Роман Злотников - Пламя войны [litres]

То есть получается, выступили они одновременно с нами, с форой в два с половиной дневных перехода.

Почему они выбрали именно Лецек? Думаю, по воле Бергарского. Последний же исходил из банальной логики полководца-стратега – уничтожив промышленный центр Рогоры, враг на долгие десятилетия подорвал бы нашу военную мощь, а значит, лишил бы всякой возможности противостоять любым противникам. Ну а кроме того, Лецек, как ни крути, стал еще и неофициальной столицей королевства: амбициозный план Когорда по восстановлению Белой Кии по-прежнему остается лишь амбициозным планом.

Но сердце-то у меня болело по иной причине. Энтара и Гори, мои любимые, мои родные, моя истинная семья… Нет, я не забывал об израненном отце, но он, со слов Ируга, находится в стабильном состоянии и укрыт в непроходимой чаще надежными людьми. Сердце болело о нем, о его ранах и исцелении – но все же гораздо больше я волновался о будущем любимой жены и сына.

И вот семидневный марш практически без еды и сна подошел к концу. Судя по словам моего нового командира разведки Ируга, мы успели – вот только без отдыха мой отряд сейчас не представляет организованной силы. Если торхи пойдут на штурм этим же вечером, нам придется туго.

Утро следующего дня

Подступы к Лецеку

Батыр Керим

– Хех, воины! Сегодня ваши клинки вволю напьются крови! Сегодня сотни рогорских баб будут услаждать ваш слух своими воплями и мольбами о пощаде! Но не слушайте их!!! Не щадите ни женщин, ни детей! Берите их и сразу режьте, чтобы ни одна шлюха не родила на свет ребенка торха! Пусть ваше семя ляжет в землю вместе с ними, а рожать нам будут наши женщины!!! Берите их золото, их серебро, их оружие – это жалкое подобие крепости сегодня ваше!!!

Не люблю я этого выскочку Салаха, но раз уж судьба подкинула мне такого вождя… Да, воля рока непредсказуема: порой он выдергивает столь важную полководческую удачу из рук достойных и дарит таким вот оголтелым волчатам, еще не научившимся распоряжаться ни властью, ни воинами, ни даже собственными желаниями. Салах – еще совсем мальчишка, и он именно такой. А судя по тому, что власть досталась ему в незрелом возрасте и рядом нет достойных советников, заставивших к себе прислушаться, он уже не изменится. Шагир был другим. Да, другим… И улыбка удовольствия вновь трогает мои губы, когда я вспоминаю тепло его крови на собственных руках – именно мне пришлось убить его, именно мне, а не щенку Салаху! А значит, его сила, его ум, его воля стали моим достоянием – и когда-нибудь именно я встану во главе кочевья! А ублюдок Салах… Он недостоин, чтобы я обагрил свой клинок его кровью – пусть его удушат где-нибудь на болоте, позорная казнь как раз подходит этому выкормышу змеи!

– Урагша!!!

Громогласный боевой клич воинов степи, подхваченный одновременно несколькими кочевьями, прервал мои сладкие мысли. Он призывает идти вперед, подстегивает к драке сотни бойцов, что в одночасье единой, будто ожившей массой галопом бросаются к городу. На месте остались лишь воины Утгурда – матерый, безжалостный воин и тонкий политик, он легко облапошил Салаха, забрав себе все огнестрелы лехов взамен на отказ от преподнесенного ими золота. Зато Утгурд получил значительное преимущество в силе и благодаря этому стал вождем похода! Теперь он командует степному войску атаку, а своих воинов придерживает – и в этом поступает мудрее Шагира, пытавшегося вести все кочевья за собой. Утгурд уже выиграл битву у Пеш-архана {37}, целиком истребил войско свирепого волкодава, чем поднял свой полководческий авторитет до небес! Под началом такого багатура не зазорно идти в бой, и коли Утгурду суждено стать единым властителем ковылей (чего так жаждал Шагир), я почту за честь преклонить пред ним колено! Конечно, в качестве багатура.

Крепости у Лецека как таковой нет – по окружности города лишь неглубокий ров, его при желании легко перемахнет пешец. На коне, правда, так просто не перескочишь. Но входы на улицы ничем не перегорожены, так что конная масса всадников легко втягивается в беззащитный (по докладам нашей разведки, здесь вообще нет гарнизона) город.

Правда, где-то рядом ошивался небольшой отряд всадников, что имеют каждый по четыре заводных коня, но это всего лишь игра врага, запугивание – хотели таким образом сбить нас с толку, обманув в собственной численности! Но нет, наших разведчиков не обманешь – и трусливые псы убрались в сторону, ускакали вперед, избежав битвы! Да даже если они здесь – что смогут несколько сотен против более чем трех с половиной тысяч степных волков?!

Меня, впрочем, кольнуло неприятное предчувствие, когда мы так легко ворвались в город – раз уж рогорцы выкопали ров, то почему не перегородить улицы? Впрочем, и сама траншея никакой защиты из себя не представляет.

Бешеная скачка, бодрящие крики и боевой рев собратьев по оружию пьянят кровь хлеще кумыса, радость скорой расправы над местными шлюхами все сильнее гонит кровь по жилам. Не зря Утгурд велел придержать штурм до утра – блокировав город со всех сторон, мы никому не дали его покинуть, да и баб драть приятнее при свете дня, чтобы ничто не мешало насладиться их сладкой плотью, ничто не скрывало их красоты!

Между тем улица все петляет между большими каменными домами – ремесленными цехами, как их называют рогорцы. Проходы между домами перегорожены перевернутыми телегами, рогатками и прочим способным задержать нас лишь на короткое время. Что же, всему свое время – разберем и перегородки, но думается мне, что бабы с детьми попрятались за хлипким частоколом старого города. Вот сейчас мы к нему прорвемся и…

Резко затормозившие впереди всадники заставили и меня осадить верного скакуна. Вскоре я разглядел поверх голов собратьев причину остановки – очередная стенка из телег, скрепленных цепями. Ничего, сейчас разберемся и с ней.

Вдруг какая-то тень закрыла от меня солнце. Подняв глаза вверх, я увидел на крышах людей, сжимающих в руках глиняные горшки. Через мгновение они полетели нам под ноги. Один упал ровно у копыт Шагира (назвал скакуна соколом в честь бывшего вождя). Сердце больно сжалось, ибо я узнал этот глиняный горшок в толстой ивовой оплетке с тлеющим фитилем в горлышке.

Яркая вспышка ударила по глазам, и меня пронзила острая боль – сразу во всем теле. Уже смыкая веки, я понял, что падаю вниз вместе с жеребцом.

Лецек

Аджей Руга

В Лецеке не было воинов – ни одного, если не считать трех десятков телохранителей королевы и принцессы Рогоры, моей жены. Да, несмотря на все мои увещевания, семья не покинула бывшей столицы баронства и нынешней, пусть и неофициальной, королевства. Впрочем, к моменту когда мой гонец прибыл в город, выбор был уже сделан – королева стала знаменем, вокруг которого сплотились для защиты горожане, а Энтара наотрез отказалась оставить мать. Все мужское население записалось в ополчение, внутренний острог и бывший баронский дом-замок спешно готовили к обороне, призывы о помощи были посланы во все крепости стражи.