Savan - Глава рода

Да, уж… Идти в поход ему придётся. Проситься к Тихону, чтобы взял под свою руку. Поход это лучший способ быстро поправить дела семьи.

Старейшины не смогут запретить ему идти в бой, но вот дядьке Тихону они накажут следить за отроком, зная, как у него обстоят дела в семье. Он будет отвечать за Митьку головой, уж очень не любили старейшины, когда их наказы не выполнялись.

Как-то по осени на народном вече, куда Митька был допущен потому что стал главой рода Лисовых, один из старейшин прилюдно сказал ему, что отец и дед гордились бы им. Отрок тогда зарделся от гордости, видя, что многие присутствующие тогда поддержали его одобрительным гулом — погибшего сотника любили и уважали все, а сноровистость, с которой вчерашний пацан взялся за дела семьи внушила уважение и к нему. Да, он многое смог тогда сделать за полтора года. Поднял семью. Отстроил конюшни, скотный двор и амбары, погреба и птичник, взрастил урожай и заполнил всё скотиной и птицей. Снова всё вернулось, после того, как Агрофене пришлось немало продать, чтобы семья хотя бы первое время была на плаву.

Мысли Митьки снова вернулись к другому. Наложница… Он знал некоторые правила и обычаи, поэтому уже подумывал об этом, но… Молодая женщина стоит дорого. Раза в два дороже такого же холопа. Он подумывал через год, когда получит прибыль с хозяйства приобрести одну рабыню, благо, как сказали мужчины наложница обойдётся ему в гривну полторы, а он планировал получить с хозяйства три гривны, ещё останется кое какой запас и будут деньги с других его задумок. Но сейчас тратиться не имело смысла, потому что у него были другие планы. Вдовушек после того гиблого похода было много и Митька знал, что многие заглядывались на него не только ради своих дочерей. Но ушлые старейшины быстро всех переженили используя всевозможные поводы, даже обычай брать родственнику или кровнику, погибшего мужа, его женщину как свою жену и заботиться об оставшейся без кормильца семье.

Прервав его размышления скрипнул дверь в парилку. Митька замер, даже не зная как поступить. Кто бы не зашёл в баню, это был не мужчина, а значит стоило сказать, что он здесь, но почему-то он просто замер и затих.

В темноте раздавалось какое-то шебуршение и возня, а потом слабо загорелась лучинка. Она едва давала свет неподалёку от себя, но это хватило, чтобы увидеть стоящую перед ней мать, одетую в тонкое платье, которое из-за влаги уже стало влажным и прилипнув к телу обрисовало все черты.

— Ма? — поражённо выдохнул Митька.

— Здравствуй, сынок, — нежно улыбнулась Анна-старшая, впервые видя сына за сегодня.

— Что ты здесь делаешь, ма? — спросил Митька и как бы между делом подтянул одну ногу к себе, что скрыть, что его естество ожило.

— Пропарю тебя. Видела только что Беляну. Завтра будут принимать новиков, а уже послезавтра вы все отправитесь в поход. В степь. — печально сказала женщина.

— Ясно. Но, ма, я же и сам могу помыться, не маленький. А ты здесь… как-то… это… — косноязычно пробормотал Митька, хотя за ним такого не водилось. Сама ситуация смущала его и сбивала, выбивая из привычной колеи хладнокровия.

— Ты не знаешь всех законов Ярового, сын. С давних пор удел женщины обустраивать очаг и дом, рожать и ублажать, а главное слушаться главу семьи. Матерям у нас часто выпадает участь быть наложницами сыновей, ведь мужчины часто погибают в войнах. Глава обязан поднять семью, выдать девушек замуж и уже потом жить для себя, ведь только после этого ему разрешат жениться, если, как у нас, главой семьи стал старший сын. Если состояние семьи не позволяло покупку наложницы, то мать заменяла её. Старейшины знают об это, как и святые отцы, но все они смотря на это сквозь пальцы. Отцы понимают, что Яровое здесь со времён Бешенной волчицы громившей дреговичей, а старейшины, косясь на монахов, делают вид, что ничего не знают. — с мягкой улыбкой сказала Анна, подойдя чуть ближе и останавливаясь на границе между освещённым лучиной участком и темнотой, где сидел её сын.

— Погоди… — буркнул Митька, начиная осознавать появление матери и весь разговор. — Ты хочешь сказать, что ты здесь, потому что… А завтра сбор новиков…

— Да… — тихо выдохнула женщина, потупив взгляд. — И я долго не решалась.

— То есть ты… станешь моей наложницей… и… — словно мешком пришибленный пробормотал отрок.

— Давай я тебя помою. — сказала Анна.

Вот теперь Митька перестал блуждать взглядом, стараясь смотреть куда угодно только не на мать, уставился на не ё и чуть не задохнулся от раскрывшегося вида.

Анна стояла в полумраке, но он только резче обрисовывал черты её фигуры.

Длинные, до поясницы волосы цвета пшеницы, обычно собранные в тугую косу, разметались по спине и плечам, слипаясь от влаги властвующего здесь пара. Простая белая сорочка облепила её тело. Узкие красивые плечи, высокую, тяжелую грудь с топорщащимися сосками, которая тяжело вздымалась из-за материного дыхания, узкая талия с небольшим женственным животиком, широкие бёдра и блинные стройные ноги. И дразня воображение ткань облепила самое сокровенное, но скрытое в полумраке так, что не разглядеть.

— Тогда может тебе стоит раздеться, раз мы в бане? — хрипло прокаркал Митька, сам удивляясь откуда у него взялась подобная наглость.

Анна молча принялась стаскивать сорочку, которая липла к телу, словно не желая покидать прекрасное тело хозяйки. Всего пара секунду и она подхватив подол сорочки стянула её через голову, слегка развернувшись. Митька с немым восторгом разглядывал пухлые ягодицы матери, ноги и спину матери, покрытые капельками пота, от чего в свете лучины её кожа словно светилась. Парень поражённо рассматривал мать стоящую к нему в пол оборота, от чего свет лучины резко и чётко обрисовал её большую высокую грудь с топорщащимися сосками, животик и бёдра.

Анна поправила волосы, откидывая их за спину, от чего её грудь колыхнулась и повернувшись к сыну, покраснела и стеснительно прикрыла ладошками низ живота.

— Мить, я не могу пока стать твоей наложницей. — едва слышно прошептала Анна. — Мы должны совершить обряд. Ведь ты берёшь свою мать как женщину, да и боги не должны гневиться на такое.

— Что за обряд, — спросил Митька изобразив интерес, хотя больше всего хотел разрядиться, потому что его уд, казалось готов лопнуть от напряжения.

— Думаю, что у тебя, пылкого молодого юноши, будет играть горячая кровь и ты не будешь изливаться на меня, а скорее в меня. Мужчины у нас в семье очень плодородны, поэтому, думаю, что рожать мне придётся часто. По наказу старейшин дети от матерей-наложниц будут после четырнадцати лет отправлять в Киев в соборы, а до этого они будут учиться здесь в духовном семинарии. — вздохнула женщина. — А обряд…