Евгений Щепетнов - 1972 [СИ]

Работать со Сьюзен было легко. Я забыл о том, как мы с ней кувыркались в постели, забыл, что она вообще женщина – в работе Сьюзен была жесткой и требовательной, как три самых жестких мужика. Все по делу, все конкретно – настоящая американская бизнес-вуман, бесполая и работящая. Вот чего не отнимешь у американцев – отрабатывать свои деньги они умеют. А зарплата у Сьюзен была очень недурная, плюс обещанные проценты от дохода. Именно от дохода, а не от прибыли – она была совсем неглупым человеком.

Конечно же, я не возражал против высокой оплаты топ-менеджеру. В конце концов – вся работа лежит на ней. Я подаю идеи и финансирую, Страус налаживает контакты, рекламирует, проталкивает шоу на ТВ – и тоже финансирует. А вся самая мерзкая работа, вся текучка, все организаторские работы – на Сьюзен. Меня лично от одной мысли, что я мог бы заниматься такой мерзкой работой, просто начинало подташнивать.

Я вообще по сути своей одиночка – как и положено снайперу. Я рассчитываю только на себя, ну или еще на одного-двух автоматчиков, прикрывающих мне спину. Но не более того. А тут… съемочная группа, хозяйственное обеспечение, участники игры – ой-вэй… да шоб я так не жил!

Вот в такой суете и прошло все время до конца февраля. А ко всему прочему ведь я еще и книгу писал! Каждый день – несколько страниц. Каждый день. Почти без исключения. В конце концов – я же писатель. А как сказал один успешный писатель из моего времени: «Я бы писал, даже если бы был бездомным». Правда потом он добавил: «Но получать хорошие деньги за свои книги – это хорошо!».

Писателю приходится быть и немного бизнесменом. Ты должен понимать – что нравится читателям, а что нет, что они примут, а что нет. Ты должен чувствовать, что именно нужно написать.

И самое смешное, что это все никакого значения не имеет! Я знаю случаи, когда писатели – не очень-то и хорошие, средней руки и даже ниже – случайно попадали в струю и возносились на самый верх «пищевой цепочки». Хорошо еще, если они понимали, что так получилось случайно, и не считали себя светочами литературы и новыми классиками. Но в основном – такие нувориши строят из себя Великих Мессий, считая, что знают все обо всем и поучая окружающих, как им надо жить. Это касается не только и не столько писателей-фантастов, хотя и там хватает таких личностей. Это про «вообще» – писателей, некоторых из которых собственно писателями называть просто грешно. Как ту же бабу, которая написала угодную Западу гнилую книжонку о войне, в которой переврала все, что могла, и благодаря чему получила Нобелевскую премию.

Мда… скоро «нобелевский лауреат» будет синонимом «мошенник», либо «дурак». Премию мира дают человеку, который развязал несколько войн. Премию по литературе – за лживую русофобскую книжку, или за дурацкие строки из песен какого-то там рок-музыканта. Нобелевская премия дискредитировала себя – абсолютно!

Впрочем, я все время забываю – ЕЩЕ не дискредитировала, ЕЩЕ – все впереди. Хотя начало гибели репутации этой премии было положено как раз в семидесятых годах, когда ее дали Солженицыну – лагерному стукачу, изображавшему из себя борца с «кровавым режымом». На мой взгляд, Солженицын был (вернее – есть, почему «был»?!) умным и беспринципным конъюнктурщиком, успешно паразитирующим на теме «Кровавые репрессии проклятого Сталина». ЭТО нужно было Западу, и на ЭТОМ Солженицын и стриг свои купоны.

Да, я ему не верю и никогда не верил. Его многократно ловили на лжи те, с кем он «чалился» в лагерях. Но для рукопожатой либеральной общественности он навсегда останется Мессией, разоблачившим ненавистный режим Тирана. И с этим уже ничего не поделать..

За два дня до боя ко мне приехал Страус – без предупреждения, свалился, как снег на голову. Вернее – вместе со снегом. В этот день как на грех мело так, что Струас едва пробился ко мне через снежные заносы, совсем даже не типичные для этой местности.

Смешно, но здешние американцы и слыхом не слыхивали про уборку снега на улицах города и про снегоуборочные машины! По крайней мере, мне так это показалось. Хорошо хоть что Страус додумался приехать не на кадиллаке, а на здоровенном полноприводном фургоне «GMC».

Я встретил Джона как всегда – максимально дружелюбно, как старого доброго приятеля. Мы даже обнялись, похлопав друг друга по спине. Страус вечно весь в делах – впрочем, как и я – потому мы с ним вживую виделись… две недели назад, точно. Когда он привез мне пакет документов для оформления нашего с ним продюсерского центра. Все больше по телефону общались, ну и через Сьюзен – тоже.

Друзьями со Страусом мы никогда не были, но я его крепко уважаю. Чем-то он мне нравится, что-то в нем меня отталкивает, но как партнер он все-таки очень хорош. Лучшего партнера себе и пожелать было бы трудно. Он – бизнесмен от бога. Со всеми присущими деловым людям плюсами и минусами.

Я терялся в догадках – что привело его в мой дом в такую непогоду, разве не мог он обсудить наши дела по телефону? Да, скорее всего мой телефон на прослушке – разве спецслужбы упустят возможность сунуть свой длинный нос в мои дела. Но мы ничего незаконного не делали, и ничего особо тайного – тоже. Если только не считать тайной наши коммерческие дела и планы. Но спецслужбы эти дела вряд ли заинтересуют. Ну… мне так кажется. Хотя я могу и ошибаться.

За рулем фургона сидел неизменный Рон, который радостно меня поприветствовал, долго тряс мне руку (обниматься не решился), а потом отправился на кухню – заявил, что пойдет за запах съестного, так как чует – без вкусностей его там точно не оставят. А мы со Страусом расположились у меня в кабинете – он сходу сообщил, что разговор наш конфиденциальный, и что надо поговорить, прежде чем мы займемся чем-то другим. Чем конкретно – он не пояснил, но основательно меня заинтриговал.

Когда мы уселись в кресла у камина и я плеснул ему в стакан хорошего шотландского виски (он похоже даже не заметил – автоматически взял стакан и тот застыл навесу у него в руке), Страус вполголоса, наклонившись ко мне сказал:

– Майкл, наша с тобой доля за трансляцию боя составила двадцать миллионов долларов!

Я слегка опешил – честно сказать, не думал, что это будет так много. Потом пожал плечами и усмехнувшись, ответил:

– Но это же замечательно! А в чем еще дело?

– Дело в том, что у нас с тобой впереди огромные, дорогие проекты! И мы не может поставить их под удар! Понимаешь?

– Нет, не очень понимаю – ответил я, хотя прекрасно понял, к чему он клонит. И мне это не нравилось.

– Ты должен лечь в первом же раунде! Изобразить, что получил нокаутирующий удар, и лечь! Стоп, ничего не говори! Я понимаю, что ты считаешь, будто устоишь против Мохаммеда Али. Но Майкл, это невозможно! Он тебя изуродует, он отобьет тебе башку, и тогда ты не сможешь закончить свою серию книг! Ты не снимешь фильмы! Мы не заработаем денег! Гораздо больших денег, чем ты получил бы за бой! Понимаешь, нет?