Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик [Весь цикл в одном томе] [СИ голимый, не вычитанный, но вроде законченный]

– У нас всо било тихо, как и вездэ. Но дыва мэсяц назад появылса эты бози тха (сыны шлюхи)!..

– Гурген!.. Не горячись!.. Тут вот как раз по их души из самой столицы господин штабс-капитан приехал! – Подъесаул кидает на меня косой взгляд. – Ты же знаешь, я хотел своих пластунов поднять, но генерал запретил…

– Э-э-э, чито там тывой генераль! Всо сыдыт в сывой кабынэт, карта сымотрыт!.. Пасматрэл бы, чито оны в Ванэ сдэлалы! У мэня там пачты вса сэмья пагыбла!!! – Армянин стискивает кулаки так, что белеют костяшки пальцев, а в уголках глаз появляется и усилием воли загоняется обратно то, что обычно называют скупой мужской слезой. – Тыраюрадны брат там биль, вэс город убылы, толко тыры старыка живымы осталысь, рассказалы, как нашых жён и дочэрэй насыловалы, а потом глотка рэзалы, вешалы, на крэст распыналы! Как бэрэмэннным жывот кынжаламы впарывалы, дэтэй у матэрэй на глазах убывалы!!!.. Чатлах хужан (мерзкие сволочи)!!!.. Мортвы горад стал! В домах мортвые, на улицах мортвые!!!..

– Я так понимаю, что они незаметно приходили ночью, резали часовых и всё? – Пора переводить разговор в нужное русло. – Больше ничего не происходило?

– … Жывот распарывалы, голова отрэзалы и уходылы… Потом на палка у сэбя в окопах ставылы, читобы мы видэлы… Зынаю, чито думаешь! Чито спалы на посту!.. Нэт! Нэ спалы! За каждого ручаюс!..

– Сколько раз такое случалось?

– Три. Там две тропки, вот по ним и шастали. Мои пластуны по следам потом прошли, до самых ихних траншей. – Подъесаул делится подробностями. – Турки там пулемёты грамотно поставили, не пройти.

– Ми бы тожэ прошлы! Мои зинворы (солдаты) нэ хужэ! Каждый камен здэс знают! Ест ешо адын тропа! Там лэва уходыт нада, потом навэрх по камням, а потом – права! – Не унимается армянин. – Мой Вачэ ходыл, минэ водыл. В тыл к этым стаакам (гадам) вышлы!..

– А Вачэ – это кто? – Если не ошибаюсь, проводник у нас уже почти есть.

– Это у них в дружине охотник, следопыт и разведчик. Молодой парень, двадцати годков ещё нет. – Поясняет казак. – Но дело знает…

– Э-э-э, Вачэ всэм охотникам охотник! Камэн под ногой не стукнэт, трава не качноца! Горный баран охотил, олэн охотил, волк и шакал стрэлал!.. – Гурген принимает "командирское" решение. – Тэбэ его дам, провэдот тэбя и твоих зинваров к этым срикам (мерзавцам)!..

На "экскурсию" выдвинулись на следующий день, ближе часам к пяти. Обещанный следопыт Вачэ, мелкий, но подвижный и юркий, как ящерица, объяснил непутёвым профанам, то бишь, мне и сопровождавшему меня "призраку", назначенному Остапцом в личную охрану, что темнеет в горах очень быстро, если выйдем позже, можем и не успеть обратно. Ползком от валуна к валуну добираемся до небольшой рощицы на нейтралке, минут десять воюем с колючей проволокой, затем выстраиваемся за проводником и идём к каменной гряде, невысокой, но из-за почти отвесных стен кажущейся непроходимой, несмотря на темпераментные заверения "гида".

Он оказывается прав, очень узкое ущелье, или довольно широкая расщелина проходит под острым углом к хребту и издали совсем незаметна. Подъём хоть и небольшой, но двигаемся медленно, это нашему проводнику в ичигах из воловьей кожи хорошо, а под нашими уставными подошвами камешки-то похрустывают.

