Алиса Климова - Звезда пленительнаго [СИ]

Народ в губернских городах и на Временное правительство особого внимания не обращал, а уж на "правительство Советов" вообще начхал — и совершенно напрасно, как я вскоре понял, это сделал. Под "народом" в данном случае подразумевались различные управляющие структуры губерний — и игнорирование нового "правительства" вышло им боком. Потому что ширнармассы — в отличие от "представителей власти" — правительство Ленина массово поддержали. Так как это правительство первым делом опубликовало два декрета: "Декрет о земле" и "Декрет о мире" — то есть то, о чем эти ширнармассы мечтали.

Понятное дело, что "декреты" эти мне почитать стало очень интересно — все же "исторические документы"! Думал, увижу в них истинную "государственную мудрость" — но все оказалось очень печально. "Декрет о мире" был всего лишь ни к чему никого не обязывающей писюлькой с благими пожеланиями (если не замечать явно отмеченного в тексте права "любой нации по решению партии на создание отдельного государства"). Что же до "Декрета о земле"…

Такое впечатление, что составители его воспользовались тем простым фактом, что большинство крестьян просто читать не умеют. Да, в первых строках было большими буквами заявлено, что "помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа". Вот она, сбылась вековая мечта крестьянина! И дальше можно не читать — там и буковки поменьше, и что-то слишком много этих буковок… зачем они нужны, если и так все ясно?

Поэтому-то крестьянские ширнармассы так и не узнали, что "Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т. д., отчуждается безвозмездно", а решать вопрос, сколько земли крестьянину теперь можно обрабатывать, какую землю и в чью пользу — это будут решать специально назначенные люди…

Если человек вдруг потерял способность землицу обрабатывать — то немедленно земли лишается, и кормить его после этого должны будут соседи — но строго на добровольной основе. Если земли всем не хватит, то лишние люди будут переселяться нафиг — причем и перечень "лишних", и места переселения будут определять опять же власти.

И — самое главное. "Весь хозяйственный инвентарь конфискованных земель, живой и мертвый, переходит в исключительное пользование государства или общины, в зависимости от величины и значения их, без выкупа". Поскольку крестьянам оставляют этим декретом лишь землю под дом и огород (размер огорода тоже государство определяет), а тот же плуг, сеялка или борона на огороде — явное излишество… да чего там говорить, огород и лопатой вскопать нетрудно, лошадь для этого дела тоже не требуется.

Но крестьяне, прочитав первые строки Декрета, поняли все "правильно" — и приступили к дележу помещичьей земли. Ну и "мертвого хозяйственного инвентаря" — включая обстановку помещичьих усадеб, одежду, обувь… и довольно часто — и жен и дочерей помещиков. Ведь все равно им предстояло стать "мертвым инвентарем" — так чего же добру зазря пропадать?

Хороший декрет получился, очень нужный — для смены власти. За всеобщим бардаком ну кто там будет обращать внимание на указы Ильича о том, что "не справившегося с обязанностями" министра земледелия надо с должности уволить и поставить "более надежного товарища"? Разве что я — да и то чисто из этимологического интереса: "старик Крупский" настолько искусно прятал смысл своих придумок за словесными кружевами, что большая часть населения вообще не понимала, о чем идет речь…

Но меньшая — вполне себе поняла. На начавшихся — в полном соответствии с "Декретом о мире" — в конце апреля переговорах с Германией мгновенно всплыла тема "независимости" отдельных территорий, и большевики первым делом "признали" независимость Финляндии. Очень странно как-то признали: я понимаю, что раз получилось такое "независимое государство", то внезапно ставшие "оккупационными" войска нужно было оттуда вывести. Но почему эти войска сначала требовалось разоружить и оставить все оружие и амуницию "освободившемуся народу", для меня было непонятно. Тем более непонятно, что в числе вооружений финнам оставлялись и боевые корабли Балтийского флота. Интересно, куда вновьобразовавшиеся "северные соседи" пристроят крейсер "Аврора", на свою беду оказавшийся в Гельсингфорсе?

Впрочем, пока дело ограничилось Финляндией, а если были еще какие-то поползновения, то я их просто не заметил. Потому что своих проблем хватало — собственно, для прояснения некоторых вопросов я и договорился со Славой встретиться. Правда, по дороге к нему меня перехватил Василий — ну и пришлось немного задержаться… так что пришлось оправдываться:

— Начальство не опаздывает, а задерживается, между прочим. А у меня к тебе вопрос: ты вроде в Петербург ездил, что у нас с деньгами? Я имею в виду армейские долги…

— Обещали оплатить, и очень скоро. По нынешним временам скоро, так что я бы на эти деньги вообще не рассчитывал. Там министром финансов некий Менжинский назначен… человек образованный, грамотный, девятнадцать языков знает. И опыт финансовой работы есть: два месяца клерком в "Лионском Кредите" проработал — Слава нехорошо засмеялся.

— А что, поопытнее у большевиков никого не нашлось?

— Да откуда? У власти собралась банда мелких лавочников, авантюристов всех мастей и откровенных бандитов. Менжинский хотя бы думать способен… хотя все равно ничего хорошего он не сделает. Он уже начал печатать деньги…

— Как "печатать"?

— В типографии. Хорошо еще, что не царские банкноты, на них просто бумаги верной не нашлось. Но с нами он собирается рассчитываться именно своими бумажками, так что…

— Понял. Предложения есть? Постой, какие лавочники? Ведь большевики — это же рабочая партия?

— Ну конечно рабочая! — Станислав не скрывал сарказма: я уже успел уточнить, что сам-то он раньше состоял в меньшевиках и команду Ленина вообще за людей не считал. — Дворянские бездельники и обычные уличные грабители. А теперь еще и Бунд всем кагалом срочно переписался в большевистскую веру. На полтыщщи активных большевиков двадцать девять тысяч бундовцев из "левого крыла" — то есть двадцать девять тысяч мелких лавочников и корчмарей. Но нам придется это принимать как есть, посему и предложения я подготовил. Пока у нас на складах запас провианта и хозяйственного товара имеется, нужно на заводах свою расчетную систему вводить — рабочим-то платить нечем будет. Я вот что предлагаю…

Следующие четыре месяца пронеслись для меня как один длинный день. В смысле и ночь тоже шла за день: всякие совещания начинались тогда, когда я приезжал в очередной город, невзирая на часы — а "приезжать в города" мне приходилось иногда по два-три раза за сутки. Станислав был прав в одном: экономистов у большевиков не было. Была лишь удивительная тяга к справедливости — вот только эту "справедливость" они понимали как-то странно. Например, одной из форм проявления "справедливости" стало уравнивание зарплат всех рабочих.