Ярослав Зуев - WOWилонская Башня-1. Пропавшая экспедиция [Calibre]

При этих словах редактора передернуло, хоть с тех пор, как он оконфузился, минуло несколько лет. Тогда в газету прислали копию сверхсекретного циркуляра Коминтерна, якобы адресованную британским братьям по классу, с пламенным призывом начинать Педикюрную революцию. Дерзайте, товарищи, не робейте, а за нами не заржавеет, поддержим вас из всех стволов, писал Гадек из Москвы. ДАЕШЬ ИПАТЬЕВСКИЙ ДОМ ПРЯМО В СТЕНАХ БУКИНГЕМСКОГО ДВОРЦА! УРА, ТОВАРИЩИ!!

Редактор, недолго думая, пустил материал в номер. А буквально на следующий день всплыло, что это розыгрыш. Советское правительство вручило Британскому ноту протеста. Газету едва не прикрыли.

— Имейте в виду, господин редактор, второй раз испугом не отделаетесь! Больше вам с рук не сойдет. Вам понятно?!

Нагрубив, видение хамоватого чиновника растворилось, и редактор не успел заверить его, что все понял и больше не подведет. Потом снова подумал о сэре Перси, незадачливом путешественнике, ухитрившемся так крупно подставиться, и прогнал эту мысль. Свинтил колпачок бутылки, сделал хороший глоток прямо из горлышка бутылки. А затем решительно убрал бренди обратно, в нижний ящик письменного стола. Сунул туда же телефонограмму из Нью-Йорка вместе с фотографиями Либкента-Триглистера и своими заметками от руки, сделанными по ходу разговора с исполнительным собкором. Захлопнул ящик одним движением, запер на ключ. Встал, отодвинув стул, и направился к выходу. На сегодня ему работать расхотелось.

***

Официальный визит представительной делегации из Советской России состоялся, как и было запланировано. Ананас Мухлиян и сопровождавшие его ответственные товарищи прибыли в Лондон на исходе мая, и уже на следующий день были приняты в Букингемском дворце. Перспективы делового сотрудничества в Баку сулили сторонам грандиозные барыши, на их фоне разговорчики о людоедских нравах мраксистского режима были прекращены, прежние обвинения сняты, а претензии забыты.

Пресса, проникшись ответственностью перед отечеством, онемела, то есть, повела себя вполне дисциплинированно, и даже, как шелковая. Публикации, посвященные переговорам, отличала политкорректность, порой же они и вовсе дышали благодушием. Не так страшен черт, как его малюют, звучало рефреном с большинства полос, не загоняйте крысу в угол, и она не порвет вам вен. Имя полковника Офсета почти начисто сошло со страниц газет. Разговоры о его похождениях прекратились.

Разве что мелькнула вскользь информация, будто якобы нашелся его дневник, похищенный одним из налетчиков у полковника, но служба по связям с общественностью при главном управлении Скотланд-Ярда дипломатично промолчала, и о находке мигом забыли. Тем более, что и сэр Перси больше не подавал поводов для беспокойства. Никто не сумел установить, на какой пароход сел полковник, когда покидал Британию, как, впрочем, и сел ли он на него вообще. Нигде не сообщалось также, сошел ли полковник на берег в порту назначения, да и был ли тот порт, куда он стремился.

Переговоры между советской и британской сторонами прошли в деловой обстановке, и увенчались подписанием Соглашения о долгосрочном сотрудничестве. Его, как и дюжину секретных, не предназначавшихся для публикации протоколов, от Советской стороны подписал нарком Ананас Мухлиян. Еще толком не высохли чернила автографов, как был дан торжественный банкет по такому случаю. Среди приглашенных оказались как высокопоставленные чиновники правительства, так и их спонсоры из Лондонского Сити. Пресса широко освещала это громкое светское мероприятие, много писалось, например, что Ананас Мухлиян был одет как франт, а вел себя, точно прирожденный джентльмен. Трудно вообразить себе этого утонченного ценителя искусств, поразившего высшее общество аристократическими манерами, в хрустящей чекистской кожанке с дымящимся револьвером в руке, отмечалось в таблоидах. Пожалуй, настало время пересмотреть сложившиеся в отношении мраксистов стереотипы, захлебывалась они. Мраксисты вовсе не такие бяки, какими мы приучились представлять их со слов белоэмигрантских злопыхателей.

