом и стали быстро, умело подметать кисточками лоб, уши, щеки. Уж не знаю, что они там такое делали – по-моему, мое лицо после всех их манипуляций ничуть не изменилось. Лицо, как лицо – тридцатилетний мужчина с трехдневной щетиной, если что и выделяется, так это старый шрам у правой брови, «подарок» с Кавказа. Его никак маскировать не стали, что меня немного удивило – а зачем тогда грим? Впрочем – гример тут же пояснил, что именно они делают – при свете софитов лицо начинает блестеть, а после нанесения грима – остается матовым. Хоть я все равно так и не понял – что плохого в блестящем лице.

Студия снова вызвала чувство дежавю – хоть я и не смотрю молодого Урганта, но волей-неволей иногда попадаю на него, включая «ящик» в поисках чего-нибудь интересного. Вернее – попадал. Так вот – студия «Сегодня вечером» совершеннейшая копия ургантовской студии! Вернее – наоборот, урганты скопировали американскую студию один в один. Стол, за которым сидит ведущий, и несколько кресел рядом – в них располагаются приглашенные на передачу гости.

Кто из гостей будет вместе со мной мне не сказали – мол, будет сюрприз. Очень интересные люди. И это известие меня слегка напрягло. Если так можно выразиться. А если точнее, я пребываю в состоянии перманентного раздражения. Меня раздражает все – гримерная, гримерование, коридор, по которому бегают люди, я сам, которого все раздражает и неизвестность, которая меня ждет. Кого эти многомудрые притащили в студию?! Может отказаться к чертовой матери?! Сейчас сидел бы у себя дома, смотрел на падающие за окном редкие снежинки, на деревья, колышущие голыми, омытыми дождем ветвями, и стучал по клавишам моей верной машинки, к которой никогда бы больше не прикоснулся – получи я самый дохлый компьютер и самый простенький принтер. Ох, как же мне не хватает моего верного ноутбука!

Но раз уж приехал сюда – хандру долой. Миллионы американских зрителей не должны меня увидеть таким – злобным, хмурым русским, который только и смотрит, как бы кому разбить морду. По мне судят о том, какие они, эти русские. Точно ли они злобные орки, мечтающие разрушить весь мир, или на них все-таки вылили слишком много незаслуженной грязи? Я ведь агент влияния, нельзя забывать об этом ни на минуту.

Я стоял рядом с администратором, который рулил процессом за сценой, и ждал, когда меня пригласят в студию. Администраторов тут похоже что был не один, и это нормально – шоу делают десятки людей, каждый занят своими, четко отграниченными обязанностями. Этот вот был «выпускающим» администратором. Не знаю, как он называется на самом деле, но именно так я понял его обязанности: сделать так, чтобы каждый из приглашенных знаменитостей выглядел так, как нужно, и подать его под свет софитов в «товарном» виде в нужное время.

И вот мы стоим за толстой занавесью, перекрывающей проход в студию и слушаем, что там происходит. Вернее – слушаю я, администратор же прислушивается к тому, что ему говорят голоса в здоровенных наушниках, сидящих на его голове. Наконец, когда я уже устал прислушиваться и задумался чему-то своему (Думал о сюжете книги, а параллельно – о моем сыне. А еще – об устрицах, которые почему-то едят сырыми. И о… многом, что лезло в голову) – администратор прервал мои размышления:

– Проходите, сэр! Садитесь в свободное кресло, и… не волнуйтесь. Будьте естественным, и… не скучным. Удачи!

Он легонько коснулся моего плеча, и я шагнул за занавесь, немного щурясь от обрушившегося на меня потока света.

– И в гостях у нас таинственная личность, русский колдун, писатель – Майкл Карпофф! Поприветствуем его, господа!

И меня начали приветствовать. Не знаю, кто там так хлопал, но хлопали активно и громко – запись, скорее всего. Ну как дебильный закадровый смех в тех местах, в которых смеяться будет только идиот. Впрочем – может я и ошибаюсь, массовку-то никто не отменял, и человек двадцать хлопающих в ладоши создадут вполне приемлемый «шум толпы».

Не скажу, чтобы я шел на негнущихся ногах, как на эшафоте. Пока ждал – перегорел, и внутри меня плясал огонек эдакой лихой злости: «Ну что же, вы меня хотели?! Так получите!». Будь что будет, как говорили наши предки: «Не корову же проигрываю!».

Взгляд фокусировался на том, на что меня запрограммировали – пустое кресло. Вот я туда и уселся – рядом с двумя мужчинами, лиц которых я не разглядел. Честно сказать, мне и неинтересно – что это за люди. Ну люди, как люди, только один черный, другой белый. Черный сидел с краю, белый ближе ко мне. Я как раз между белым и столом ведущего.

– Приветствую тебя, Майкл! Очень рад видеть тебя в нашей студии! – перекрывая «Калинку-малинку» заявил ведущий, на котором был надет отвратительный клетчатый пиджак. Я бы такой пиджак надел только при угрозе расстрела, или замерзая где-нибудь в тайге – если бы не было ничего другого. Впрочем – это его личное дело, выглядеть клоуном, или нет.

Ведущий мне не понравился. Эдакий живчик, который сыплет шуточками и фонтанирует ему только смешным хумором. Но скорее всего я ошибаюсь – если бы этот фонтан искрометного хумора нравился бы только ему самому – вряд ли передача продержалась бы тридцать лет. Значит – чем-то цепляет своих зрителей. Правильно сказал один сценарист еще в 2018 году: «Фильм должен быть как можно тупее, и только тогда зритель пойдет в кинотеатр». И его слова на сто процентов относятся и к ток-шоу. Умные шоу мало кому интересны. Караван верблюдов в своей скорости ориентируется на самого медленного верблюда. Шоу – на самого тупого из зрителей!