Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик [Весь цикл в одном томе] [СИ голимый, не вычитанный, но вроде законченный]

Тоскливо заныло в груди… Не пришла. Наверное, на дежурстве…

– Дарья Александровна скоро придет. Она ассистировала мне на операции, пошла привести себя в порядок, – тихонько сказал подошедший сзади Михаил Николаевич, затем усмехнулся в ответ на мой недоуменный взгляд и добавил: – Ваш вопрос написан на Вашем лице, Денис Анатольевич. Подождите немного.

Очнувшись, я достал коробку с чаем и протянул ему: – Это Вам, доктор…

Все уже расселись за столом и начали разливать чай, Дольский с большим кухонным ножом навис над тортом, когда дверь распахнулась и в комнату вбежала чуть запыхавшаяся Дарья Александровна.

– Извините, пожалуйста, за опоздание, – скороговоркой произнесла она.

Я встал, чуть не опрокинув стул, сделал несколько шагов к ней (блин, а ноги деревянные и почти не слушаются) протянул ей розу и почему-то внезапно охрипшим голосом произнес: – Это Вам, Дарья Александровна…

Она взяла цветок и в этот момент прикоснулась к моей руке… Как током ударило…

– Даша, загляни в серединку, – послышался веселый совет из-за стола.

Она развернула бутон, увидела конфету.

– Боже мой, я такие ела последний раз на выпускном… Спасибо, Денис Анатольевич…Доставили мне радость…

– Кажется, наш прапорщик еще одну контузию получил! – это уже голос Дольского. Я развернулся, чтобы ответить что-нибудь резкое, но получил еще одну «контузию», уже третью – Дарья Александровна взяла меня под руку и шепнула: – Пойдемте пить чай…

Разговоры за столом велись в основном на повседневно-военную тему. Бойко, как штабной офицер, делился общей информацией о положении на фронтах. Анатоль Дольский, будучи истинным кавалеристом, уже вовсю атаковал взглядами и словами сидящую рядом с ним «сестричку», кажется, Катю. По его словам, если бы не высокое начальство, он бы со своим эскадроном эту войну давно бы выиграл, и поил бы сейчас своего коня из Шпрее. Ну, прям, Денис Давыдов ╧ 2, типа: «Мне бы шашку, да коня, да на линию огня…». Если бы все было так просто…

– Денис Анатольевич, а Вы как считаете, хорошо мы воевать умеем? – это он уже мне вопросики подкидывает.

– Мы, Анатолий Иванович, воевать умеем, но не так хорошо, как могли бы. А еще умеем геройствовать и этим геройством хорошо умеем хвастаться.

Я предостерегающе поднял руку, чтобы вскинувшийся Дольский дал мне договорить.

– Я не в том смысле, что позволяю усомниться в Вашей храбрости, да и многих других тоже…Вы спросили мое мнение – я его высказываю: героизм – это способность забыть себя для блага Родины, способность принести жизнь в жертву ради возвышенной цели. Вспомните слова князя Святослава: «Положим живот за други своя. А мертвые сраму не имут!» Однако, у нас часто бывает, что героизм одного – это действия в ситуации, созданной незнанием, ленью, разгильдяйством других. Если каждый будет исполнять свой долг на совесть, то вышеупомянутые случаи просто перестанут иметь место. Вот это, мне кажется, и называется умением воевать.

– Но, позвольте, а откуда Вам знать, как воевать по-другому? Этого даже в Генштабе не знают, – Дольский холодно-презрительным тоном пытался доказать мне мою несостоятельность в военных вопросах. Я не сдержался и перефразировал анекдот из далекого будущего:

– Господин поручик, в чем, по-Вашему, заключается долг российского военного?

– Умереть за Веру, Царя и Отечество!

– А я думаю, что долг заключается в том, чтобы немцы умерли за свою веру, своего кайзера и свое Отечество…

– Анатоль, довольно, – это уже произнес Бойко, обращаясь к поручику.

– Если позволите, я продолжу о героизме в стихах…

За столом воцарилось молчание, потом кто-то из «сестричек» вздохнул:

– Красивые стихи… И страшные… Как мороз по коже…

– Денис Анатольевич, а Вы хорошо держите удар, – теперь уже дружелюбно обратился Дольский ко мне, – с Вами можно будет иметь дело.

– А в чем будет заключаться это дело?

– Ну, скорее всего в том, чтобы как можно быстрее одолеть супостата, – включился в разговор капитан, – но давайте лучше поговорим об этом завтра, а то дамы заскучали от наших разговоров.

– Да, дамы заскучали и хотят веселиться, – это проявилась давешняя Катя, – поручик, расскажите еще что-нибудь смешное…

– Ну, скорее всего в том, чтобы как можно быстрее одолеть супостата, – включился в разговор капитан, – но давайте лучше поговорим об этом завтра, а то дамы заскучали от наших разговоров.

– Да, дамы заскучали и хотят веселиться, – это проявилась давешняя Катя, – поручик, расскажите еще что-нибудь смешное…

– Недавно наш батальонный вестового проучил за то, что тот в сарае дрых безбожно средь бела дня. Позвал денщика, тот ведро с водой на дверь сверху поставил, чтобы оно упало, когда дверь откроется, да как закричит: «Пронькин, собачий сын! Ко мне бегом!» Тот спросонья плечом – в дверь, а на него сверху – вода. Сразу проснулся, – завел Дольский очередную байку…

Я посмотрел на Дарью Александровну и встретился с ее смеющимися глазами.

– Гусар, – одними губами, что бы никто не услышал, сказала она и комично развела руками, мол, что с него возьмешь. Тут уже я не выдержал и улыбнулся.

Один из врачей-ординаторов вышел и вскоре вернулся с гитарой в руках.

– Давайте устроим небольшой концерт! К участию приглашаются все, умеющие играть и петь.

«Медсестрички» оживились:

– Олег Сергеевич, спойте! Просим, просим!

– Пожалуйста, «Гори, гори, моя звезда»!

– Нет, нет! Лучше «В лунном сиянии»! А мы будем Вам подпевать!

Доктор-певун откашлялся, приосанился, и довольно приятным голосом исполнил требуемое. После чего испросил антракт на пару глотков чаю и папиросу.

– Денис Анатольевич, будьте так любезны, передайте инструмент. – Дольский, видимо, решил показать себя со всех лучших сторон. Я поднялся, взял гитару в руки, и тут пальцы сами пробежали по струнам, проверяя строй… Будучи курсантом, все мы немного поигрывали на гитаре, но сейчас в руках была… семиструнка! Это что-же, мне вот такое «наследство» привалило? Ну ни ну…