Юрий Корнеев - Граф [litres]

Брест обошли по очень широкой дуге и, может, поэтому никого не встретили. Ну вот, наконец, и испанская земля. Или кастильская? Да какая разница… К Сан-Себастьяну подошли ранним утром. Специально так рассчитал. Может, и управимся за день с разгрузкой-погрузкой. Клиентов-то искать не надо – они нас уже, поди, заждались. И свой товар наверняка уже подготовили. Мы им прошлый раз заказали большую партию сукна.

В порт заходить не стали, встали на рейде. Как-то мне не понравилось то, что творилось в порту. Нет, ничего особенного, просто там было слишком уж много кораблей. Прошлый раз тоже было немало, но сейчас порт был просто забит. И больше всего мне не понравились большие и явно военные корабли. Аж восемь штук. Три огромные галеры и пять нефов. А может, и каракки среди них были. Я пока их не очень отличаю друг от друга. Но все пять парусников были намного больше моей каракки. А один так вообще раза в два больше. И что это они тут делают? Кастильцы решили маневры провести? Или настроились с кем-то подраться? А может, это их французские союзники в гости заглянули? Вряд ли это по мою душу. То, что я сюда приду приблизительно в это время, было известно. Но собирать такую мощную эскадру ради меня никто бы не стал. Это чистой воды паранойя. Но в порт я все равно не пойду. Здесь постою. Мало ли. Может, им французы успели нажаловаться, что я их по дороге домой обидел? Хотя я и сам не знаю, кого я тогда обидел – французов или англичан. Ладно, чего гадать, скоро все узнаю.

Я приказал спускать шлюпку. Герману велел в городе не задерживаться. Да и вообще в город не ходить. Высадиться в порту, послать кого-нибудь из местных за знакомыми купцами, узнать новости и возвращаться. Еще нанять две-три большие лодки для перегонного экипажа. Я с ними уже расплатился, так что нечего им на моем корабле делать. Шлюпка помчалась в порт. Часа через полтора подошли три большие лодки и забрали перегонный экипаж. А еще через полчаса подвалил небольшой кораблик, типа шнеккера. С него к нам попытался забраться какой-то хлыщ, но не смог. Стал орать, чтобы мы спустили штормтрап, но когда к борту подошли пехотинцы и направили на него мушкеты, утихомирился.

Я спросил, что ему надо. В порт мы не входили и платить портовый сбор нам не за что. Когда подойдем к пристани, тогда и заплатим. Он опять орать начал. Как я понял из смеси латыни и староиспанского, он не какой-то там таможенник, а то ли адъютант, то ли порученец королевского наместника, графа… А вот с этим получился конфуз. Говорил он очень быстро, на не совсем мне понятном языке, и запомнить ту кучу имен, что он на меня вывалил, я просто не смог. Помню только «де Альварес» – потому что первое, и «де Монтехо» – по аналогии с морпехом. Потом он сообщил, что этот самый граф, то есть наместник, просит меня, графа фон Линдендорфа и фонМарка, нанести ему визит в его городском дворце, и он, этот самый порученец, прибыл для того, чтобы проводить графа фон Линдендорфа в этот самый дворец.

Вот только этого мне не хватало… Обойдется. Я попросил Пауля, моего лейтенанта, командира пехотинцев, ответить хлыщу. Тот на отвратительной латыни прокричал, что их сиятельство граф в пути простудился, плохо себя чувствует, лежит в постели и, естественно, никаких визитов наносить просто не в состоянии. Но как только, так сразу. После этого хлыщ убрался. Еще через час на этом же кораблике приплыл какой-то тип в сутане. Тут уж деваться некуда, пришлось спускать штормтрап. Понятно, что сейчас охмурять будет. Проводил его в свою каюту. Он что-то затараторил то ли на испанском, то ли на баскском, но, увидев мое недоумевающее лицо, перешел на латынь. Я опять сделал морду кирпичом – может, отвяжется? – и он тут же заговорил по-немецки. Вот ведь полиглот.

Оказалось, что он настоятель одного из городских соборов. Ну вот, даже обидно: могли хотя бы аббата какого завалящего прислать. А то настоятель… Даже названия собора не назвал, прогундел что-то непонятное. Но говорить дядя умел – что есть, то есть. Сначала поговорили обо мне, о моей мнимой болезни. И столько участия было в его словах, столько переживания, что, казалось, даже мама родная так не переживала за меня. Потом начался сам охмуреж. Он рассказал об изнуряющей борьбе всех благочестивых христиан с этими исчадиями ада, маврами, захватившими благословенную кастильскую землю. О долге всякого христианина защищать святую веру, о… еще много, много о чем. Любого другого бы уболтал. Чего хотел? Пушек хотел. И мушкетов. А еще лучше – технологию их производства. В крайнем случае, пару пушек и несколько мушкетов как образцы.

Послать его я, к сожалению, не мог, но вот притвориться тупым варваром и бубнить одно и то же: никак не можно, никак не можно, – мог. Ну и рассыпался в славословии нашей всеблагой церкви, сыпал цитатами из Библии и читал молитвы. Уж чего-чего, а этого в памяти Лео было завались. Естественно, в мою тупость он не поверил, но и сделать ничего не смог. Так мы и развлекались часа два. Потом ему, видно, надоело, он пробурчал какое-то ругательство на неизвестном языке и откланялся. Ну и слава богу. Чуть обед из-за него не пропустил. Нет, надо же – подбивать меня на войну с маврами. А сами-то? Да если бы захотели, этих самых мавров с Пиренеев давно бы вынесли. Объединились бы все королевства Пиренейского полуострова: Кастилия, Наварра, Арагон, Португалия, вдарили бы по Гранадскому эмирату как следует – и хрен бы те удержались. А то собачатся друг с другом.

Кастилия так вообще беспредельничает. Наварру просто заклевала. Только в этом году отобрала у нее пятнадцать городов. Сан-Себастьян, кстати, тоже раньше был наваррским городом – так отобрали. Уже лет сто пятьдесят как. С Португалией вообще вечная война. С Арагоном не мир и не война, не пойми что. С 1357-го по 1361-й год вообще резали друг друга без жалости и до сих пор никак успокоиться не могут. Главное, ничего невозможного в таком объединении нет. Так, в 1340 году, когда североафриканские мавры высадились на Пиренеях и, объединившись с гранадскими маврами, стали захватывать город за городом, королевства Кастилия, Арагон и Португалия таки объединились, и в битве у реки Салано так наваляли маврам, что североафриканцы тут же смылись к себе в Африку, а эмир сидел в Гранаде и с ужасом ждал, когда придут злые христиане и смахнут ему голову с плеч. Но не сложилось – союз распался, и между бывшими союзниками опять начался раздрай.

А я, значит, должен помогать им в их борьбе с исчадиями ада? Пусть сами борются. Это для них они исчадия, а для меня как раз неплохие торговые партнеры. Не Гранада, конечно, об этом и речи быть не может: узнают, так не отмоешься. Но в Танжере те же самые мавры живут, что и в Гранаде. И с ними, кстати, сами кастильцы и торгуют. И ничего. Вроде как это совсем другие мавры. Вот ведь черт в сутане, завел…