Вадим Мархасин - Когда-нибудь мы будем вместе

Первый шаг к парламентской форме правления был сделан. Осталось только заменить прямые выборы президента на выборы премьера из состава членов Государственной Думы.

Обновленная Государственная Дума единогласно проголосовала за назначение Лукашенко председателем Правительства России и назначила день выборов президента России на шестнадцатое июня девяносто шестого года.

Сразу после встречи нового одна тысяча девяносто шестого года стартовала предвыборная компания.

Я тоже решил поучаствовать на первом этапе, чтобы отобрать часть голосов у коммунистов и либералов и передать их Лукашенко. Иначе шансов против Зюганова у него не будет. Хоть кандидаты и выдвигались инициативными группами, но по факту все они были лидерами своих партий.

На пост президента предъявили претензию еще Жириновский и Явлинский. Успешно выступивший в первом туре выборов в моем прошлом генерал Лебедь, набравший почти пятнадцать процентов голосов, в нынешней истории был назначен командующим Южной группы войск и политикой не увлекался. Бил себя кулаком в грудь, что одним полком наведет порядок в Чечне — вперед и с песней. Только если с полком — то впереди и на лихом коне, а не в штабе с указкой возле карты.

За две недели до выборов я выступил с обращением к народу и снял свою кандидатуру в пользу Лукашенко, предложив провести в следующем году референдум по изменению формы правления с президентской республики на парламентскую. Что-то все цари Российские, после Петра I, плохо кончили. Кого прибили, кого отравили, одних оплевали и в грязь втоптали, других предали забвению. Остальные отличились кто чем мог — то посадками кукурузы, то иконостасами орденов и медалей, сиськами и масиськами. Ни к чему хорошему единоличное правление не привело. Доводить до абсурда как в США, где президент бесплатное приложение к конгрессу и прав никаких не имеет? Пусть уж лучше будет в России государственная автократия в виде избранной Думы и выбранном из ее состава премьере — руководителе государства. Может быть тогда закон станет во главу угла и гарантом и проводником закона будет руководитель государства?

— Я устал, я ухожу, — произнес я на три года раньше свою знаменитую фразу из той истории и подложил свинью Лукашенко и дышащему ему в затылок Пулину, инициировав сбор подписей по вопросу проведения общенационального референдума об изменении политической системы России с президентской на парламентскую республику.

***

— Наблюдаю, движение возле охраняемого объекта, — прошелестел тихий голос в наушнике координатора операции службы безопасности.

— Нарушители?

— Нет, две девушки, очевидно, наши подопечные, под описание подходят, время двенадцать ноль-ноль.

— Минута в минуту, но как они туда попали! Наблюдатель у входа в тупик никого не зафиксировал.

— Не поверишь, командир, не видел — нервно хохотнул наблюдатель, — моргнул и вот они, да они сами не поняли. Сидят на тротуаре возле калитки в слезах и соплях, головами по сторонам вертят. Мистика какая-то!

"Я бы не поверил, но задачу Примаков мне лично так и поставил: "Проконтролировать прибытие подопечных, доложить, взять под негласную охрану, обеспечить вживание в социум". Кто они такие, откуда взялись? Обычные девчонки. Ладно, меньше знаешь, крепче спишь! Задачу выполнил и, слава богу", — успокоил свою совесть куратор операции, набирая по сотовому телефону номер литературного агента.

***

— Ксюша, Ксюхааа, — закрыв глаза, еле слышно шептала женщина, обнимая лежавшую на тротуаре в глухом тупичке молодую девушку, вцепившись побелевшими пальцами в ее руку, — Ксюууша!

Из закрытых глаз женщины текли слезы, капая на грудь девушки.

— Я не смогу без тебя, пусть лучше я, — она бессвязно роняла слова, прижимаясь к дочери из последних сил.

— Мама, ты чего? Отпусти, мне больно!

— Ксюуу, — женщина внезапно замолчала, отшатнулась от девушки, распахнув от удивления глаза и бросилась ей на грудь, целуя, плача, всхлипывая, бессвязно повторяя: — Жива! Слава богу, жива! Где болит? Где? Живая!

— Мама, что с тобой? Где мы?— удивленно воскликнула девушка, приподняв голову, осматриваясь по сторонам.

В поле зрения попал узкий, не шире четырех метров проулок, вымощенный булыжником, заканчивающийся тупиком. Края проулка ограничивали мощные, более двух метров высотой стены, сложенные из дикого камня. Напротив, в паре метров от себя, девушка разглядела ажурную, кованную под старину калитку, с кнопкой домофона рядом на стене.

— Авария, удар, больно, ты не дышишь, темнота, холодно, не верю, — зажмурившись еще сильнее ответила женщина, крепко прижимаясь к дочери, — не верю, это сон, сон!

— Какая темнота, смотри, как солнце светит, припекает как летом! — поразилась девушка, — я помню, как мы ехали с тобой домой из Иркутска и все, открываю глаза, ты на мне плачешь. Как мы здесь оказались? И где мы?

Девушка с трудом вытащила руку, осторожно, по одному, разгибая сведенные судорогой пальцы, приподнявшись села на дороге и обняла мать, нежно гладя по голове, успокаивая как ребенка: — Все хорошо, мама, все хорошо, успокойся, я с тобой, я рядом, — продолжая недоуменно оглядываться.

От волнения и непонятной обстановки у нее закружилась голова. Ехать в машине в конце мая, в Бурятии и внезапно очутиться на старинной брусчатке, где-то явно на юге, это же как надо было так постараться?

Ксения вдохнула несколько раз полной грудью, чтобы успокоиться и почувствовала тонкий аромат зелени, цветов и цитрусовых. Только сейчас она заметила, что забор весь увит вьющимися растениями, а за ним высятся деревья, покрытые ярко зелеными листьями и усыпанные… Апельсинами?

— Как красиво. Мама, смотри! Апельсины растут! Где мы?

Женщина, безвольно лежащая в объятиях дочери, открыла глаза, впившись взглядом в растерянное лицо дочери.

— Ксюша, это правда ты, — дрожащим голосом выдавила мать, обняв дочь. Руки жили самостоятельной жизнью, ощупывая и поглаживая девушку.

Девушка скомандовала бодрым голосом: — Мама встаем, раз-два! — помогая матери подняться и утвердиться на дрожащих ногах и взглянув в ее лицо, ахнула от неожиданности.

— Что? — встревожилась женщина. Девушка заворожено подняла руку и провела по ее волосам, — мамочка, ты такая красивая, молодая, молодая! И смотри, на тебе какой красивый сарафан!

Женщина, не обращая внимания на слова дочери, сказанные, очевидно, в стрессе ответила: — Ксюх, давай определимся, где мы и как здесь оказались.

Крепко держась за руки, дочь с матерью огляделись по сторонам. Тупичок, в котором они очутились непонятным образом, другим концом, постепенно поворачивая, выходил метров через пятьдесят на поперечную улицу, с которой доносился шум проезжающих машин. Возле калитки домофона на стене Ксения увидела прикрепленную латунную овальную табличку с гравировкой.