Вскоре всё меняется. Расщелина расширяется наподобие воронки, одновременно поднимаясь каменистой осыпью метров на десять вверх и заканчиваясь небольшой, достаточно ровной площадкой, за которой торчат два каменных "зуба", образуя ещё одну, даже не расщелину, а трещину. И, судя по всему, нам – именно туда, других вариантов я что-то не вижу…

Забираемся наверх и сразу лезем в щель между скалами. Точнее, лезет неугомонный Вачэ, но первый же шаг отзывается бзыньканьем оборванной струны!.. Растяжка, б…!.. Откуда?!.. Последнее, что замечаю краем глаза – метнувшегося между мной и вспышкой "призрака", взрывная волна швыряет меня на щебёнку, как финальный аккорд в голову прилетает солидный булыжник, гася сознание…

Прихожу в себя от потока воды, обрушившегося на голову. Бурного, но небольшого, где-то с ведро. И сразу приходит понимание того, что не так всё хорошо, как хотелось бы. Тело во многих местах саднит, видно, крепко приложило меня камушками. Но самое хреновое в том, что руки связаны за спиной, а сам валяюсь посреди лужи в окопе и слышу довольное ржание и какую-то фигню типа "Хер шей йолунда"(всё в порядке). Учитывая, что ни шашки, ни люгера, ни сбруи, ни сапог при мне нет, вывод один – я у турок. Хреноватенько, даже очень!..

Долго раздумывать мне не дают, два бусурманина рывком вздёргивают меня в вертикальное положение и волочат по траншее, подсвечивая себе в кромешной тьме масляным светильником. Путь недолгий, метров двадцать, поворот налево, ещё десяток шагов, и мы пришли. Один из конвоиров стучит в дверь, затем приоткрывает её и, очевидно, докладывает кому-то невидимому что-то навроде "Кырбыр мындыр, Халиль-бей!". Очевидно, получив разрешение, вталкивают меня внутрь и вваливаются следом.

А картинка открывается живописная! Зажжённая в полнакала "летучая мышь" даёт достаточно света, чтобы разглядеть всё и всех. На столе стоит миниатюрный примус, сверху на нём – мисочка с песком, сама джезва стоит рядом. Людей трое. Двое сидят, потягивая из маленьких чашечек свежесваренный кофеёк. Хозяин этой берлоги, офицер-турок, погоны один в один слизаны с немецкого гауптмана, по местному называется "юзбаши". Холёное лицо с ухоженными усиками, чуть с горбинкой нос, аккуратная прилизанная стрижка, небольшая папаха-калпак лежит рядом на столе. А вот второй – поколоритнее. Широченные штаны наподобие запорожских шаровар заправлены в сапоги, сверху – пёстро-полосатая рубаха "мэйд ин соседний чум", расшитая узорами безрукавка от того же дома мод, на голове какой-то непонятный тюрбан, широкий, сантиметров в двадцать пояс, раз надцать обмотанный вокруг пуза. Поверх него натянута стандартная армейская сбруя, на ремне болтается, судя по истёртости ножен, кривая прапрадедовская сабля и аж два то ли ножа, то ли кинжала. За пояс заткнут, скорее всего, рейхсревольвер лохматого года выпуска, через плечо висит бандольерка с патронами к нему… Ага, и на боку кобура с моим люгером… Интересно, что за чингачгук?.. Третий, стоящий за капитаном – ефрейтор-очкарик, скорее всего денщик, или писарчонок, уж больно выражение мордочки характерное…

– Ты кто, гяур? – Последний переводит на русский фразу своего начальника. Причём, хорошо переводит, акцент почти не слышен.

– А ты кто такой, чтобы я тебе отвечал? – Начало диалогу положено, а там посмотрим.

– Тебя взяли в плен нэфэры доблестного юзбаши Халиль-бея, и он желает знать кто ты и что тебе здесь понадобилось! Отвечай, гяур!