Евгений Щепетнов - 1971 [litres]

Невольно едва скулы не свело от неприятного предвкушения. Не зря Алексей толковал про комиссии и всякое такое – я ведь читал о том, как простой советский гражданин выезжал за границу! Это был просто ужас. Ладно там в соцстрану – комиссия, характеристики, ОВИР и все такое – это полбеды. А вот если в капстрану – это настоящая беда. Жутчайшая тягомотина, всесторонние проверки, комиссии и все такое прочее. Кстати, а оно мне надо? Вот зачем я согласился на поездку в США? Зачем сам себя поставил в положение просвечиваемого со всех сторон пациента?! Меня же как рентгеном просветят! А если?.. И что тогда делать?

А ничего. Пусть попробуют доказать, что я Шаман. Печатную машинку, на которой я писал письма Брежневу, спрятал. Никто, кроме Зины, не знает, кто я такой. А она не выдаст. Уверен – не выдаст! Баба – кремень, о нее любой клинок затупится! Только искры полетят! И тронуть ее непросто – всемирно известный психиатр, с публикациями в зарубежных изданиях, с разработанной ею общепризнанной методикой работы с больными.

Вот только с маньяками что делать?.. Надо срочно их убирать. Сливко и Чикатило. Обязательно убирать! Весной. Дождусь весны, и вперед. И оружие надо добыть. С одним ножом ехать как-то… хм… стремно.

Единственное место, где я могу раздобыть пистолет, – это тир. Для того, честно сказать, я туда и пошел. Не для тренировки – зачем мне тренироваться? Я и так из любого пистолета с десяти метров все пули в лоб «мишени» посажу. Но как наладить контакт с тем, кто заведует оружием? И может ли он мне помочь?

Я завел разговор с Сергеем Аносовым в начале марта – на улицах лежал снег, весной еще и не пахло, и только с южной стороны сугробов начинали появляться небольшие «подпалины», каверны, будто все сугробы в одночасье заразились дурной болезнью. Я пришел в тир ближе к вечеру, когда солнце уже склонялось к горизонту, и знал, что в тире практически никого не останется. Аносов задерживался допоздна, он вообще почти жил в тире, так что я его никак своими посещениями не напрягал, тем более что меня он всегда принимал с видимым удовольствием, и наше вечернее чаепитие превратилось уже в некое подобие ритуала. Отстрелялся по мишеням, сжег пачку патронов – милости просим, пожалте на чай! Я каждый раз приносил с собой или конфеты, или печенье, а то и зефир с шоколадом и без шоколада – что попадется, то и приносил. Мне было приятно угощать Сергея, и я видел, что ему приятно угощать меня. Мы, такие внешне разные, были с ним очень похожи внутренне. Мы были СВОИМИ.

В этот раз все шло по плану – расстрелянная пачка патронов, потом ершик, тряпочки и масло для чистки оружия. Отстрелялся – почисти за собой! Закон!

– Сергей, можно тебя спросить?.. – начал я разговор, чувствуя, как колотится сердце. Я волновался – уж больно тема скользкая! Сергей мужик очень умный, тут же решит, что я и в тир-то прихожу только потому, что мне нужен ствол. И на этом наше знакомство может и закончиться. Люди очень не любят, когда их используют. Любые люди – и я в том числе. И моя задача – так повести разговор, чтобы не спугнуть Сергея. Он мне нравился, можно сказать – я с ним сдружился. И потерять товарища из-за того, что он поймет, как его использовали, – это было бы горько и больно. В этом мире у меня очень мало не то что друзей – даже приятелей, и терять одного из них мне совершенно не хотелось.

– Спроси, – спокойно ответил Аносов, и его глаза впились в мое лицо. – Наверное, все-таки расскажешь, зачем ходишь в мой тир?

Черт! Я даже опешил и чуть не выронил деталь «марголина», которую держал в руках. Отложил ее, опустив на газету «Правда», на которой я и чистил пистолет, посмотрел в глаза Аносову:

– Разве я не рассказал, зачем пришел?

– Ну да, ну да… тебя успокаивает стрельба, тебе нравится запах сгоревшего пороха и все такое. Верю. Все так и есть. Но пришел ты не за этим. Так зачем?

– Сергей, мне нужен пистолет Марголина. И патроны к нему. Целевые.

– А могу я спросить – зачем? Кого ты собрался убивать? Только не втирай мне, что этот пистолет тебе для тренировок, ты будешь с ним стоять дома напротив нарисованной «мушки» и тренировать руку в пассивной стрельбе.

– Мне нужен «марголин», – повторил я, – и я за него заплачу. Хорошо заплачу! Сколько скажешь, в разумных пределах. Хороший, рабочий «марголин» и патроны к нему.

– Заплатишь, говоришь? – Аносов вдруг нахмурился и тихо сказал: – Пошел вон! И больше не приходи. Мне здесь не нужны убийцы! Пи-сатель!

«Писатель» он произнес с таким презрением и брезгливостью, что у меня по коже прошли мурашки. Интересно… а почему он ТАК это сказал? Кем он меня считает? Может, гэбэшником, которого заслали для того, чтобы устроить ему проверку?

– Иди, иди, чего встал? – Аносов поднялся, набычился и шагнул ко мне, сжимая пальцы в кулаки. – Или тебя выкинуть?

Я вдруг разозлился. Как бы я ни уважал Аносова, какие бы к нему ни испытывал дружеские чувства – разговаривать со мной в подобном тоне я не позволяю никому! И потому…

– Ну попробуй, выкинь! Силы хватит?

– Сомневаешься? – Аносов шагнул ко мне и попытался провести подсечку, которую я тут же заблокировал стопой правой ноги. Тогда он нанес два резких удара – один в солнечное сплетение, другой… собирался пробить с левой в мою скулу, но, пойманный в захват, полетел через комнату и врезался в составленные у стены щиты с мишенями. Щиты хрустнули под тяжестью «снаряда», Аносов гибко, уверенно поднялся и снова пошел на меня.

– Провоцировать меня вздумали, суки?! А хрен вам! А я тебе поверил! Я тебя за друга считал! Твари!

– Стой! Стоять! – приказал я командирским голосом, и Аносов вдруг замер, видимо, сработал рефлекс. «Получен приказ – надо исполнять!» – Я расскажу тебе все. Клянусь. А потом решишь – стоит меня выгонять или нет! Если ты считал меня своим другом, дай мне возможность оправдаться! Если ты человек, конечно! А если вбил себе в голову какую-то хрень и не хочешь меня слушать, я уйду, но ты упустишь такую тайну, которую в этой стране, в этом мире знают считаные единицы! Ну что, мне уйти? Или ты успокоишься, и мы поговорим?!

Аносов подумал, постоял, потом кивнул:

– Поговорим. Только если ты соврешь и я это почую – вылетишь отсюда пробкой. И не думай, что победил меня! Я еще и не начинал…

Насчет последнего утверждения я бы поспорил, но… пусть так думает. Я не тщеславен. Он хорош – быстр, умел, но до меня ему как до Москвы раком. Тем более что разница в весе у нас килограммов двадцать, не меньше. Хоть я и сильно похудел за время занятий в спортзале, но сто килограммов во мне есть, это точно.

Я сел на стул и начал:

– Мое имя Карпов Михаил Семенович.

– Знаю я! – нетерпеливо махнул рукой Аносов. – Ближе к делу!

– Не перебивай. Имей терпение! – сурово бросил я, глядя в хмурое лицо собеседника. – Будешь скакать и вопить – я никогда до сути не дойду. Итак, я Карпов Михаил Семенович, родился в 1970 году.