Ярослав Зуев - Пропавшая экспедиция

Тут без тонких дипломатов вроде Мануальского или ушлых финансистов наподобие Триглистера, не обойтись, — думал дальше редактор. — Или хитрована Вывиха, который даст фору им обоим, поскольку устроился грамотнее всех, крутит через свою чернуху такие гешефты, Ротшильды отдыхают, а, чуть, что не так, взятки-гладки, мировая интеллектуальная величина, филантроп, философ, художник, не подкопаешься…

Тот факт, что все трое были тесно связаны с чрезвычайкой и ее бывшим председателем Дрезинским, редактора особенно не смущал. Насколько ему было известно, для Железного Феликса это было в порядке вещей, выполняя щепетильные миссии, действовать через агентов, внедренных в другие, внешне невинные советские структуры, тот же Наркомат внешней торговли или Комитет по концессиям, их сотрудники зачастую, имели двойное подчинение, получая указания от начальника Иностранного отдела ОГПУ товарища Агрономова-Михельсона, или даже непосредственно от Феликса Эдмундовича.

Другой вопрос состоял в том, кто их начал сливать, открыв счет товарищем Меером Триглистером? Новый генсек товарищ Стылый? Подсидевший Мануальского в кресле наркома Ананас Мухлиян?

Редактор, с натяжкой, мог допустить нечто подобное, тем паче, ему, в общих чертах, были известны бытующие у большевистских лидеров нравы. Иосиф Стылый не нуждался в старой гвардии усопшего товарища Вабанка, у него хватало своих, преданных лично ему выдвиженцев. Соответственно, вчерашним товарищам по партии, всяческим Трольским, Неменжуйским и Мануальским, по мысли нового вождя, наверняка предстояло, как можно скорее, отправиться туда, где уже пребывали товарищи Дрезинский, Фрунзе, Сверло и целая плеяда влиятельных большевистских бонз первой волны.

Одно было абсолютно неясно: как в эту компанию политиканов, финансистов и откровенных упырей ухитрился затесаться сэр Перси Офсет? Он-то каким боком к мраксистам? Какого лешего поперся в Амазонию вместе с Вывихом и Триглистером, что они там все позабыли?!

Редактор еще готов был поверить с натяжкой, что старые байки сэра Перси вскружили расчетливую голову Константину Вывиху, при всем своем прагматизме Гуру не был лишен чудачества, вот и на Тибет его тянуло как магнитом, и вряд ли из чисто меркантильных причин.

Но, на кой черт Колыбель Всего далась ОГПУ? Тут у главного редактора не было вразумительного ответа. Как и сомнений в том, что без указаний Железного Феликса, никакой миноносец «Яков Сверло» не снялся бы с якоря в Кронштадте, не то, что везти путешественников в Амазонию. Так что, как говорят, из песни слов не выкинешь. По всему выходило, какая-то, сверхсекретная операция имела место быть…

И теперь, когда Дрезинский лег у кремлевской стены за компанию с командармом Фрунзе, кто-кто, обладающий пугающе длинными руками, делал все, чтобы эту операцию прикрыть, так, чтобы никто ничего не узнал. И, этот некто перешел к активным действиям, памятуя о засаде, устроенной в Лондоне сэру Перси, а заодно о печальной участи, постигшей чекиста Триглистера в лондонских доках.

И пойди разберись, кто сеет смерть, заместители покойного Дрезинского, чтобы спрятать в воду концы, поскольку даже из Лондона не хочется думать, что с ними сделают в Москве подручные товарища Стылого. Или сам Иосиф Виссарионович взялся выяснять, чем там, втайне от него, занимался Феликс Эдмундович…

Как бы там ни было, ясно одно, гибель Триглистера — далеко не последняя в череде смертей, которые очень скоро последуют…

— Тебе тоже припекло угодить под паровой каток? — спросил себя редактор и поежился, хоть за окнами кабинета парило, потому как надвигалась гроза.

Тут редактор сподобился дать ответ без промедления.

— Нет, мне это не нужно, — пробормотал он.

Затушив папиросу, редактор вызвал секретаря, попросив сварить чашечку кофе. Сунул в рот новую папиросу, закурил, выпустил дым через ноздри, проследил, как сизое облачко, клубясь, неторопливо поплыло к окну, и снова подумал о полковнике Офсете.

Господи, как же тебя, старого дуралея, угораздило вляпаться в такую скверную историю? Причем, ладно бы, самому, ты ж в это темное дело сына втравил, совсем еще мальчишку…

Где же его сын, в таком случае? Убит?! Захвачен в заложники?!

— Безумец, — проговорил главный редактор еле слышно. Впрочем, чем-то таким, пожалуй, и должна была окончиться эта эпопея, дурацкая с самого начала. Вполне логичный финал для чудака, бредившего какой-то мифической пирамидой, ломившегося туда, как голодающие в буфет, чтобы, в конце концов, расплатиться за свое маниакальное упрямство жизнью сына, на которого он до этого плевать хотел, навещая в пансионе от случая к случаю, раз в пару лет…

— Ваш кофе, — сказал секретарь, абсолютно бесшумно появившись в дверях.

Редактор, вздрогнув, кивнул и показал на стол. Секретарь, оставив поднос, удалился. Дождавшись, чтобы за ним захлопнулась дверь, редактор выдвинул нижний ящик стола, кряхтя, нагнулся, выудил початую бутылку бренди. Поморщившись, отхлебнул раскаленный кофе, плеснул в чашку приличную порцию спиртного. Отпил, зажмурился от удовольствия, пока огненная вода, миновав пищевод, скатываясь в желудок.

— Хорошо, — удовлетворенно произнес редактор, и ему действительно стало лучше. Он снова подлил в чашку бренди, причем, на этот раз, до краев. Осушил залпом. И, неожиданно расхрабрился, ощутив прилив сил разом с острым желанием докопаться до правды. Перед мысленным взором даже мелькнул заголовок резонансной статьи, которую он усядется писать прямо сейчас. Редактор увидел ее опубликованной на первой странице утреннего выпуска и минуту, а то и две, нисколько не сомневался, что всыплет в ней всем, и старому дурню, наконец-то наказанному за слепоту с безответственностью, и кровавым кремлевским вурдалакам, и чопорным лордам, омерзительным в своем умопомрачительном цинизме.

— Будет емко, хлестко и забористо, — обещал себе он, уже понимая, что врет. Еще не написанная статья, шедевральный текст, метавший громы и молнии по адресу сильных мира сего, рассыпался, скукожился и поблек. Вместо него в воображении редактора нарисовалось раскрасневшееся, сильно разгневанное лицо высокопоставленного чиновника из Home Office, куда редактора вызывали для доверительной беседы. А, если без реверансов, то для форменного разноса, и все из-за того, что газета, зациклившись на сомнительной личности полковника Офсета, муссирует откровенные сплетни, переливая из пустого в порожнее, даром будоража общественность и, наконец, бросая тень на правительство, за что в скором времени распрощается с лицензией.

— Вы хотя бы понимаете, какой нежелательный резонанс возымеет ваша бестолковая возня вокруг похождений Офсета в Лондоне! — проскрежетал зубами воображаемый чиновник, состроив такую свирепую гримасу, что редактор живо представил себя болтающимся на рее. — Мало вам скандала, устроенного вами же, когда вы имели глупость опубликовать фальшивку, выданную за открытое письмо председателя Коминтерна Карла Гадека английскому пролетариату?!