Вадим Мархасин - Когда-нибудь мы будем вместе

Парижский клуб вновь поднял тему не оплаченных царских долгов, я предложил помочь мне восстановить Российскую империю в прежних границах, поставить недопоставленное вооружение, технику, продовольствие и оборудование с перерасчетом, исходя из потребностей России в настоящее время, компенсировать урон нанесенный стране интервенцией стран Антанты, тогда и подумаем о признании царских долгов.

В общем, веселился я, как мог, уперся рогами в землю и игнорировал вой просвещенной западной и подкупленной Российской прессы, спуская в унитаз ноты протеста МИД, обиженных прекращением поставок ресурсов стран ближнего и дальнего зарубежья. Отвечал на звонки своих коллег и обещал подумать, предпринять и поспособствовать и еще жестче закручивал гайки.

Для отвлечения внимания незаметно забрасывал инсайдерскую информацию, на ближайший месяц-два, в желтые зарубежные газеты и журналы: то по вспомнившимся маньякам, то по стихийным бедствиям и катастрофам, предполагаемым падениям самолетов в виде "баба Ванга предсказала", готовил почву к выходу своей книги, когда-нибудь должно же выстрелить! Там глядишь и не до меня, и не до России будет, может, что-нибудь и выторгую полезное в суматохе.

***

30 марта 1992 года

— Полк равняйсь! Смирно! Равнение на середину!

Грузноватый подполковник приложил руку к каракулевой неуставной шапке, четко повернулся налево и зачастил строевым шагом к командиру полка, подошедшему со стороны штаба и вставшему метрах в пятнадцати, перед фронтом выстроенных на утренний развод батальонов.

Морозная поземка, сменяемая порывами ветра на ледяной не то дождь не то изморось, хлестала по лицам стоящих в строю офицеров и солдат, заставляя ежиться и проклинать в душе кавказскую псевдо зиму.

— Товарищ полковник. Триста девяносто второй учебный танковый полк для развода построен! Начальник штаба полка подполковник Беленький!

Командир полка полковник Сутягин принял рапорт и строевым шагом двинулся к центру построения.

Отшагнув влево с полуоборотом к фронту строя, начальник штаба пропустил командира полка и пристроившись на три-четыре шага сзади, печатая шаг направился следом.

— Вольно!

— Вольно, — продублировал Беленький!

— Командиры батальонов и отдельных подразделений ко мне! — скомандовал Сутягин.

Полковник Сутягин Георгий Яковлевич, только полгода как назначенный на должность, с присвоением очередного долгожданного звания, не ожидал от судьбы такой подлянки. Прослужив в Забайкалье пятнадцать лет, окончил академию генерального штаба и был направлен после академии для прохождения службы на должности начальника штаба базы хранения вооружения и техники, так называемой "китайской" дивизии дислоцируемой в селе Итатка Томской области.

Дивизия была кадрирована и кастрирована по самое не хочу. Численность личного состава не превышала двести человек, вся техника стояла на "НЗ" чего едва хватало для организации караульной службы и разметания снега. Штаб дивизии стоял в селе, а полки были разбросаны по площадкам в глухой тайге в десяти – пятнадцати километрах от села.

На всех стендах и плакатах воинский части расписывались характеристики техники и штаты вероятного противника. Каких китайцев должна была сдерживать дивизия, "во глубине сибирских руд" не было ясно никому. Часть пользовалась славой отстойника неугодных офицеров, переведенных в нее в виде наказания.

В восемьдесят пятом году дивизию подняли по тревоге, сняли технику с "НЗ", доукомплектовали партизанами и техникой предприятий на пятьдесят процентов от штата военного времени. Дивизия совершила двухсоткилометровый марш на полигон в Юргу, части дивизии приступили к отработке темы "рота-батальон-полк в наступлении".

По дороге в Юргу потеряли половину техники, по дороге обратно волокли на буксирах выпавшую в осадок половину от дошедшей до Юрги.

Какими путями военкоматы отлавливали военнообязанных запаса, при нашем "совершенном" законодательстве, надо было видеть. Кого ловили на работе, снимая со станка, других, технические работники, посыльные и офицеры военкоматов переодетые в гражданку вычисляли или вечером по домам или при выходе из подъездов утром.

Звонок в дверь. Жена будущего партизана, прячущегося в кухне, открывает дверь. На пороге стоит покачивающийся слегка нетрезвый и небритый мужик и, не дав открыть рот, выдает: — Петруха дома? Позови, пожалуйста! Я у него трояк в долг брал! Вот, — и протягивает мятую трехрублевую бумажку, в последний момент, отдергивая руку и покачивая пальцем перед носом женщины, — неее только Петьке!

Какое сердце любящей супруги выдержит такой политес?

— Петя иди сюда, это тебя, — Кричит жена мужу. Петя выходит из схрона и посетитель преображается: — Распишитесь в получении повестки! А из-за спины выглядывает ухмыляющаяся рожа участкового в качестве свидетеля.

Подполковник Сутягин надеялся, отсидев на должности практически начальника штаба дивизии пару лет, перевестись по замене в Московский или Ленинградский военный округ, как минимум на равнозначную должность, или чем черт не шутит, на должность командира базы хранения а может и отдельной части.

Но, желающих послужить в центральных округах было больше чем достаточно, а редких — раз в квартал, посылок в управление кадров с дарами природы: кедровых орехов и оленьих рогов — для умасливания зажравшихся кадровиков, было явно недостаточно.

Поэтому получилось, так как получилось. Вроде и попал под замену и в теплые края, да только попал, так попал! Прямо под раздачу. В апреле девяносто первого года принял должность командира учебного танкового полка в селе Шали под Грозным, накануне объявления Дудаевым независимости Чечни.

Всю технику и вооружение воинских частей дислоцированных на территории Чечено-Ингушетии новоявленный президент независимой Ичкерии двадцать седьмого ноября девяносто первого года своим Указом зачислил в собственность своих Вооруженных Сил, не озабочиваясь прилагаемым к вооружению военнослужащими советской, а теперь уже Российской армии.

Командующий округом на панические призывы командиров частей ежедневно слал телеграммы с требованием сохранять спокойствие и не провоцировать местное население, заниматься плановой учебной деятельностью, в общем, тоже всех посылал.

Командир первого танкового батальона майор Пожинаев поежился от очередного порыва ветра. "То ли дело в Сибири, зима так зима, — мечтательно прикрыл глаза комбат. — Мороз и солнце день чудесный! А тут не зима, а хрень какая то, морда дубеет будто на улице мороз за сорок!"

Обернулся на жидкую, скукожившуюся от ветра линию рот и скривился. Батальон, блин, в каждой роте по десять — пятнадцать человек штатного состава! Плюс переменный состав курсантов, в этом году укомплектованный едва ли на тридцать процентов от численности по штату.