Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик [Весь цикл в одном томе] [СИ голимый, не вычитанный, но вроде законченный]

Второй раз пришлось оторваться от своих девчонок по более приятному и немного неожиданному поводу. По Регентскому веленью и Павловскому хотенью решено было уже сейчас заняться проблемой беспризорников. И не где-нибудь, а на базе моего батальона, благо, пример Леси и Данилки был очень убедительным. Посему Высочайшим повелением срочно были разысканы и доставлены в Первопрестольную доселе неведомые широкой публике братья Макаренко. Знакомство с ними вышло немного сумбурным, педагогическая интеллигенция вообще народ капризный, а тут, как оказалось, у Антона Семёновича за последние месяцы, проведённые в казарме ополченской дружины в Киеве, возникла стойкая аллергия к большим скоплениям мужиков в военной форме.

Тощий и нескладный, в простенькой пиджачной паре, он обошёл помещения выделенной для педагогических опытов казармы, глядя на всё с выражением скептической брезгливости на лице, и сразу попытался закатить истерику на тему неприспособленности этого вида жилья для воспитания грядущего поколения:

– Господин подполковник, я глубоко сомневаюсь, что данное место может быть использовано! Казарма, так же, как и тюрьма угнетающе действует на моральное состояние человека!..

– Антон, вспомни наши разговоры и не пори горячку! – Пытается остановить ненужное красноречие его младший брат Виталий. Который нравится мне гораздо больше этого ещё не признанного светила педагогической науки. Погоны поручика, Владимир 4-й степени с мечами и бантом и нашивки о ранениях мне, во всяком случае, говорят о человеке гораздо больше, чем фамилия. Если на третьем году войны во время боя солдаты, рискуя жизнями, вынесли его раненого на руках – это что-то да значит…

– Виталий, как можно нормально жить в такой… ночлежке для бездомных?! – Старший Макаренко обличающее тыкает пальцем в груду грязного тряпья, лежащего возле нар. – Академик Павлов обещал всемерную поддержку, а тут!..

А, действительно, что это за свалка? Была команда о приведении казармы в порядок, был доклад об исполнении…

– У интендантов я получил то, что имелось в наличии. На фронте, кстати, мы и этого не имели!

– Простите, а что это такое? – Приходится вмешаться в спор.

– Это, господин полков…

– Виталий Семёнович, ну мы же договорились – без чинов!

– Это, Денис Анатольевич, матрасы и одеяла для воспитанников, выданные нам со складов…

Та-а-ак… Кажется, день будет прожит не зря!.. Поворачиваюсь к сопровождавшему нас дежурному унтеру:

– Павло, будь любезен, передай команду – пару грузовиков к подъезду, чтобы погрузить всю эту гадость.

– Слушаюсь, Вашскородие! Тока щас на занятиях все…

– Добро, время терпит. После обеда. В два пополудни…

Чтобы чем-то занять "гостей", пришлось устроить экскурсию по своим казармам, во время которой скептик Антон Семёнович поумерил свою антипатию к казённым помещениям, а хозблок со столовыми вообще привёл обоих братьев если не в восторг, то в состояние приятного изумления. Ганна от щедрот своих и по моей просьбе специально накормила нас всех солдатским рационом, что тоже не осталось незамеченным. К концу обеда вернулась из города разъездная тачанка, доставившая из гимназии Лесечку в сопровождении Данилки, взявшего на себя обязанность в свободное от службы время сопровождать сестру на правах "старшего мужчины в семье". Увидев наших приёмышей, залётные педагоги загорелись желанием пообщаться с ними прямо вот сию минуту. Против чего я абсолютно не возражал, но, поставив условие:

– Я попрошу вас, господа, только об одном – не расспрашивать слишком настоятельно об их прошлой жизни. Дети попробовали много такого, что иному взрослому не по силам. Лучше вообще не касаться этого вопроса. Если кратко – девочку мы забрали из борделя, парнишку – из воровского притона, где его пытались заставить воровать и просить милостыню…

В гости к интендантам мы попали почти вовремя. В смысле, почти все ещё были на местах, и никого не пришлось арестовывать. И в нужный кабинет тоже зашли почти без помех. Почти – потому, что какой-то тип сомнительно-торгашеской наружности попытался что-то вякнуть, когда мы появились в приёмной…

– Господа! Мне назначено!..

– Сядьте на место… любезный! – Эх, давно я не д*артаньянил, уже и забывать начал, как это делается. – Я здесь по делу государственной важности, а не с сомнительными коммерциями! Если желаете, после могу и вашим вопросом заняться!..

Негоциант этого никак не пожелал и плюхнулся обратно на стул под недоумевающее-сочувствующим взглядом секретаря.

Хозяин кабинета, штабс-капитанишка, упакованный по последнему писку военной моды (френч с одиноким "Станиславом вообще без всего", галифе, сбруя имени Сэма Брауна и ботинки-бульдоги с обмотками от Fox Brothers) был очень занят ритуалом чаепития и особого сопротивления оказать не смог.

– Сударь, сегодня поручик Макаренко получил в вашем ведомстве тридцать комплектов солдатских постельных принадлежностей на казённые нужды. Вот по этой накладной. Которую вы собственноручно завизировали. Вот ваша подпись. Здесь числится имущество первого срока службы, так?..

– Э-э-м-м-э… Да… А с кем имею честь?..

– Вопросы здесь задаю я! Бумага подписана вами?

– … Да…

– Пройдёмте с нами. Хочу, чтобы вы лично убедились в наличии и качестве выданного.

– Н-но позвольте…

– Не позволю!!!.. – Удар кулака по столешнице заставляет подпрыгнуть на месте мраморный письменный прибор и упасть вниз отставленному на самый край стакану в серебряном подстаканнике. Горячее содержимое которого попадает чинуше на колени и, кажется, немного повыше, отчего он резво вскакивает. – Я – подполковник Гуров, офицер по особым поручениям Его Императорского Высочества Регента Империи Великого Князя Михаила Александровича! И получение имущества вышеупомянутым поручиком Макаренко как раз входит в мою компетенцию!.. На выход – марш!..

На складах нас обслужили почти молниеносно. Не успели мои водилы поскидывать тряпьё вниз, как уже были готовы тюки с абсолютно новыми подушками, одеялами и матрасами. Теперь – последний штрих…

– Стоять!.. Мой батальонный врач нашёл в этой рванине вшей, кои могут оказаться тифозными. Поскольку я не могу продезинфицировать кузова автомобилей, распорядитесь, любезный, быстро застелить их чистыми простынями во избежание переноса инфекции! Выполнять!..

Палуба под ногами накреняется, отвлекая от приятных воспоминаний. Крейсер ложится в очередной поворот, затем снова выравнивается…

По дороге обратно пришлось долго и искренне убеждать шокированного Антона Семёновича в своей абсолютной доброжелательности к нормальным людям. И в доказательство властью командира батальона пригласить на торжественный ужин, посвящённый прибытию для прохождения службы нового офицера. Коим был недавний юнкер Михайловского училища, а ныне прапорщик Александр Анненский. Ещё тогда, в Питере, разагитированный Котярой, нашёл возможность познакомиться с юношей и даже осчастливить его рукопожатием перед строем. После краткого, но эмоционального поучения о том, как надо понимать честь офицера и хранить как военную тайну, так и некоторые подробности личной жизни других людей, волею случая ставшие ему известными. А также, к чёрной зависти половины батареи, пригласить после окончания учёбы продолжить службу в 1-м Отдельном Нарочанском батальоне специального назначения.