Приуроченные к подписанию договоренностей торжества были несколько омрачены известием о скоропостижной кончине советского полпреда товарища Леонида Мануальского. Г-н Мануальский, чье здоровье давно дышло на ладан, подорванное на подпольной работе, скончался от приступа грудной жабы прямо в рабочем кабинете, где отдал последние силы своей стране и, в особенности, ее имиджу на международной арене. Британская пресса выразила соболезнование по этому поводу, о Мануальском отзывались тепло и трогательно, впрочем, и лишнего шума никто поднимать не стал. Умер так умер. Что поделать, бывает.

Скрепив документы, нарком Внешней торговли СССР товарищ Ананас Мухлиян отбыл восвояси. С ним отправился цинковый гроб с телом товарища Мануальского, для последующего погребения у Кремлевской стены со всеми полагающимися деятелям такого ранга почестями. Первый заместитель полпреда товарищ Скрытный также был отозван на родину. По счастливому стечению обстоятельств, сменщик товарища Мануальского на посту посла прибыл в Лондон в составе правительственной делегации Мухлияна, поэтому никаких проволочек с вручением британской стороне Credentials не возникло. Похоже, верительные грамоты были приготовлены загодя. Рокировка в полпредстве не слишком-то привлекла внимание газетчиков, в конце концов, это было внутреннее дело русских, один полпред скончался, другого назначили — рутинный бюрократический процесс. Лишь одна крошечная ярко желтая газетенка с репутацией неисправимой сплетницы тиснула пару строчек о том, что заместитель товарища Мануальского товарищ Скрытный поднимался на борт советского парохода «Бел-Мэл-Кэнал» под конвоем. Его, дескать, держали под руки двое в штатском, а на запястьях дипломата болтался плащ. Надо полагать, то была обыкновенная для бульварной прессы утка. Позже где-то упоминалось, что товарища Скрытного направили работать в Казахстан, на усиление местных партийных организаций. И, опять же, это было внутреннее дело Советской России, заштатный кадровый вопрос, один из многих, которым уделяет столь пристальное внимание новый советский лидер товарищ Иосиф Стылый.

К лету уже никто не вспоминал громких перипетий, связанных с неожиданным возвращением в Британию скандального полковника Перси Офсета. Его визит оказался непродолжительным, а люди склонны забывать обо всем, о чем им не напоминают изо дня в день специально приспособленные для этих целей радиостанции и газеты. К осени упали индексы бирж, и на фондовых рынках разразилась паника. Вкладчики ринулись сбывать акции пошатнувшихся предприятий в полцены, загремели первые раскаты надвигающегося на мир финансового кризиса. Той самой Великой депрессии, что поразила его с неумолимостью новой Чумы ХХ столетия, кошмарной «Испанки», начавшейся под занавес Мировой войны и превзошедшей ее по количеству жертв. Депрессия, явившаяся миру, имела пугающе много общего с пандемией. Миллионы людей, оставленные ею без работы и, тем самым, обреченные на голодную смерть, не могли увидеть своего врага и понятия не имели, как с ним бороться, и он разил их направо и налево совершенно безнаказанно. Жертвам депрессии даже пенять было не на кого. Ну не станете же вы судиться с экономикой, это так же глупо, как обижаться на дождь, промочивший платье за неимением зонта. И кто виноват, что финансовые кризисы лечатся войнами, иного рецепта нет. Впрочем, осенью 1927-го до очередной Мировой войны было еще далеко, предпосылки к ней только вызревали.